Аквариум как способ ухода за теннисным кортом - Гаккель Всеволод (книги .txt) 📗
На следующий же день нас переселили в обыкновенный отель, в двухместные номера с кухней. Это было удобно, можно было самим готовить еду и сэкономить немного денег. Славка купил палатку, поставил её прямо в комнате и стал в ней жить. Боб должен был возвращаться в Нью-Йорк, мы же должны были остаться до окончания конгресса. Перед его отъездом мы на один день отправились в «Le Studio», это прекрасная студия километрах в ста от Монреаля, на берегу озера. Для нас и для любого человека, сопряженного с музыкой, она являла собой абсолютный рай. Вероятно это одна из самых дорогих студий в мире. На ней записывались Стинг, Джони Митчелл, Леонард Коэн и сотни других. Богатые музыканты могут приехать туда на несколько дней и жить прямо там на полном пансионе. Один день записи в такой студии стоит целого состояния. «Белка» пошла на то, чтобы использовать шанс и дать возможность Бобу записаться с нами, пока мы находились с ним на одном континенте. Мы поехали туда со всей съемочной группой, и с нами поехал звукорежиссер «Eurythmics» Ману Жиот. Запись, как обычно, начали с настройки барабанов. Пока Петя разыгрывался, все купались в озере и валяли дурака. Потом начали настройку гитар и постепенно стали играть песню «Новосибирск», про то, как мир подходит к концу. Так продолжалось часа два. Потом вдруг Боб решил записывать песню «Артур», на английском языке, которую они с Дюшей написали ещё в семьдесят восьмом году. Очень красивая песня на три аккорда. Она давно сложилась как песня которую они играют вдвоём. Вдруг Боб говорит нам с Рюшей, чтобы мы сыграли что-нибудь на скрипке и виолончели. Меня бросило в пот. Я никогда не играл в этой песне и был совершенно не готов к тому, чтобы играть в ней сходу прямо на записи, да ещё в тот момент, когда все снимается для кино. Однако Рюша стал что-то наигрывать. Я тоже что-то попробовал, но у меня ничего не получилось, впрочем как и у Рюши. Для того, чтобы сыграть, да ещё и вдвоём, требуется по крайне мере час-полтора, я не говорю о том, что он мог нам сообщить об этом ещё перед поездкой. Или мы могли бы попробовать в гостинице, пока находились вместе эти несколько дней. Все встали вокруг нас и стали давать советы, явно переигрывая в этой ситуации, крутясь перед камерами. В жизни такого никогда не было. Я не выдержал и всех послал. Меня стали успокаивать, но я уже твердо знал, что в этой песне я сейчас сыграть не смогу. Песню оставили в том виде в каком она и была раньше, такой она и вошла в альбом. Боб же уединился в студию и стал записывать романсы Вертинского. Все часа три ходили кругами, и наконец плюнули, и стали смотреть телевизор. Там была кассета с роскошным фильмом «This Spinal Tap», это очень соответствовало моменту. Мы промаялись до вечера и поехали домой. Никто не понял, для чего мы туда приезжали. Для чего настраивали барабаны и все прочее. Кроме того, что само посещение такого места интересно. И вообще, зачем для записи двух акустических песен под гитару нужна была самая дорогая студия в Канаде. Я увидел опасный симптом того, что наш старый друг утратил ощущение реальности. Никто из нас ничего не понимал, никто не знал, что будет дальше – Боб выбрал сольную карьеру, и распространится ли она на кого-нибудь из нас, было загадкой. Боб уже давно тяготился группой, которую он сам раздул до невероятного размера. У него не хватало духу её распустить, а тут так удачно складывались обстоятельства, что это неприятное действие он мог легко перепоручить внешним обстоятельствам.
На следующий день мы пошли по магазинам, и наши благодетели стали покупать инвентарь для группы. Мы пришли в самый большой рок-н-ролльный музыкальный магазин, и все стали выбирать, кому что нужно. Нам купили несколько микрофонов и обработку для студии, гитаристам купили струны и примочки, Файнштейну купили всякие перкуссионные штучки-дрючки. Мы же с Дюшей и Рюшей играли на таких инструментах, что в таком магазине для нас ничего не было. Я почему-то забыл, что много лет мечтал о флэнджере (впрочем, сейчас мне кажется, флэнджер для виолончели совсем не нужен). На следующий день Боб уехал в Нью-Йорк, а мы пошли болтаться по городу с Андреей и Джимом. Мы забрели в музыкальный магазин, где продаются струнные инструменты. Я присмотрел себе недорогую немецкую фабричную, но деревянную виолончель, так как я по-прежнему играл на многострадальной фанерной. Андрея предложила мне её купить, если «Белка» потом вернет ей деньги. Я позвонил Бобу в Нью-Йорк и спросил, могу ли я таким образом купить себе инструмент? Но Боб сказал, что у «Белки» на это нет денег. Я был уязвлен такой дискриминацией, инструмент, который я хотел, стоил дешевле рокмэна, примочки, которую купили Саше Ляпину. Это были не подарки, а насущные вещи, необходимые для улучшения звука группы. Путешествие подходило к концу. Нас обещали свозить на Ниагарский водопад, но почему-то поездка не сложилась. За эти несколько дней, что снимался фильм, мы подружились с Рене Дэйглом – кинооператором и владельцем фирмы, предоставившей съемочную аппаратуру американским киношникам. Перед отъездом я зашел к нему в гости, и он на прощание подарил мне свой велосипед. Это был такой подарок, который заменил мне и виолончель и вытеснил из моей жизни многое другое. По плану организаторов конгресса мы должны были улететь раньше, примерно сразу после концерта, но кто-то забыл забронировать нам места, и нам пришлось остаться и ждать всю русскую делегацию. На тот рейс оставались места только в первом классе и в итоге мы полетели как настоящие рок-звезды, укрытые пледами, в то время, как все профессора и академики летели обычным классом. Но для моих друзей это не имело большого значения, поскольку по привычке все напились.
Студию «Tascam» водрузили на точку в ДК Связи. Славка вступил во владение ею, но все по очереди предпринимали попытки постичь её возможности. Поскольку Боба не было, мы ничего не делали, и моим основным занятием была игра в теннис и езда на велосипеде. Когда я где-нибудь останавливался, подходили люди и рассматривали велосипед как иномарку, наверное, это был первый горный велосипед в России. Я делал вид, что для меня это дело привычное, хотя получал огромное удовольствие от внимания сограждан.
Где-то в середине июля все поехали в Москву на концерт «Santana». Прошло десять лет, и они вместе с «Doobie Brothers», Джеймсом Тэйлором и Бонни Райт наконец оказались в России. Пожалуй, это было первая акция такого рода, когда пожаловали группы такого ранга, и концерт был в реальных условиях и с адекватным звуком. Единственным удручающим фактором было наличие несметного числа милиции, и внутренних войск, а также специального контингента войск, переодетого в спортивные костюмы. Вероятно, помятуя о событиях десятилетней давности, власти полагали, что концерт этой мистической «Santana» непременнно выльется в народное восстание. Концерт же был просто фантатическим, и его даже не смогли испортить участинки с русской стороны и обилие «спортсменов». «Santana» играла и «Black Magic Woman», и «Samba PaT», и конечно же самым главным был звук и ощущение все того же мистического Вудстока, который преследует меня по сей день. Время изменилось, но каждый раз, оказываясь в такой ситуации, меня не покидает ощущение того, что это происходит не в реальности. Я пытался представить, что было бы, если бы такой концерт удался бы в том семьдесят восьмом году на Дворцовой площади. Может быть пробка могла быть выбита ещё тогда.
По-моему, именно в это время Дюша решился на свой собственный проект, который впоследствии получил название «Трилистник», в который он пригласил обоих скрипачей, Майкла Кордюкова и аккордеониста Сережу Щуракова. В конце лета приехал совершенно отъехавший Боб. После полугода жизни в Америке и Англии понять, что у него на уме, было невозможно. Он тусовался с Фрэнком Заппой, пару дней гостил у Джорджа Харрисона во Фрайер парке вместе с Джефом Линном и Томом Петти, которые вместе с Бобом Диланом и Роем Орбисоном только что закончили запись альбома «Traveling Wilburys» в студии Дэйва Стюарта. Мы теперь были ему не ровня. Шел какой-то идиотский разговор о том, что у CBS нет денег на оплату проезда всей группы, то ещё что-то, поэтому в записи сольного альбома будет принимать участие только Саша Титов. Эти версии все время варьировались, и понять все это было невозможно. Это была какая-то ерунда, поскольку в это время каждый из нас мог сам купить себе билет, тем более если этого требовало дело. Я не понимаю, почему Боб не мог сказать нам открытым текстом, что не хочет с нами играть. С Бобом приехали заморские киношники и продолжили съемку фильма про него, в который почему-то всё-таки вошли эпизоды и про жизнь каждого из нас. В один из съемочных дней мы поехали в Комарово к Славкиной подруге Ирине. Она была внучкой академика Линника, у неё был огромный дом, и прямо на даче была обсерватория с телескопом. Летом мы часто тусовались у неё. По замыслу режиссера Майкла Эптеда, мы поехали с инструментами и должны были сыграть небольшой концерт на полянке возле дома. Был зафрахтован автобус, и мы отправились туда со всеми друзьями. Целый день мы купались, готовили еду, ели-пили и валяли дурака. В общем все что угодно, только не играли. Я видел, что Майкл Эптед нервничает и ждет, когда же всё-таки эта группа заиграет? Но все зависело только от Боба и его прихоти. Когда же группа всё-таки заиграла, опять началась какая-то ерунда. Боб запел Вертинского, потом какую-то цыганщину. Наверное можно было и это, только непонятно зачем ему надо было выделываться перед нами? Мы все это уже сто раз слышали. А для такого рода откровений ситуация была совсем не подходящая. В общем было очевидно, что группы уже нет. И ситуация была совершенно надуманная. Я не могу себе представить, что в это время мы вот так могли бы поехать куда-нибудь все вместе, сесть на полянке с инструментами и начать играть. Примерно такая же ерунда была со всеми нами, когда очередь дошла до нас, киношники приходили домой и снимали нас в быту. Мы все тоже выделывались, как могли. Я ездил на велосипеде по самым живописным местам этого города. Я и на самом деле часто езжу этим маршрутом, но когда ты делаешь это для камеры, чувствуешь себя дураком. Моя словоохотливая матушка рассказала какую-то семейную историю, по слепоте, она не видела, где стоит камера и потому у неё получилось очень натурально. По счастью, мне удалось уговорить брата Алексея куда-нибудь исчезнуть.
