Небо войны - Покрышкин Александр Иванович (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
Приотставшие было «мессершмитты» вновь догоняют меня. Я уже чувствую их за спиной, знаю, что ведущий пары вот-вот откроет по мне огонь. И в эти секунды я вспомнил о маневре, который отработал во время полетов на «мессершмитте». Если этот «крючок» подведет меня, придется расплачиваться жизнью.
Резко бросаю самолет на горку и закручиваю спираль. В глазах темно от перегрузки. В верхней точке перевожу машину через крыло на горизонт. И тут происходит как раз то, на что я рассчитывал. «Мессершмитт», обогнав меня, оказывается впереди, в каких-то пятидесяти метрах, и сам попадает в перекрестие моего прицела. Даю в упор длинную очередь из пушки и пулеметов. «Мессер» на мгновение как бы повисает в прицеле, а затем, перевернувшись, идет к земле. Рядом, чуть не задев меня, проскакивает его ведомый.
Я бросаюсь за ним, но он, видимо, не настроен драться. Что ж, это и меня вполне устраивает. Проследив за взрывом сбитого МЕ-109ф, ухожу за облака и беру курс на восток, домой!
Тревожит, что крайне мало осталось горючего. Если Фигичев не разделался с той парой «мессеров», которая пошла за ИЛами, она на обратном пути может встретиться.
Но радость победы быстро заглушает эту тревогу. А вид белых гор Лисичанска окончательно меня успокаивает. Ведь от них наш аэродром совсем рядом.
Треск пуль об обшивку самолета моментально отрезвляет меня. Быстрым, почти машинальным движением ручки и рулей делаю «бочку» со снижением. Этот маневр я тоже отрабатывал давно, еще зимой. Почему именно сейчас он пришел мне на память, не знаю. Видимо, во мне все время жила готовность его выполнить, и только не было подходящей ситуации. Цель этого маневра — затормозить самолет, чтобы вперед вырвались атакующие.
Надо мной проскакивают два «мессершмитта». Задираю нос ЯКа и вдогон даю длинную очередь по ведомому. «Мессершмитты» резко уходят вверх. Довольно испытывать судьбу. Сваливаю продырявленного ЯКа в облака и, посматривая вокруг, быстро иду на аэродром.
Невольно анализирую свою ошибку. Почему так случилось? Да потому, что мой самолет проецировался на фоне белых облаков, как на экране. А главное — я проявил беспечность. Одержал победу и успокоился.
Вот, наконец, и моя тихая стоянка. Снимаю шлемофон и вижу: один наушник поцарапан пулей. Теперь я был всего на один сантиметр от смерти.
Новый начальник штаба стоит на крыше землянки и в бинокль наблюдает за стоянкой. Он, конечно, видит, как одни летчики осматривают мой шлемофон, а другие считают пробоины в кабине и плоскостях.
Среди собравшихся на стоянке — Фигичев и мой ведомый. Я не сетую на них, они совершенно правы в том, что не оставили ИЛов ради меня. Но и друзья не упрекают меня за горячность, видят, что я и сам недоволен собой, своими стихийными действиями.
Но от расспросов не уйдешь. Каждому интересно узнать, что произошло в воздухе с товарищем.
— Выходит, ты наскочил на ту пару «мессеров», которую я отпугнул от звена Фигичева. Она шла за нами почти до самого аэродрома, — пояснил Науменко.
— Видимо, она, — согласился я.
— Ну, значит, недаром мы с тобой отрабатывали уход из-под огня «бочкой». В Ровеньках начали, а сегодня пригодилось, — напомнил мне Искрин о наших с ним экспериментах.
— Точно. Пригодилось. Крутнул не задумываясь. Поэтому и схватил только полдюжины пробоин.
Нужно идти на КП докладывать и, между прочим, указать место, где упал первый на моем счету «мессершмитт-109ф».
А могло быть и наоборот, что он, летчик с мощного, обновленного «мессера», шел бы в эти минуты с подобным рапортом к своему начальнику. Могло. Но сейчас догорал в нашей степи он!
Выслушав мой рапорт, командир приказал мне срочно выехать в штаб дивизии.
Комдив встретил меня вопросом:
— На «мессершмиттах» летал?
Врать я не мог, а признаваться не хотелось: боялся, что снова заставят экспериментировать. Поэтому ответил неопределенно:
— Совсем немного, товарищ генерал.
— Раз летал — направляйся на знакомый тебе аэродром и пригони машину сюда.
Эпопею с «мессершмиттами» я считал уже оконченной и забытой. А она снова всплыла.
— Разрешите спросить, — обратился я к генералу, — надолго меня привяжете к нему?
— На сколько понадобишься кинооператорам. Это им нужно. Воздушные бои хотят запечатлеть для истории. Будешь имитировать воздушный бой с нашими самолетами.
«Какая же это будет история, — подумал я, — если для нее нужно специально разыгрывать бои? Ведь всего в двух шагах, на фронте, вдоволь настоящих поединков с врагом». Но приказ есть приказ: придется потрудиться для кинооператоров. Искусство, говорят, требует жертв.
Я возвратился на свой аэродром и оттуда вместе с Искриным полетел на УТ-2 в Н.
Когда мы прилетели в назначенный пункт, Искрин пересел из второй кабины в первую и вдруг обнаружил неполадки в моторе. Пришлось задержаться, чтобы их устранить.
А я направился к ангару, возле которого стоял мой старый знакомый. Мне сразу разрешили забрать МЕ-109 — никому здесь он был не нужен.
По дороге я увидел на аэродроме самолет с красной зигзагообразной стрелой на фюзеляже. Он показался мне знакомым. Кажется, прошлым летом я видел его в полку Маркелова. Только теперь он был изрешечен пулевыми пробоинами.
— Как он сюда попал? — спросил я у техника, хорошо зная, что полк Маркелова базируется намного севернее нас.
— Сам удивляюсь, — ответил техник, продолжая осмотр машины. — И самолету удивляюсь и летчику. После стольких попаданий…
— Летчик ранен?
— Мало сказать — ранен.
— Кто он?
— Какой-то Середа.
— Середа?!
— Вы знаете Середу? Его только что увезли в госпиталь. Какая досада! Если бы я прибыл сюда чуть раньше, повидался бы с другом.
— Кто приготовит «мессершмитт» к вылету? — переменил я тему разговора.
— Если вам разрешили забрать эту бутафорию, тогда я. И с превеликим удовольствием. Мне кажется, я вас здесь уже видел.
— Точнее, в кабине этого «мессершмитта».
— Все понятно, капитан. Идемте.
Мы шли рядом. Я сказал, что с капитаном Середой познакомился еще в прошлом году, когда вместе получали первые ордена. Техник подробно поведал только что услышанное о полете капитана Середы. Его слова относил горячий июньский ветер, и мне надо было почти прислоняться к плечу спутника, чтобы ничего не пропустить. Судьба летчика и что-то большее — обстановка на фронте — заставляли слушать, волноваться.
Где-то севернее Миллерова Середа искал наши танки, потерявшие связь со штабом. Большую группу танков. Своих! Никто ничего не знал о них после того, как штабу стало известно, что они остались там, за Миллеровом, без горючего. Предполагалось, что они окопались и вели бои, как артиллерия. Середа облетел, осмотрел весь заданный район, но танков не обнаружил. Он уже решил идти домой, как увидел на дороге небольшую колонну солдат. Это были наши пехотинцы, и шли они по направлению от фронта на Миллерово. Не мог Середа возвратиться домой, не добыв сведений о танках, не выполнив приказа. И он, выбрав ровное поле, сел на своем истребителе возле колонны. Он обрадовался, увидев наших солдат. Они остановились, но никто не подходил. Почему они все безоружны?
Середа, не выключая мотора, выскочил из кабины и остановился около крыла. Обстановка показалась ему подозрительной, и он не решился отходить от самолета. Отсюда стал подзывать к себе солдат. Один из них подошел к нему. Наш, но почему он без петлиц на гимнастерке и без ремня?
— Танков здесь не видели?
— Каких танков?
— Наших, конечно.
— Нет, не видели.
— Откуда идете?
— Нас ведут… в плен. За колонной спрятались немцы.
— У, гад! — воскликнул Середа. — Почему же не сказал сразу!
Пока он залезал в кабину, по нему успели выпустить несколько очередей немецкие автоматчики, сопровождавшие колонну военнопленных. Один из них подбежал очень близко, разряжая свой автомат. Середа рывком дал газ, резко развернул самолет, свалил несколько немцев крылом, струёй воздуха. Разбежался, взлетел. Был тяжело ранен. Терял сознание. Еле удерживал ручку управления. Наверное, по этой причине полетел прямо на юг, к морю. Залетел к немцам. Уже от Таганрога взял правильное направление и приземлился здесь.
