Мата Хари - Ваагенаар Сэм (книги без сокращений txt) 📗
Ладу повторил свое прежнее, расплывчатое утверждение: — Нельзя дать задание агенту, заранее не проверив, что он надежен. А МакЛеод всегда казалась мне подозрительной.
— Почему тогда вы не попросили меня выложить мои карты на стол? Вместо этого вы всегда ходили вокруг да около и повторяли, что мне сперва нужно доказать, что я в состоянии сделать, потому я, наконец, решила молчать.
— Во время всех наших разговоров я требовал от вас рассказать мне все, что вы знаете о немецкой организации. Я даже неоднократно спрашивал вас, знаете ли вы «Фройляйн» в Антверпене, руководившую из Антверпена шпионажем против Англии и Франции. (Речь идет об Эльсбет (Элизабет) Шрагмюллер, известной как «Фройляйн Доктор» или «Мадмуазель Доктор» — С.В.) Но вы постоянно отвечали мне, что не знаете ее.
— Я ничего не сказала вам о моих планах, потому что вы не хотели мне платить. Как только дело дошло бы до оплаты, у меня бы уже не было причины скрывать перед вами мою большую тайну.
— Но если вы, как утверждаете, так любите Францию, то вам следовало бы все-таки рассказать мне все.
Что бы вы ни говорили, несомненно, одно — я никогда не выполняла задания Крамера.
В этом месте Бушардон прервал их словесную дуэль одним из тех ошеломляющих утверждений, которые порой высказывались им на допросах: — Что касается этого момента, то я должен указать вам на то, что по нашим законам само поддержание подобного рода контактов с врагом является столь же тяжким преступлением, как и фактическая передача информации противнику.
Тут Мата Хари взорвалась: — Тогда ваш закон ужасен! Если бы я знала об этом, я никогда бы сюда не вернулась. Я никогда не собиралась добывать для немцев какие-либо сведения. Капитан Ладу в январе три раза не пожелал со мной встретиться, когда я приходила к нему на Бульвар Сен-Жермен, чтобы рассказать ему обо всем.
Ладу обратился к Бушардону: — В то время я не мог принять МакЛеод, потому что я уже знал, что она служит немцам. Теперь дело было за военными властями, которым следовало ее допросить. Когда МакЛеод поехала на Аустерлицкий вокзал, чтобы увидеть полковника Данвиня, он тоже уже знал обо всем, что стало нам известно из перехваченных немецких радиограмм. Потому и он отвечал обвиняемой только общими фразами, когда та обратилась к нему с вопросами.
Бушардон поинтересовался, почему Ладу предоставил Мата Хари выбор, возвращаться ли ей домой в Голландию через Германию или через Испанию.
— Потому что я хотел выяснить, не скрывает ли МакЛеод что-то от меня. По причинам, которые мне не известны, она предпочла Испанию. Но Ладу добавил, что дорогу через Испанию предпочитают почти все, кто едет из Франции в Голландию. Эта поездка удобнее и не требует частых перегрузок багажа. По крайней мере, в этом вопросе Мата Хари согласилась со своим визави. Она указало в частности на то, что она предпочла ехать через Испанию и потому, что по уже названным ею причинам поездка через Германию казалась ей не особенно удобной.
До завершения допроса в этот день Ладу и Мата Хари нашли еще один пункт для взаимного согласия. Мата Хари сказала, что хочет еще раз подчеркнуть, что капитан Ладу пообещал ей миллион, если она достанет ему планы немецкого генерального штаба.
— Это верно, — сказал Ладу.
— И идея работать на две стороны, для французов и для немцев, тоже исходила от капитана.
23 мая было третьим днем в серии этих жестких допросов, которым Бушардон подверг свою жертву. У него теперь не было сомнений в ее виновности. «Дело было уже совершенно ясным», — писал он в своей книге. И исходя из этого, Бушардон изменил ход своих допросов. Он больше не спрашивал Мата Хари, что и как произошло. Теперь он сам рассказывал ей об этом. То, что он говорил, и было правдой. Мата Хари ничего не оставалось, как соглашаться.
— Мы хотим попросить вас вспомнить те вопросы, которые задавал вам Крамер или другие немцы, когда вы вернулись из вашей первой поездки во Францию. Конкретно, мы опасаемся, что Крамер был не один. Мы уверены, что вам не придется слишком напрягать свою память. Сразу же вспомните и о данных вами ответах. Двадцать тысяч франков Крамера подтверждают важность этих вопросов и ответов.
— Я повторю еще раз: Крамер дал мне 20 тысяч франков как аванс переел моей поездкой в мае 1916 года. Эти деньги не имели к моей предыдущей поездке никакого отношения. Ту поездку я предприняла только чтобы забрать оставленные мною в Париже вещи — белье, одежду, серебро, аксессуары для скачек и прочее. Возможно, Крамер посчитал нужным заплатить мне деньги потому что потревожил меня так поздно вечером, оставил у меня свои грязные бутылочки и предложил доставать для него информацию. Беспокоить и надоедать мне целый вечер — это стоило 20 тысяч франков.
Я признаю, что Крамер после возвращения из моего первого путешествия пришел ко мне на чай и задавал вопросы о Париже. Но это была чисто светская беседа. Я рассказывала ему, что английские офицеры произвели плохое впечатление на своих французских коллег, что англичане общаются с французами невежливо, а парижане, напротив, обращаются с англичанами как с королями. В ресторанах и чайных их обслуживают в первую очередь. И платят они по самым умеренным ценам. Я согласилась с Крамером, когда он сказал, что французы потом пожалеют о том, что пустили англичан в свою страну, потому что те не уйдут просто так. Я рассказывала ему о Рэмэкерсе, карикатуристе, начавшем публиковать антинемецкие карикатуры после того, как вначале рисовал карикатуры, высмеивавшие французов и англичан.
Оставшееся время беседы разговор Мата Хари и Крамера вертелся вокруг того, что купцам в Гааге теперь невозможно по коммерческим делам ездить во Францию, чтобы заводить деловые связи с Великобританией.
Затем Бушардон захотел узнать, почему Мата Хари послала своей служанке телеграмму через консула Бюнге, хотя уже знала, что фон Калле попросил у Берлина разрешение на выдачу ей денег.
— Когда я после нескольких дней в Париже все еще ничего не получила, я начала беспокоиться. 8 января я отправила телеграмму через Бюнге. Я и сейчас думаю, что деньги были от полковника ван дер Капеллена. В любом случае, именно так написала мне Анна в письме.
— А где это письмо?
— В голландском посольстве.
— Первая радиограмма утверждает, что Х-21 приписан к разведцентру в Кёльне. Но более поздняя депеша от 25 декабря, указывает на связь Х-21 с Антверпеном. На самом деле фон Калле получил из Антверпена одну радиограмму, касающуюся вас. В нем сказано, что за полученные от Крамера 20 тысяч франков и за 5 тысяч франков, переведенные в ноябре 1916 году, вы могли бы делать свою работу и получше. Но там не сказано, что вы вообще ничего не делали.
Антверпен, однако, ничего не сообщал о том, что Мата Хари действительно сделала что-то. Когда Бушардон в осторожно-позитивном духе высказал свои обвинения, он совсем не упомянул об этом обстоятельстве. По его мнению, направленное в адрес фон Калле разрешение из Антверпена на выплату ей трех тысяч франков доказывало больше, чем этот простой факт. Оно подтверждало, в глазах следователя, что все было именно так, как он предполагал. Это подтверждают следующие его слова: «В любом случае Антверпен знает вас и знает, что вам были переданы невидимые чернила. Они даже спрашивали, едете ли вы в Швейцарию и сможете ли писать оттуда».
Это означало: «Даже если все упомянутое раньше и не соответствует действительности, в одном можно быть уверенным — вас там знают». Но, вероятно, ближе к истине было бы следующее предположение: Антверпен узнал о Мата Хари от Крамера. Это совпадет и с ее собственными показаниями: «Я клянусь, что общалась только с Крамером. Я понятия не имею, в каком бюро он работал, потому что никогда его об этом не спрашивала. Я никогда не бывала в Антверпене. Я никого в этом городе не знаю».
Из ответа на его следующий вопрос Бушардон уже мог бы понять, что Мата Хари сказала правду, утверждая, что она не знала фон Калле, пока не пошла к нему на встречу в Мадриде. Он потребовал информацию об ее поездке из Франции в марте 1916 года. Это был тот месяц, который назвал фон Калле в одной из своих перехваченных французами радиограмм, посланной в Берлин.
