Единственный чеченец и другие рассказы - Блажко Антон (книга бесплатный формат .TXT) 📗
-- Ты в армии-то был, уважаемый?
-- Нет.
-- Как тебе могли сразу дать тогда сержанта, если ты месяц назад на работу поступил?
Клиент пыхтел и отмалчивался.
-- Здесь вот китель должен быть, а ты в рубашке. Так и скажи - что дали, в том снялся, и не надо делать из нас дураков. Будто один такой. Ладно, езжай.
Резон сдавать их что соплеменникам, что во временный отдел напрочь отсутствовал, обыкновенно задержанные спустя некоторое время ехали через нас вновь, улыбаясь, как старым знакомым.
Зато любой юнец, заимевший бумажку о стажерстве при взводе охраны чего-то, чего он даже не успел выучить и обделенный еще казенным оружием, летел по встречной полосе в объезд очереди, всех наших знаков, шлагбаумов и бетонных чушек. Остановленный пальбой в воздух, он с праведным гневом и невыразимым презрением вопрошал, открыв дверь:
-- Че такое? Ты же видишь, че свой!
Коллеги постарше в набитых мужчинской всячиной разгрузках, увешанные железом до зубов, могли выскочить из ландо всей кодлой, мигом грамотно окружить, не застя друг другу линий огня. АК с семидесятипатронными "улитками" на согнутых локтях ненавязчиво смотрели нам в область грудных клеток.
-- Что случилось? Мы - республиканский ОМОН, а вам чего надо?
Ссылка на указание верхов до командующего группировкой включительно досматривать весь транспорт и особенно служебный местный впечатления не производила.
-- Покажи сюда твое указание? С комендантом мы за руку здороваемся, он такого приказа не отдавал и нам вообще никто. Вы тут херней страдаете, бабки стрижете, а у нас операция сегодня. Зови старшего, а я сейчас доложу наверх, из-за чего мы опаздываем!
На свет являлась рация со сканнером, имитировалось нажимание кнопок. От машин стягивался народ, устав ждать, подъезжали другие бойцы правопорядка, тотчас присоединяясь к сотоварищам. Парни на другом конце поста, видя неладное, перекрывали движение, поверх опоясывавших блок укреплений возникали стволы кем-то поднятого резерва, с вышки лязгал затвором просунутый сквозь дырявую массеть пулемет.
Обстановка разряжалась обычно неохотным выползанием из фортеции наших рулевых. Никаких бумаг и внятных легитимных установок насчет проверки служащих органов не было, и туманное поминание обязанностей наряда парировалось заявлениями о директиве самого главного начальства беспрепятственно пропускать всех силовиков.
Директоры пробовали бычиться раз-другой с вызовом подкреплений и бранью в лицо, загоняя противостояние на грань стрельбы. Но прибывавшие на разборку паханы сводили его к рукопожатиям с авторитетами другой стороны, "мои ребята погорячились, но и ты не прав". Ситуация изначальна являлась тупиковой, что признавали таким образом де-факто самые киношно хрипатые бугры из комендатур и даже ханкалинских управлений. Посему наши отцы, построжившись для видимости, приказывали записать номера строптивцев - сообщим куда следует, и усмехающиеся братки по классу сматывались восвояси, а мы возвращались к повседневным задачам.
На разводах, в свете чуть разгорающегося стылого утра, зачитывались поступившие ориентировки. Внимание неизменно заострялось на розыске преступников и боевиков, успевших послужить новой власти либо располагающих документами сотрудников милиции. "Вот они гады какие, сплошь дудаевцы и исламисты! Давить их всех надо, а вы жалеете..." Жалостью считалась либеральность к коллегам, снисхождение к пожилым людям, теткам и прочему угнетенному большинству, а также случаи явной халатности, доходившей моментами до саботажа. Привозимые из мобильного отряда, "временника" и комендатуры сообщения об инцидентах на блоках, стрельбе и жертвах с обеих сторон отчего-то лишь разогревали показное рвение начальства. Чужой опыт не шел им впрок, заставляя осмыслить целесообразность строгих мер и возможные последствия ввиду близившегося отъезда.
Нашим завхозам не хватало разума, сил и мужества держать пресс многочисленных генералов, руководителей, проверяющих, немилосердно и постоянно дравших их. Вылез - терпи, плетью не гнали, но они, как жидкость в поршне, лишь передавали давление вниз, чего система от них и требовала. Механика осложнялась подчиненьем разным инстанциям, главным из которых нередко оказывалась ведомственно чуждая нам комендатура. Посему в очередной раз мало кто обратил внимания на рядовое зачитывание:
-- ...Задержать автомашину ВАЗ-2106 белого цвета госзнак С645КХ 95-го региона, в которой может находиться сотрудник милиции Арсаев Юнади Саламбекович либо преступник, имеющий документы на его имя. Соблюдать осторожность ввиду наличия у него оружия, в случае задержания сообщить на "Утес".
Это был радиопозывной комендатуры. Формально ловлей кого-либо с рассылкой сыскных листов занимались ОВД, куда отправляли всех пойманных, исходить же требования по уголовным делам либо оперативная информация могли откуда угодно из сети подразделений и служб, опутавших край тотчас по его замирению. Бытие власти для самой себя, а не упорядочения и облегчения народной жизни, отчетливо демонстрировалось здесь наличием бесчисленных структур управления населением, половина которого голодала. До розыска же какой-то машины нам откровенно было мало дела. Высматривать ее до пучения глаз вряд ли кто собирался, ибо только идиот, натворив что-то, поедет открыто через посты...
К концу первой смены, когда наплыв ослаб, я глянул в ориентировки, иметь представление на случай проверок. Когда зевота рвет пасть, тяжко запоминать что-либо, не больно и хотелось, но лишних нареканий старался избегать. В конце была подколота утренняя, ксерокопированный листок с ручным текстом косыми печатными буквами; "временник" и то шлепал цидулы на компе и почти без ошибок. Организация на нуле, а командиров... Вспомнился крик вечером раньше в эфире, запойный начштаб после кому-то говорил: разведка гоняла по темноте белую "шестеру", да упустила. Местные полицаи, кстати, вполне могли ехать поздно со службы и не остановиться средь чиста поля или развалин на сигнал военных, периодически ставивших выдвижные посты - замашки у тех были далеки от светских, а любой чех только враг. Оккупационные будни, хотя нам что...
