Лубянская империя НКВД. 1937–1939 - Жуковский Владимир Семенович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗
Кадровую политику аналогично, в виде первой из пяти задач, поставленных Ежовым, формулирует и отец на допросе 13 декабря 1939 г. (день его 43-летия; жизни оставалось семь недель). Остальные задачи: срывать план золотодобычи на Колыме путем необеспечения лагеря оборудованием и техническим снаряжением; не выполнять плана по лесным лагерям; набирать новые стройки, распылять средства, оборудование, рабсилу и технические кадры; привлекать новых участников в заговорщическую организацию. Этот заключительный пункт по существу совпадает с первым.
Установка Ежова по сохранению старых кадров и подбору новых людей осуществлялась через якобы вовлеченного в заговор отцом начальника ГУЛАГа Плинера, выдвинутого на руководящую работу на «архипелаге» еще Ягодой. Отец вообще сетует, что многие ответственные работники главка заняли свои посты еще до прихода в наркомат Ежова и продолжают их сохранять. «Так, начальником самого крупного лагеря НКВД — Бамлага был Френкель, человек, выдвинутый Ягодой из бывших, заключенных… начальником крупнейшего лагеря Вол-гостроя был старый и близкий сотрудник Ягоды майор Рапопорт». Ежов того же Френкеля аттестует «старым вредителем и шпионом».
Френкелю и Рапопорту уделено место и даже приведены фотографии в «Архипелаге ГУЛАГ» А.И. Солженицына28. Особое внимание отводит автор мрачно-колоритной фигуре Н.А. Френкеля, описывая его трудовую биографию вместе с чертами натуры. Автор «Архипелага» утверждает, что судьбу Френкеля определял сам Сталин, в чем, зная карьеру Френкеля и ее благополучное завершение, сомневаться трудно. Поскольку об этой протекции Ежов, конечно, не знать не мог, вызывает удивление убийственная характеристика, данная им Френкелю. Ведь о Завенягине Ежов высказывается совсем в другом ключе. «На Завенягина было очень много показаний арестованных участников антисоветской организации правых, которые прямо изобличали Завенягина в принадлежности к руководящему ядру правых в Нар-комтяжпроме. По этим материалам мне было поручено переговорить с Завенягиным и предложить ему признать свою вину.
Я Завенягина к себе вызывал, с ним говорил, однако он своей вины не признал. После этого я внес в директивную инстанцию предложение снять Завеня-гина с работы Замнаркомтяжпрома и направить начальником Норильстроя НКВД. Мое предложение было принято… заговорщической антисоветской связи с Завенягиным я не устанавливал.
ВОПРОС: — Чем же объяснить ваьие желание привлечь на работу в НКВД столь политически скомпрометированного человека, как Завенягин?
— В данном случае я руководствовался только тем, что Завенягин крупный работник и специалист, не преследуя никаких антисоветских целей».
Ломать голову над персонификацией «директивной инстанции» не приходится, в данном контексте этой инстанцией мог быть только Сталин, иначе ждал бы Завенягина удел его наркома Валерия Межлаука, знаменитых предшественников Пятакова, Рухимовича и многих других капитанов тяжелой промышленности. А так Авраамий Павлович после Норильска с 1941 по 1950-й работал заместителем наркома (министра) внутренних дел (т. е. Берии) и до смерти в 1956 г. занимал самые высокие посты. Похоронен на Красной площади у Кремлевской стены.
Вспоминая об июльском 1953 года пленуме ЦК, посвященном аресту Берии, Константин Симонов замечает: «…кроме речи Хрущева, на меня, пожалуй, наиболее сильное впечатление произвели особенно умные, жесткие, последовательные и аргументированные речи Завенягина и Косыгина22». Было чем вспомнить Завенягину своего недавнего шефа. (Видимо, в части Косыгина память Симонова подвела: судя по опубликованной ныне стенограмме пленума29, Косыгин там не выступал.)
Что касается Френкеля и Рапопорта, то согласно официальной справке от 2 марта 1955 г. Рапопорт Яков Давыдович работает в данное время начальником Главреч-строя Министерства транспортного строительства СССР; Френкель Нафталий Аронович в 1947 г. уволен из органов по состоянию здоровья. Добавим, что генерал-лейтенант Френкель был удостоен трех орденов Ленина и умер (1960) в возрасте 77 лет. Генерал-майор Рапопорт (два ордена Ленина и орден Красного Знамени) после увольнения в запас МВД (1956) работал зам. директора института «Гидропроект». Умер в 1962 г., прожив 64 года.
Разумеется, писать (и читать) о людях интереснее, чем о «желёзах», как выразился в своей нобелевской речи Фолкнер. Однако что бесспорно для романа, может утратить силу в случае документальной повести. Без «желёз» нам не обойтись. Проще говоря, затратим время на вопросы хозяйственные. Информирует Жуковский.
«…план строительства ГУЛАГа 1937-го года был выполнен не более, как. на 70–75 %. На 1938 г. был установлен план по строительству, примерно, вдвое больший, чем в 1937 г. и составивший сумму 4,5 млрд, рублей. Итоги за первый квартал 1938 г. были явно неудовлетворительные. Обо всем этом я подробно информировал Ежова, указывая при этом на явное недо-снабжение строительства лесом, материалами и оборудованием».
А что же нарком?
«Ежов осуществлял заговорщическую линию в срыве строительства, добиваться в соответствующих инстанциях решения о передаче в ведение НКВД все новых и новых строительных объектов.
— ВОПРОС: — Может, вы приведете конкретные факты осуществления вредительства на стройках?»
Вопрос явно напрашивается. Не хватает конкретики. А откуда ей взяться? Еще с 30-х годов, знаменитых показательными судами в Доме Союзов, я размышлял над загадкой: как практически может, скажем, заместитель наркома путей сообщения организовывать крушения поездов? Или председатель Центросоюза инициировать начинку сливочного масла гвоздями? Однако ж сходило. Глотали и крушения и масло. В том числе иные интеллектуалы и дипломаты высокого ранга, приписанные к свободному миру.
«ОТВЕТ: — Так, за время моей работы замнарко-мом Ежов добился передачи в ведение НКВД Райчи-хинского угольного месторождения на Дальнем Востоке, Соликамского и Архангельского бумажного комбинатов, оптического Московского завода. Кроме этого, Ежов добился решения СНК СССР о поручении НКВД строить новые железнодорожные линии Мурманск — Сорока — Плисецкая и Воркута — Котлас. Ежов, выступая в качестве крупнейшего хозяйственника-администратора, набирал крупные строительства, но на самом деле осуществлял линию на срыв этих строительств, так как ни по своим хозяйственным кадрам, ни по обеспеченности строек оборудованием и материалами НКВД заведомо не мог справиться со всеми новыми стройками. Особенно это было наглядно на железнодорожном строительстве».
Теперь о золоте.
В июне 1938 г. «выявилось очень плохое положение со снабжением Колымского лагеря, осуществлявшего план по золотодобыче. Заявки НКВД в Экономсовет были удовлетворены в весьма незначительной степени, в особенности по оборудованию и техническим материалам».
Следует ли сказанное понимать так, что заявки на питание и одежду для заключенных удовлетворялись в приемлемой степени? Правда, это не самый простой вопрос, если учесть, какая доля «заявок» после разворовывания доходила до простых зэков. Тем не менее нужно подчеркнуть, что особенно, казалось бы, выигрышная для следователей версия вредительства — содержание заключенных в голоде и холоде (что соответствовало действительности) — в показаниях не фигурирует. Никакое, выходит, это не вредительство, а сознательно культивируемая социалистическая норма.
Итак, план в опасности. Надо не медля «войти в ЦК ВКП(б) со специальной запиской о срочном и полном обеспечении лагеря оборудованием и материалами. Ежов, однако, по непонятным причинам отклонил мое предложение. Таким образом, выполнение плана золотодобычи было пущено Ежовым на самотек, т. е. поставлено под угрозу. Эту преступную установку Ежова я выполнил таким образом, что предложил Емецу (Емец — начальник Московского управления Дальстроя, тоже, понятно, завербованный. — В.Ж.) не ставить нигде вопросов о снабжении Колымы, о плохой работе и срыве плана по золотодобыче. Это мое преступное задание Емец принял и выполнил, приостановив в дальнейшем заботы по обеспечению Колымы».
