Фенимор Купер - Иванько Сергей Сергеевич (мир книг txt) 📗

Все дело в том, что американское общество еще не было готово к серьезной критике его политической общественной системы. Как отмечал тот же Г. Менкен, в Америке первой половины XIX века «чувство собственного достоинства превращалось в тщеславие. Человек примитивного склада ума, посматривая наверх, приходил к выводу, что он так же хорош, как и высшие представители. А затем ему уже ничего не стоило посчитать, что он даже лучше их. В результате быстро возникали новые критерии, и все они были несовместимы с подлинной цивилизацией. Ценности, исповедуемые в коровнике, становились официальными критериями нации».

Конечно, в этих условиях мысли, высказываемые Купером, зерна его идей попадали на каменную почву равнодушия и вражды и вызывали обвинения писателя в стремлении к богатству, заносчивости и властности, гордыне и презрению к простым смертным, которых он якобы стремился отстранить от участия в общественной жизни. Демократия в данном случае привела к возвышению демагогов, диктатуре необразованного большинства, господству раболепствующих и подлых людишек, «не знающих истории и не способных понять неотвратимых последствий принимаемых решений».

Менкен известен своим элитарным взглядом на развитие общественной мысли. Эта элитарность проявлялась не в том, что он проповедовал буржуазные взгляды и отрицал право на выражение своих взглядов за пролетариатом. Элитарность Менкена зиждилась на твердой уверенности в примате интеллекта в его высшем проявлении – творчестве – над всеми другими сферами человеческой деятельности. И в цитируемом выше отрывке под «ценностями, исповедуемыми в коровнике», он имеет в виду не взгляды простых тружеников, а взгляды мелких собственников, мелких буржуа, всех тех, кто поклонялся единственному богу – доллару и кто, по словам того же Менкена, создавал такие законы, которые заставляли бы каждого гражданина исповедовать только те мысли и привычки, которые были бы угодны отечественным пастырям».

Как известно, дальнейшее развитие американской нации по этому пути привело к тому, что «…американский народ, давший миру образец революционной войны против феодального рабства, оказался в новейшем, капиталистическом, наемном рабстве у кучки миллиардеров». [2]

Купер был далеко не единственным мыслителем, кого интересовало общественно-политическое и государственное устройство его страны, принципы равновесия между правами федеральной власти и администраций отдельных штатов. Проблема эта встала особенно остро после того, как в 1828 году были введены протекционистские тарифы на ввоз многих товаров. Здесь произошло резкое столкновение интересов зарождающейся промышленности штатов Нью-Йорк, Пенсильвания, Коннектикут и плантаторов южных штатов – Северной и Южной Каролины, Джорджии, Алабамы, Миссисипи и Луизианы.

Если учесть, что это был третий протекционистский тариф за последние 12 лет (первый – в 1816 году, второй – в 1824 году), то неудивительно, что недовольные сразу же назвали его «омерзительным тарифом», тем более что он распространялся на ряд товаров, введения покровительственных тарифов на которые никто не требовал. Положение усугублялось тем, что за предшествующее десятилетие центр интересов южных штатов переместился из Виргинии в Южную Каролину. Но главное здесь было не в том, какой штат доминирует в так называемом «черном поясе» США, а в том, какие интересы выходили на первый план. Дух гуманизма, основанный на убеждении, что рабство постепенно само по себе отомрет естественным путем, сменился осознанием крайней выгодности рабовладельческой системы для южных штатов и привел к стремлению распространить ее дальше на Запад. Небольшая группа джентльменов-плантаторов полностью властвовала над безгласной массой фермеров. Советские читатели хорошо знают о существовавших на юге США порядках по известному у нас роману Маргарет Митчелл «Унесенные ветром».

Законодательное собрание штата Южная Каролина ответило на введение протекционистского тарифа специальным заявлением «Объяснение и протест Южной Каролины». В этом акте введенный федеральным правительством тариф объявлялся неконституционным и содержалась угроза отменить его действие на территории штата. Как оказалось впоследствии, текст «Протеста Южной Каролины» был написан не кем иным, как вице-президентом США Джоном Колдуэллом Калхоуном (1782–1850).

Сегодня лишь немногие историки вспоминают имя Дж. Калхоуна, а между тем он в свое время был, по свидетельству известного исследователя американской общественной мысли В.Л. Паррингтона, «одним из выдающихся политических мыслителей Америки», «ведущим политическим мыслителем юга, его некоронованным королем, распоряжавшимся судьбой своей родной Каролины так, как будто она была маленьким захудалым местечком».

Конечно, беспрецедентное заявление законодателей Южной Каролины о том, что они готовы аннулировать на своей территории закон, принятый федеральным правительством, привлекло всеобщее внимание и в самих США и за рубежом. Откликнулся на это заявление и пребывавший в Париже Купер.

«Настроения в Южной Каролине мне хорошо известны и доставляют большую боль, – признается писатель в письме своему другу Уильяму Шубрику 20 сентября 1830 года. – …Что касается фактов, то Луи Маклейн (посланник США в Англии, впоследствии был министром финансов и государственным секретарем США. – Прим. С. И.) сейчас находится здесь… И он у в е р е н, что ни Джорджия, ни Северная Каролина ни в коем случае не присоединятся к Южной Каролине в случае, если она попытается отменить или любым другим способом аннулировать действие законов Соединенных Штатов на своей территории… Принадлежность к Союзу подразумевает нашу лояльность, и хотя ее можно подтвердить неопровержимыми аргументами, прежде всего это – страстное чувство, испытываемое повсеместно, что бы там ни заявляли доктор Т. Купер (президент Колумбийского колледжа в штате Южная Каролина и активный сторонник выхода штата из США. – С. И.) и его новоявленные сторонники… Теперь о принципах. Форма правления в Соединенных Штатах, безусловно, союзная, при которой власть в большой степени принадлежит членам союза. Мудрость, разумная политика и даже справедливость требуют, чтобы власть федерального правительства осуществлялась сдержанно, особенно в тех случаях, когда власть делится между федеральным правительством и администрацией штатов не только в силу осторожности, которой должно сопровождаться применение противоречивых юридических уложений, но и в силу многообразия местных особенностей, которые могут быть затронуты при осуществлении централизованной власти на такой огромной территории. Я отношу преобладание и популярность политики Внутренних улучшений за счет благих намерений, хотя я сам и осуждаю эту политику. Население же Соединенных Штатов гордится своими общими и национальными характерными особенностями и, естественно, хочет увидеть плоды своих трудов… Я придерживаюсь твердых убеждений, что в случаях, вызывающих сомнение, власть центрального правительства должна осуществляться на основе более узкого, а не расширительного толкования… Привычка доведения принципов до крайности опасна для обеих сторон… С общенациональных позиций мы не виргинцы и не ньюйоркцы, а американцы… Наша страна – это наш Союз, сохранение и защита которого – в наших высших интересах… Что же касается мотивов, то я убежден, что Англия имеет своих агентов, которые раздувают огонь…»

Между тем события в «черном поясе» США развивались своим чередом. Постепенно ведущей монокультурой Юга становился хлопок. Если в 1791 году общий объем экспорта хлопка составлял 200 тысяч фунтов, то уже к 1803 году он превысил 40 миллионов фунтов. Экономическое процветание и престиж Юга полностью зависели от сохранения рабовладельческих порядков. Южане с опаской поглядывали на Север и внимательно следили за действиями федерального правительства. Если Север, нуждающийся в сырье Юга для развития своей промышленности, выдвигал и отстаивал теорию единства Союза штатов, то Юг, стремящийся распространить свою систему все дальше на Запад, придерживался концепции сепаратизма и ждал лишь удобного повода, чтобы заявить об этом во всеуслышанье.