Всё, что осталось (Записки патологоанатома и судебного антрополога) - Блэк Сью (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Голову трупу отрезать проблематично, так как наша шея состоит из целого набора перекрывающихся и пересекающихся костей, наподобие детского конструктора, так что чистого среза добиться очень нелегко. Ко всему этому прибавляется еще психологический фактор. Большинство преступников отрезают голову, положив тело лицом вниз, а не вверх, опасаясь, что, заглянув в глаза жертвы, на это уже не решатся.
С практической точки зрения они могут думать, что отделить голову проще, начиная с затылка, но на самом деле, если знать, как действовать, ее гораздо легче отделить спереди. Многим перспектива отрезания головы кажется такой страшной, что они начинают рассматривать вариант с разделением корпуса, каким бы тяжелым и неприятным он не представлялся, и в конце концов склоняются к нему. Это тоже большая ошибка, так как улики после него практически невозможно скрыть. Пока корпус цел, все органы находятся внутри, но стоит его расчленить, как они вываливаются наружу и распространяют отвратительнейший запах.
Если расчлененные останки не предполагается хранить прямо в доме, их надо вынести из ванной и куда-то увезти. Большинство преступников заворачивают фрагменты тела в пластиковые мешки, пакеты для мусора или пищевую пленку, а также в любые домашние целлофановые или тканевые полотнища, будь то шторки для душа, полотенца или простыни. В процессе они стараются не допускать протечек крови из свертков и мешков, в которых переносят тело. Однако мешки для мусора может прорвать, например, осколок кости, а полотенца быстро пропитываются вытекающей из останков кровью.
Завернутыми в ковры трупы перевозят разве что в старых кинокомедиях — сейчас их транспортируют преимущественно в рюкзаках и чемоданах на колесиках. Никто не станет с подозрением присматриваться к человеку, который грузит чемодан в багажник машины или такси, либо катит за собой по тротуару.
Защитным расчленение считается также в случаях, когда применялось с целью препятствовать опознанию трупа. Обычно преступники уродуют лицо (препятствуя визуальному опознанию), зубы (чтобы их нельзя было сравнить с дентальной картой) и руки (избавляясь от отпечатков пальцев). Иногда с жертв срезают кожу, удаляя татуировки, и те части тела, на которых присутствует пирсинг.
К счастью, эти меры редко приводят к успеху. Убийца думает, что знает, по каким приметам опознают останки, но достижения современной науки куда серьезней, чем он может себе представить. Как мы уже видели, практически любая часть тела помогает тем или иным образом опознать труп. В последние десятилетия рост популярности разнообразных экспериментов над собственной внешностью обеспечил криминологам новые возможности для поиска. Все больше людей делают татуировки, пирсинг и ставят силиконовые имплантаты — в грудь, ягодицы и даже икроножные мышцы, — что заметно помогает при опознании, если только свидетельства этих вмешательств доходят до экспертов.
Конечно, больше всего шансов опознать труп, если он найден целиком, но иногда удается идентифицировать даже сильно разложившиеся или расчлененные останки. Бывает, что преступник вынимает серьгу, но пирсинг все равно заметен на коже, что помогает при опознании. Силиконовые имплантаты — на которых, если повезет, удается обнаружить и расшифровать серийные номера, — позволяют отследить, где была выполнена операция и, соответственно, кому. От татуировки можно избавиться, срезав кожу или расчленив тело, но если вы представляете себе, как она выполняется, то достаточно даже минимальных познаний в анатомии, чтобы обнаружить ее следы.
Кожа состоит из трех слоев: эпидермиса, дермы и гиподермы. Внешний слой, эпидермис (тот, который мы видим), состоит из отмерших клеток, которые постепенно отпадают — по 40 000 клеток в день. Поэтому чернила, попав туда, быстро выцветут и исчезнут, как и происходит с временными татуировками, например хной. Под эпидермисом находится дерма, слой, до которого прокалывает кожу татуировщик своей иглой. В нем много нервных окончаний, но нет кровеносных сосудов, поэтому делать татуировку больно, но кровь при этом не идет. Вспомните, как можно порезаться листом бумаги — вроде бы, крови нет, но чертовски больно. Это потому, что порез прошел через эпидермис до дермы, богатой нервными окончаниями, но не дошел до гиподермы с кровеносными сосудами.
Татуировать гиподерму бессмысленно, так как кровеносная система быстро удалит чернила как отходы жизнедеятельности и выведет их из организма. Молекулы краски для татуировки крупные и инертные, поэтому не разлагаются в организме, не взаимодействуют с иммунной системой и могут успешно задерживаться в дерме — между эпидермисом и гиподермой, — как сыр в сандвиче. Однако часть их будет проникать в кровь (татуировки со временем выцветают) и окажется в лимфатической системе, выводящей из тела отходы.
Каждый лимфатический сосуд в дерме приходит к лимфатическому узлу; узлы разбросаны по всему телу, но больше всего их в местах присоединения конечностей, в паху и в подмышках. Эти крупные узлы действуют наподобие сифона под душем, где скапливаются волосы: поскольку молекулы чернил слишком велики, чтобы просочиться через узлы, краска накапливается в них. Вот почему у людей с татуировками узлы обычно принимают ту же окраску, что и чернила.
Я давно знала об этой, в целом безопасной, анатомической особенности: препарируя в студенчестве подмышку Генри, моего молчаливого учителя, у которого на обоих предплечьях красовались старомодные синие якоря, я обратила внимание, что его лимфатические узлы окрасились в синий, с вкраплениями красного — от подписей под татуировками. Сегодня, когда татуировки стали чуть ли не необходимым модным атрибутом (в Великобритании около 40 % молодежи в возрасте от 20 до 30 лет делает себе как минимум одну), мы гораздо чаще наблюдаем такой феномен, причем самых разных цветов, какие только используют татуировщики — лимфатические узлы у современных модников бывают всех цветов радуги.
Представьте, что был найден корпус без конечностей — если плоти на нем сохранилось достаточно, мы можем изучить лимфатические узлы в подмышках, проанализировать обнаруженные там краски и сказать, имелись ли у покойного татуировки на одной или обеих руках, и каких они были цветов. К сожалению, мы не скажем, был у него нарисован дельфин, колючая проволока или просто слово «МАМА». Однако и это уже неплохо — для начала.
К моему большому огорчению, у одной из моих дочерей имеется три татуировки (насчет которых я в курсе), пирсинг и, скорее всего, еще какие-то модификации, о которых матери лучше не знать. Даже я подумываю когда-нибудь сделать небольшую татуировочку, исключительно из практических соображений. Я хотела бы написать «UK, Black» и номер моего социального страхования на запястье, чтобы татуировка пряталась под ремешком часов, как у леди Рэндольф Черчиль, имевшей, якобы, на этом месте татуировку со змеей. Тогда, если я погибну в какой-то катастрофе, или мои останки не найдут вскоре после смерти, эта полоска кожи поможет команде судмедэкспертов и немного облегчит им работу.
Правда, достаточно мужества я пока не набралась. Памятуя о том, как в полуобморочном состоянии явилась в день своего пятнадцатилетия в лавку ювелира в Инвернессе, чтобы проколоть себе уши — я сказала, что не надо назначать мне визит на следующие дни, иначе я никогда не приду, надо колоть сейчас и все тут, — я вообще сомневаюсь, что когда-нибудь решусь.
Некоторые расчленители пытаются полностью разрушить останки, например, растворить в химикатах или сжечь. Но растворить тело не так просто, как многие считают. Насыщенные кислоты и щелочи опасны в работе и получить их в достаточном количестве, не вызвав подозрений, практически невозможно. Да и контейнер, который они в процессе не повредят, раздобыть нелегко.
Однажды я работала над делом жителя Северной Ирландии, который сознался в том, что убил тещу и избавился от останков. Он утверждал, что растворил ее в ванне с уксусом и каустической содой, а раствор спустил в канализацию, что выдавало его крайне отдаленное знакомство с химией. Поскольку уксус — это кислота, а сода — щелочь, они нейтрализуют друг друга. Более того, нет таких химикатов, которые продавались бы в магазине, чтобы растворить в них тело взрослого человека с костями, зубами и хрящами до состояния жидкости, которую можно спустить в слив. Кислота должна быть максимально насыщенной, и шансы, что домашняя сантехника ее выдержит, равны нулю.
