Дружба, скрепленная кровью (Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октяб - Юн-нянь Лю "Редактор"
Потом Ленин поинтересовался, как по-китайски «здравствуй», «кушать», «пить чай»… Повторяя вслед за бойцами «ни хао», «чи фань», «хэ ча», он вынул из кармана блокнот и карандаш, и торопливо записал китайские слова.
С той поры всякий раз, встречаясь с китайскими бойцами, Ленин приветствовал их по-китайски: «Ни хао, ни хао!».
Наступила весна. Всем бойцам охраны выдали по паре сапог. Но Ли Фу-цину и Ван Цаю они оказались непомерно велики. Бойцы обратились к кладовщику с просьбой обменять сапоги, но тот ответил:
— Не могу. Что выдали, то и носите.
— Пошли к Владимиру Ильичу, — предложил Ли Фу-цин.
— Верно, — согласился Ван Цай. — Кто-кто, а Владимир Ильич обязательно поможет.
Полностью уверенные, что все будет именно так, а не иначе, они отправились к Ленину. Один из сотрудников сказал им, что Ленин сейчас занят и пройти к нему нельзя. Бойцы стали настаивать, чтобы их пропустили. Спросив у Владимира Ильича по телефону, можно ли пропустить к нему двух бойцов, сотрудник разрешил им пройти. Разыскав в коридоре кабинет Ленина, бойцы нажали на кнопку звонка, и тут же за дверью послышался голос Ленина:
— Входите, входите, пожалуйста!
Сняв шапки, Ли Фу-цин и Ван Цай вошли.
Справа от двери стоял письменный стол, за которым сидел Ленин и что-то писал. Увидев бойцов, он приветливо пригласил их сесть.
Продолжая стоять, Ли Фу-цин и Ван Цай пожаловались:
— Нам сапоги выдали не по размеру, их носить невозможно. Мы хотим, чтобы обменяли.
— А еще на что жалуетесь? — спросил Ленин.
— Больше ни на что, — за двоих ответил Ли Фу-цин. — Пусть только дадут подходящий размер.
— Ну что ж, это можно, — согласился Ленин и написал бойцам записку. Провожая их, он сказал, что они могут обращаться к нему по любому вопросу.
Через месяц с небольшим после приезда в Петроград Ли Фу-цин вслед за Лениным переехал в Москву, в Кремль. Здесь ему не пришлось видеть Владимира Ильича так часто, как прежде.
Отряд личной охраны Ленина был переброшен на юг.
Когда отряд был готов к отправке из Кремля, Ленин обратился к бойцам с речью, он призвал их храбро сражаться, защищая Советскую республику, и наголову разгромить белогвардейцев. Тогда Ли Фу-цин в последний раз видел и слышал Владимира Ильича…
Однажды около часа дня красноармейская часть, выгрузившись из эшелонов под Луганском, начала наступление на поселок Станично-Луганское. После двух часов марша впереди показался кавалерийский разъезд противника. Часть развернулась в боевой порядок и изготовилась к бою. Вскоре последовала атака казачьих кавалерийских частей и завязалась ожесточенная схватка. За два часа боя обе стороны понесли тяжелые потери убитыми и ранеными. К исходу дня некоторые подразделения, которыми командовали старые офицеры, перебежали на сторону противника, и казакам удалось окружить красноармейцев.
По приказу командования начался отход. В интересах сохранения подразделений, состоящих из китайцев, командование решило, что прорывать окружение будет кавалерия, за ней пойдут китайцы, а с тыла их прикроет пехота, которая и должна отсечь преследовавшего противника. Ночью подразделения вышли в район Луганска, но трети китайских товарищей так и не удалось пробиться из вражеского окружения. В их числе оказались У Эр-ху, Чэнь Чжи-жун, У Чжи-хуа и многие другие.
Через три дня прибыло подкрепление, и красные части снова перешли в наступление на казаков. Одерживая победу за победой, они с боями ворвались в Станично-Луганское.
На пути своего продвижения вперед красноармейцы у обочин дорог, в полях, рощах и лесах — повсюду наталкивались на трупы своих погибших товарищей. Бойцы были потрясены зверствами белых: на деревьях и столбах вдоль дорог висели обезображенные трупы китайских бойцов с отрезанными ушами, с выколотыми глазами, с вырванными языками, с. распоротыми животами. Возле многих трупов висели надписи: «Таков удел всей Красной Армии!», «Конец большевикам!».
Чувство гнева и скорби охватило красноармейцев. Продвигаясь вперед, они похоронили более двухсот китайских товарищей. Ли Фу-цин среди убитых не нашел своих двоюродных братьев. Что он скажет их родителям, когда вернется домой? Вспомнилось ему, как он вместе с ними покидал родимый край, как тряслись в душной теплушке, как под ударами плетки заготовляли лес, рыли окопы, как вместе страдали в лагере для военнопленных, как потом одновременно стали партизанами и плечом к плечу, никогда не разлучаясь, громили врага, прямо смотря смерти в глаза… И Ли Фу-цин зарыдал.
Вскоре после того, как красноармейские части заняли станцию Станично-Луганское, несколько крестьянок сказали китайским бойцам, что в просяном поле, сразу же за станционной уборной, уже три дня лежит раненый китаец.
Ли Фу-цин с десятком бойцов немедленно отправился на поиски и действительно разыскал раненого. Но, приблизившись к нему, они содрогнулись от ужаса: он лежал в засохшей крови; левый глаз вывалился из глазницы; правое ухо было отрезано; левая нога ниже колена превратилась в огромный нарыв; в ранах кишели черви. Раненый был до того изуродован, что совсем не походил на человека. Увидев своих товарищей, он стал громко плакать и вскоре потерял сознание. При виде этого ужасного зрелища невозможно было сдержать слезы. Осторожно положив своего товарища на носилки, бойцы отнесли его в лазарет.
Те же крестьянки рассказали, как казаки схватили человек десять китайских бойцов, среди которых был и этот раненый, и допрашивали их несколько ночей подряд. И скорее всего потому, что на допросе от него ничего не добились, казаки выкололи ему шашкой левый глаз, а потом потащили в поле на расстрел. После первого выстрела боец упал замертво, но когда казаки ушли, пришел в себя. Очевидно, ухо ему оторвала пуля, когда в него стреляли, а в ногу он был ранен раньше — в бою. Впоследствии крестьянские женщины спрятали его в поле, и он не умер с голоду только потому, что они ежедневно тайком приносили ему пищу.
Крестьянки сказали также, что перед уходом казаки приказывали им передать китайцам, что, если они не уйдут от большевиков, всех их ждет такой же конец.
Услышали это китайские бойцы и еще крепче стиснули зубы. Угрозы белогвардейцев не испугали их. «Ни за что не уйдем из Красной Армии, — заявляли они. — Мы будем драться еще упорнее и решительнее, чтобы отомстить за своих товарищей!».
Зимой 1918 года красноармейская часть вела бои под Курском. Однажды она захватила железнодорожную станцию, от которой в лес уходила узкоколейка. Вдоль нее и бежали белые, выбитые со станции. В тот же день к китайским бойцам пришел крестьянин и рассказал, что в лесу есть лесопильный завод, на котором работает больше сотни китайских рабочих.
На следующий день командир роты Ван по узкоколейке повел свою роту в лес с целью ликвидировать разрозненные группки белобандитов и, кроме того, повидаться с китайскими рабочими.
Километров через шестнадцать узкоколейка окончилась у лесопогрузочной площадки. Здесь на заржавленных рельсах стоял небольшой паровозик и несколько пустых платформ. Паровоз и платформы были покрыты толстым слоем снега, и с первого взгляда можно было определить, что лесопогрузочная площадка уже давно бездействует. Там и сям по обеим сторонам железнодорожного полотна возвышались несколько десятков штабелей лесоматериалов. Между ними протянулись уходящие в лес колеи для ручных вагонеток. На лесопогрузочной площадке не было ни души, здесь царило полное запустение.
Недалеко от площадки протянулась небольшая улица с десятком домов и двумя харчевнями. Едва рота вступила на эту улицу, как бойцы встретили несколько оборванных китайцев. Одни были в китайских ватных халатах, из которых торчала вата; другие — в обтрепанных тулупах без пуговиц, подпоясанные тряпкою; те, у кого надеть было нечего, кутались в бараньи шкуры, а не имевшие носков обвернули ноги тряпками. Несмотря на крайнюю бедность, некоторые из них нет-нет да и забегут в винную лавку выпить на ходу стаканчик — другой водки или даже сыграть на деньги. Увидев бойцов-китайцев, все они страшно испугались: многие схватились за головы, очевидно, думая, что видят сон, другие остолбенели, глазам своим не веря, у некоторых выступили слезы, а те, что посмелей, окружили красноармейцев и стали хватать их за руки. Не прошло и нескольких минут, как таких смельчаков набралось человек тридцать.
