Огонь ради победы - Великолепов Николай Николаевич (электронная книга txt) 📗
А здесь, на огневой позиции, всему есть строго определенные места: и орудийным номерам, и командирам, и связистам, и приборам, и снарядам. Даже снятые с орудия чехлы должны быть на своем месте. Словом, мелочей нет, все рассчитано и направлено на то, чтобы избежать лишних движений, обеспечить заданный темп стрельбы.
Да что там солдаты-новички! Иногда и офицерам приходилось начинать с азов. Как-то вечером приходит ко мне полковник 3. М. Николаев, командир 15-й тяжелой минометной бригады.
— Стыдно докладывать, но и скрывать не могу, — говорит Захар Михайлович. — Курьез получается. Сегодня прибыли наши минометы. Сразу же собрали командиров батарей. Подходим к позиции. Видим — высоченная труба на огромной плите. Обошли, покачали головами. Один из комбатов не выдержал: «А где же лестница?» Все улыбаются, но, вижу, недоумевают: в самом деле, как же заряжать такой миномет? Потом разобрались — с казенной части. Стали открывать затвор. Открыть сумели, а вот закрыть долго не могли. Пришлось повозиться.
— А что же вы, — спрашиваю комбрига, — описание миномета сначала не изучили?
— В том-то и загвоздка, — отвечает Николаев, — что документация идет фельдъегерской связью, отстала.
Только через двое суток мы получили формуляры, инструкции и наставления по боевому использованию 160-миллиметрового миномета и приступили к занятиям.
Кстати, интерес к новому миномету был всеобщим, и, когда начались учебно-боевые стрельбы, на полигон выезжали командиры частей. Результаты стрельб произвели большое впечатление. В другой раз вместе с офицерами цели осматривали солдаты и сержанты — представители от всех минометных расчетов.
Здесь же мы провели беседы о боевых возможностях и особенностях применения нового миномета. Такие беседы, надо сказать, проводились довольно часто. Они расширяли представления бойцов об оружии дивизии, служили и формой передачи фронтового опыта.
Когда, уже на фронте, к нам прибыла 29-я гвардейская минометная бригада (она была под Москвой на пополнении после боев), офицеры дивизии близко познакомились с тяжелыми «катюшами» системы БМ-31. Рассказывал о них заместитель командира бригады подполковник Л. Н. Евсеев. Вечером он зашел ко мне. Поговорили о кадрах бригады, о ее боевом пути. Выяснилось, что генерал-майор артиллерии А. Ф. Тверецкий недавно назначен командиром бригады.
— А вы давно служите в гвардейских минометных частях? — спросил я Евсеева.
— Порядочно, — ответил Леонид Никандрович. — Во всяком случае, с тяжелыми системами имею дело чуть ли не с самого их создания.
— А мне вот довелось видеть самые первые «катюши» в бою.
— Да ну? — удивился Евсеев. — А я слышал, вы всю жизнь с артиллерией.
— Это верно, я не минометчик.
Так мне пришлось сначала Л. Н. Евсееву, а затем и другим офицерам рассказывать о первом опыте боевого применения реактивных снарядов.
Дело было в дни Смоленского сражения, три года назад.
После полудня 28 июля 1941 года меня вызвал генерал-майор И. П. Камера, только вступивший тогда в должность начальника артиллерии Западного фронта.
— Великолепов! На передовом командном пункте, — сказал начарт, — сейчас находится главком. К нам прибыла особая батарея РГК. Это эрэсы. Немедленно выезжай с батареей, к утру быть у главкома. Бдительность — особая! Отвечаешь головой за батарею.
Я не знал, что такое «эрэсы», но спрашивать у генерала не решился и отправился к начальнику штаба артиллерии фронта полковнику А. А. Быкову. Он познакомил меня с подполковником А. И. Кривошаповым, сопровождавшим батарею из Москвы, и вручил документ. Этот документ каким-то чудом остался целым и хранится у меня до сих пор.
УДОСТОВЕРЕНИЕ
НКО СССР. Штаб артиллерии Западного фронта 28 июля 1941 г. № 3/287.
Выдано начальнику разведотдела штаба артиллерии Западного фронта майору Великолепову Н. Н. в том, что он сопровождает особую батарею РГК в район ст. Вадино согласно распоряжению главкома Западного направления.
Начальник штаба артиллерии Запфронта полковник А. Быков.
С этим удостоверением я и отправился. Восточнее Вязьмы мы свернули в сторону от шоссе в лес, проехали километра полтора глухой дорогой — и вдруг окрик: «Стой!» Два вооруженных бойца остановили нашу машину. Подбежал командир с двумя кубиками на петлицах. Узнав подполковника А. И. Кривошапова, он пропустил нас дальше.
Вскоре под деревьями я увидел большие машины, покрытые брезентовыми чехлами. Они усиленно охранялись. Мы познакомились с командиром батареи старшим лейтенантом Куном, его заместителем и командирами взводов. Затем к нам подошел мужчина в гражданской одежде. Это был А. С. Попов, один из конструкторов, которому поручили проверить в бою действие нового оружия.
Меня познакомили с особой батареей. Она состояла из 9 боевых машин БМ-13. Цифра 13 означала калибр 13 сантиметров (точнее, 132 миллиметра). С одной установки чехол был снят. Меня поразило, что у орудия нет ствола, нет затвора, к которым так привык каждый артиллерист.
— Как же без ствола стрелять? — невольно вырвался вопрос.
Командир батареи указал на блестящие стальные полосы, похожие на рельсы. Их было восемь. Оказалось, они-то и дают направление реактивной мине, как ствол орудия — снаряду.
— Одна установка может сразу выпустить шестнадцать мин, — сказал старший лейтенант Кун. — Каждая мина, или, как мы говорим, эрэс — реактивный снаряд, весит сорок два килограмма.
Осмотрел я с любопытством и кабину боевой машины, откуда при помощи автоматического устройства ведется залповый огонь. Все было как будто просто и в то же время весьма непривычно.
Когда стемнело, мы тронулись в путь. Довольно прямая и широкая магистраль хорошо просматривалась в ту светлую ночь. Я с тревогой поглядывал на небо, опасаясь неожиданного появления вражеских самолетов. Но их, к счастью, не было. По дороге попадались встречные машины. Едущие в них бойцы невольно озирались на закрытые чехлами боевые установки, напоминающие понтоны.
На рассвете расположились в лесу, километрах в семи восточнее станции Вадино. Машины тщательно замаскировали, вокруг выставили охранение. Затем я повел Кривошапова и Куна на передовой командный пункт.
На полянке, окруженной молодым леском, у широкого зеленого дерева стояла простая лагерная палатка. Рядом — небольшой сколоченный из досок столик и скамеечка. Встретивший нас командир отправился в эту палатку доложить о нашем прибытии.
Вышел главком Западного стратегического направления Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко — человек богатырского роста, без фуражки, с гладко выбритой головой. Мы доложили. Маршал поздоровался, пожав каждому руку могучей ладонью. Подполковник А. М. Кривошапов вручил ему пакет, в котором, как мне стало теперь известно, генерал-полковник артиллерии Н. Н. Воронов от имени Ставки сообщал о посылке на фронт второй реактивной батареи. В инструкции о боевом использовании батареи предусматривалось и разделение ее на две самостоятельные: в одной — пять и в другой — четыре установки.
С. К. Тимошенко расспросил о возможностях нового оружия. Старший лейтенант Кун заметно волновался, но старательно отвечал на все вопросы.
— На фронте были? — спросил маршал.
— Никак нет, — ответил командир батареи. — Только что отозван из Военной академии имени Дзержинского.
Главком дал несколько практических советов. Он весьма образно говорил о войне, а его выражение «Одно дело про войну читать в газетах, книгах, смотреть в кино, но совсем другое — самому участвовать в боях» хорошо запомнилось. Затем С. К. Тимошенко рассказал, как две недели назад, 14 июля 1941 года, первая батарея реактивных минометов под командованием капитана И. А. Флерова произвела залп по скоплению противника под Оршей.
— Оружие это весьма эффективное, — заметил он, — но, как всякое новое дело, требует знаний, сметки и выучки.
Маршал приказал батарее двигаться в полосу боевых действий 19-й армии. Узнав, что Кривошапов должен уехать в Москву, а мне надлежало вернуться в штаб артиллерии фронта, С. К. Тимошенко сказал:
