Я из Одессы! Здрасьте! - Сичкин Борис Михайлович (книга бесплатный формат TXT) 📗
— Я — пианист, и у меня на носу концерты с отцом — Бубой Касторским. Руки должны быть в тепле и не держать тяжёлых предметов. Позвони начальнику, он знает.
— Что же ты сразу не сказал? Отведите его в пищеблок, пусть он у них будет бригадиром. В этом пищеблоке ребята грузили продукты и потихоньку воровали растворимый кофе, меняя его потом на портвейн и продукты. Но если без Емельяна малолетки воровали по мелочи, то с Емельяном они утащили сразу ящик.
Милиция была заводная, любила выпить, повеселиться. Емельян был душой этой компании. Вот так хлебнул горя и понял, почём фунт лиха, не Емельян, а я.
Переходный возраст у Емельяна продолжался. Я был беспомощен и не знал, что предпринять. В это время я снимался в кинофильме «Человек играет на трубе». Поэтом в этом музыкальном фильме был Политанский. Когда он узнал о моей трагедии, то сказал мне:
— Борис Михайлович, считайте, что вам очень повезло. Я вам помогу. У меня есть друзья — семейная пара врачей и педагогов, которые специализируются на трудновоспитуемых детях. У них вышло семь книг. Они — кандидаты наук и лауреаты государственных премий.
Я заказал шикарный ужин в ресторане Дома литераторов, с нетерпением ожидая встречи с этими выдающимися людьми. Сели, выпили, закусили, разговорились. Я подробно рассказывал о Емельяне год за годом, и, наконец, дошёл до этого страшного эпизода. Учёный-педагог что-то отмечал в блокноте, кивал головой в сторону жены, которая в ответ улыбалась. Я видел, что они понимают друг друга с полуслова. Я был весел, шутил, надеялся, что скоро мои мучения с любимым сыном кончатся, мы продолжали пить. Поэт Политанский улыбался мне, показывая большой палец. Мол, не беспокойся. Просидев вместе в ресторане часа два, я спросил их:
— Простите, пожалуйста, а у вас дети есть?
— Один сын, — ответила она, а муж заметно помрачнел.
— Сколько ему лет?
— Через месяц будет семнадцать. Муж не проронил ни слова, налил себе полстакана коньяка и залпом выпил.
— Борис Михайлович, вы затронули очень больную тему, — продолжала она. — Семён Аронович сильно повздорил с сыном. Наш сын Серёжа до пятнадцати лет был безукоризненный мальчик. Потом стал нецензурно выражаться, начал нас оскорблять. Когда Семён Аронович делает ему замечание, он обзывает его графоманом и, простите меня, мудаком. А когда я сказала Сереженьке, что стыдно так обзывать отца, он мне ответил: «А ты бы помолчала, — извините, ради Бога, — старая блядь». Тут Семён Аронович не сдержался и сказал ему: «Последний раз предупреждаю, Сергей, ещё раз услышу, что скажешь маме „старая блядь“, я тебя выгоню из квартиры». — «Ты, козёл, шестёрка, я вас скорее шугану отсюда». И опять же, конечно, графоман и мудак. Я ему сказала, чтобы он извинился перед отцом, а он опять меня обозвал, ради Бога извините, старой блядью. Семён Аронович не выдержал и ударил Серёжу ладонью по щеке. А Сереженька со всей силы ударил Семена Ароновича в челюсть, и Семён Аронович перелетел через стол, через кровать, и если бы не шкаф, то вылетел бы в окно. Две недели ничего не мог есть.
— Мне и сейчас жевать трудно, — сквозь скрежет зубов ответил Семён Аронович. Жена продолжала свой рассказ:
— Потом Семён Аронович схватил топор и помчался за Сергеем.
— Я его, эту сволочь, все равно зарублю, — подтвердил профессор Семён Аронович, налил себе ещё полстакана коньяка, выпил и стал похож на лобстера.
— А как же ваш метод, применяемый для трудновоспитуемых? — поинтересовался я.
— Борис Михайлович, — сильно заплетающимся языком ответил Семён Аронович, — все эти методы муть. Их надо бить ломом по голове.
Бедный поэт Политанский, он был так огорчён, что они не могут мне помочь. А я так развеселился. Я получил удовольствие.
Емельян ещё немного побушевал, потом были отдельные вспышки. И переходный возраст закончился. Сын окончил консерваторию, стал композитором. Сегодня у меня нет ближе друга, чем Емельян.
ВЕСЁЛЫЕ ИСТОРИИ
Я всю жизнь собирал театральные шутки и казусы, свидетелем которых мне довелось быть; другие узнавал с чужих слов. В них немало юмора, и, я надеюсь, они вызовут у вас улыбку.
Объявление в провинциальном драматическом театре: «В связи с гастролями просьба всех работников подать заявление, кто с кем хочет жить».
Объявление у входа в один московский ресторан: «Сегодня у нас в ресторане играет усиленное трио в составе четырёх человек».
В концертном зале им. Чайковского выступал знаменитый скрипач, у которого из ширинки торчал кусок накрахмаленной белой рубашки. Зрители покатывались от хохота, а скрипач никак не мог понять причины смеха, когда за кулисами он обнаружил свой конфуз, то набросился на ведущую концерта актрису Боброву:
— Как вы можете выпускать на сцену артиста в таком виде?!
— Я ведущая, в мои обязанности входит объявлять номера, а не осматривать у артистов ширинки. После этого Боброва должна была объявить чтеца Эммануила Каминку. Она объявила так: «Выступает мастер художественного слова Эммануил Ширинка». Каминка отказался выступать.
Симфонический оркестр на концерте в колхозе исполнил Девятую симфонию Бетховена. После концерта председатель колхоза поблагодарил всех музыкантов и сказал:
— Колхозникам концерт понравился, но сразу Девятую симфонию — трудновато. Вот если бы вы начали с Первой, то было бы легче.
На гала-концерте, когда все артисты были на сцене, мальчик вынес огромную корзину цветов и под аплодисменты зрительного зала вручил их мне.
За кулисами я встретил одну очень расстроенную актрису и решил ей подарить цветы, чтобы поднять ей настроение.
— Спасибо, Борис, — сказала она, — но эти цветы действительно мои. Я их купила на свои деньги. И мне должны были их вручить на сцене, а не за кулисами.
В Москонцерт из цирка перешёл ведущий Кирилл Бобров. У него была плохая память, и он путал на сцене имена и фамилии артистов. Когда ему по этому поводу артисты предъявляли претензии, Бобров отвечал:
— Какая разница, как я вас объявил? Кто вас знает? А мне нужно было бы забивать голову вашими ненужными именами и фамилиями.
Произнося репризу, касающуюся философа Спинозы, Бобров был уверен, что речь идёт о враче, специалисте по спинному мозгу.
В Горьковской консерватории Боброву нужно было объявить «Сентиментальный вальс» Чайковского. Бобров объявил так:
«Чайковский. САЛЬТОМОРТАЛЬНЫЙ вальс».
В столице Татарии Казани Бобров вёл концерт. Через несколько минут после начала в зале появился опоздавший пожилой татарин. Он тихо искал своё место. Бобров сразу нашёлся и сострил:
— Правильно гласит пословица: «Нежданный гость хуже старого татарина». Трудно сказать, чем бы кончилась для Боброва эта шутка, если бы он вовремя не убежал через чёрный ход.
По всей стране нас заставляли учить историю партии. Я и другие деятели культуры учились в Университете марксизма-ленинизма при ЦДРИ. На экзамен пришёл народный артист Советского Союза Юрий Завадский. Экзаменатор спрашивает у Завадского:
— Расскажите о работе Ленина «Шаг вперёд, два шага назад».
— Работа Ленина «Шаг вперёд, два шага назад», — вслух повторил Завадский. Потом задумался и ответил:
— Это я знаю. Что дальше?
— Воссоединение Украины и России, — спросил экзаменатор.
— Это я тоже знаю, — ответил Завадский. — Все? Будьте здоровы. И ушёл.
Николай Крючков снимался в фильме, режиссёром которого был С. А. Эйзенштейн. Несмотря на очевидную разницу в возрасте Крючков говорил Эйзенштейну «ты». Близкий друг режиссёра возмущался: «Сергей Александрович, я вас знаю больше двадцати лет и с вами на „вы“, а Николай Крючков видит вас первый раз и говорит „ты“. Как это понять?!»
Эйзенштейн: «Тут ничего обидного нет. Просто для Крючкова „ты“ — это когда один человек, а „вы“ — когда много».
Художественный руководитель ругал певицу за то, что она в концерте, посвящённом Дню авиации, не спела песню про лётчиков.
— Нет у меня в репертуаре песни про лётчиков, — сказала певица.
