Владимир Высоцкий в Одессе (Документальная повесть) - Цыбульский Марк (книги бесплатно без txt) 📗
Через четыре дня прилетела в Одессу Марина Влади. Володя предложил вечерком посидеть где-нибудь: тебя, говорит, узнают, поможешь нам найти свободное местечко в ресторане. Поехали на Морвокзал. Мы с Мариной пили „Пшеничную". Высоцкий ничего не пил. Актриса сетовала, что Володя давно не пишет ничего нового. Вот тебе, говорит, тема: «От жажды умираю над ручьём". Высоцкий улыбнулся и на меня кивает: вон Володька напишет. А я после „Пшеничной" „завёлся": и напишу! Ночь не спал. Утром показал стихи Высоцкому. Он прочитал, посмотрел удивленно: „Это про меня". Ровно через неделю после похорон Володи Высоцкого я и запел ту самую, написанную с его подачи песню на своих концертах» [224].
В период 1967–1969 годов с Высоцким неоднократно общалась популярная в те времена актриса кинематографа Светлана Живанкова. Её рассказ выявил несколько ранее неизвестных деталей пребывания Высоцкого на одесской земле.
«Познакомились мы с Высоцким в 1967 году. Я как раз снималась у Говорухина в картине „День ангела". Володя часто приезжал в Одессу, жил в гостинице „Куряж" и какое-то время я с ним общалась. Помню, что мы втроём — я, Говорухин и Володя, — втроём на моей „Волге" ездили в Николаев, в Белгород-Днестровский, в Измаил. Это был период нашего тесного общения. Это был период, когда ни Славу, ни Володю никто не узнавал. Ехали с приключениями. Вела машину я, у Володи прав ещё не было. Володя всё спорил со Славой, куда нужно ехать. В результате мы свернули не на ту дорогу и попали не туда, но всё-таки приехали в Николаев, сели в кафе, покушали, посмотрели Николаев и вернулись в Одессу.
В Измаиле было иначе. Там у Володи какие-то знакомые были, поэтому нас встречали. Нас пригласили в какой-то дом, там было молодое вино, и первый раз в жизни я выпила молодое вино и просто уснула. Нам столько подарков там надарили — и рыбу, и вино. В каждом доме нас встречали там, как дорогих гостей. Но там мы тоже не задерживались, побыли в Измаиле сутки или двое и вернулись.
Потом в 1969 году он снимался в „Опасных гастролях" к нему приезжала Марина Влади, они были у нас в гостях. Я жила на площади Потёмкинцев. Я их угощала, накрывала стол, потом мы все вместе гуляли по бульвару. Они не хотели жить в гостинице, и я им помогла найти квартиру на время пребывания в Одессе. Они жили в однокомнатной квартире моих друзей на Черёмушках. Это, как мне помнится, было зимой или ранней весной». (Фонограмма беседы от 12 ноября 2012 года.)
В середине 1970-х годов Высоцкий встретился в Одессе со своим школьным приятелем М. Горховером:
«Я приехал, туда с ансамблем лилипутов. Гостиница в самом центре Одессы, на Дерибасовской. Спускаюсь в кафе: „Здравствуйте, Владимир Семёнович!" Володя меня спрашивает: „Ты с кем?" Он знал, что я работал тогда ударником в разных музыкальных коллективах. Отвечаю: "Я — с маленькими". Лилипуты не любят, когда их называют лилипутами. Они не любят, когда им помогают, — тебе тяжело, давай я понесу… А я к ним относился, как к равным, они меня за это уважали.
Володьке это страшно понравилось — „маленькие" Он целый день ходил за мной по пятам: „Ну познакомь меня с ними". — „У нас вечером концерт, некогда". — „Ну после концерта". Познакомил я его с маленькими, они притащили гитару… И Высоцкий для лилипутов пел, пел долго, почти всю ночь. Маленькие были страшно довольны» [225].
В те же годы однажды совершенно случайно Высоцкий столкнулся в одесском аэропорту с актёром А. Ковалёвым (наш разговор с ним уже упомянут — в рассказе о фильме «Случай из следственной практики»).
«А. К. — Это была просто случайная встреча. В те годы я и моя жена Жанна Владимирская работали в Москве и играли в литературно-драматическом театре ВТО в спектакле по повести Шукшина, который назывался „Там, вдали…" Мы решили в этот спектакль включить несколько песен Володи. Естественно, надо было спросить его разрешение, а искать его было довольно трудно. И вдруг мы сталкиваемся, что называется, нос к носу.
Я ему говорю: мол, Володя, так и так, хотим включить в спектакль твои песни, если ты не возражаешь. Он говорит: „А кто будет петь?" Я говорю: „Жанна". Он ответил: «Ну, она хорошая актриса". В результате мы даже заключили договор, и он получил какие-то деньги. Но главное в том, что это был официальный спектакль с официальной афишей, где Володя был указан как автор песен.
М. Ц. — В каком году был поставлен этот спектакль?
А. К. — Думаю, году в 1975-м или в 1976-м.
М. Ц. — Не припомните, какие именно песни входили в тот спектакль?
А. К. — Там было довольно много песен. Начинался спектакль с исполнения „Коней привередливых". „Цыганочку" его пела Жанна — „В сон мне — жёлтые огни…" Ещё она пела „Я несла свою беду…" Звучали ещё „В жёлтой жаркой Африке", „Здесь лапы у елей дрожат на весу…" „Ну вот, исчезла дрожь в руках…"» [226].
Вот так случайная встреча в Одессе помогла песням Высоцкого зазвучать со сцены в Москве. (Кстати, до сих пор в литературе встречались упоминания об использовании в той постановке только «Коней привередливых» и «Ну вот, исчезла дрожь в руках…»)
Любовь к Высоцкому в Одессе была такой, как и по всей стране — огромной. В связи с этим интересен случай, рассказанный уже неоднократно упомянутым на этих страницах В. Мальцевым корреспонденту киевской газеты «Сегодня» (выпуск от 24 января 2008 года):
«Помню, во время съёмок „Как царь Пётр арапа женил" он обгорел, да ещё как. Сидим мы на Каролино-Бугазе на даче с Говорухиным, а Высоцкий сокрушается: завтра лететь на съёмки, а он красный, как варёный рак. Услышал этот разговор на пляже какой-то парень, не поленился, в аэропорт съездил и привёз мазь на основе китового спермацета. Мазь была в бутылке, так мы ещё прятали её, чтобы осветители, которые с Володей летели, не подумали, что это мы ему выпить привезли».
Ещё один любопытный случай, связанный с Высоцким, припомнил М. Жванецкий во время своего выступления в ленинградском ДК им. Ленина 18 июня 1985 года:
«Я их пригласил к своим друзьям в Одессе, к морякам, так как они очень любили моряков, особенно Володя…
На следующий день должно было быть наше выступление на одесском заводе „Промсвязь". Марина и Володя очень хотели нас послушать — Карцева, Ильченко и меня. Концерт был назначен в обеденный перерыв. День был жаркий, и когда я увидел их в приближающихся „Жигулях" я сразу понял, что будет какой-нибудь скандал — Марина выглядела почти неодетой. На ней было какое-то такое платье, которое мало что прикрывало.
И вот, когда они вошли в цех, руководство завода потребовало чем-то её прикрыть. И набросили на неё какую-то плащ-палатку. Она так изящна была со своими голыми плечами, и так далее, а на неё набросили какую-то дерюгу.
Они уселись на свои места в зале, мы вышли на сцену и начали своё выступление. Но это было невозможно, так как в зале началось какое-то прохождение вокруг Володи и Марины, как в мавзолее. Все начали вставать с мест, смотреть на них, ходить вокруг. Просто невозможно было начать концерт, пока Володя не крикнул: „Сидите спокойно, дайте посмотреть!" Тогда собравшиеся притихли, уселись на свои места и стали нас слушать, но всё равно, продолжали глазеть на них». (Расшифровка фонограммы — Л. Фурман.)
Во время совместных приездов в Одессу Высоцкий и Влади жили, в основном, на дачах у друзей — режиссёра С. Говорухина и упомянутого выше сценариста Г. Колтунова. Об эпизоде, произошедшем во время съёмок фильма «Место встречи изменить нельзя», рассказывает А. Аксёнова, в описываемые времена — помощник главного редактора Одесской киностудии:
«Летом 1978 года во время съёмок „Эры милосердия" (так в тексте; как известно, такое название фильма утверждено не было. — М. Ц.) Говорухин иногда, в перерыве между съёмками, заходил к нам в сценарно-редакционную коллегию с актёрами, которые снимались в фильме. Мы, конечно, очень радовались этим посиделкам, угощали их чаями, бутербродами, это всегда было очень интересно. Однажды он пришёл с Владимиром Семёновичем Высоцким, речь зашла о том, что должна приехать Марина Влади, и есть проблема с жильём — в гостинице жить они не хотели по вполне понятным причинам: излишнее внимание к этой знаменитой паре было не только со стороны поклонников…
