Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - Стейнметц Грэг (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Фуггер, сведя окончательный баланс, тоже, возможно, пожелал, чтобы эту затею финансировал кто-то другой. «Обилие денежных средств» на взятки выразилось в сумме 852000 флоринов, включая, что забавно, 600 флоринов Лампартеру, ректору университета, который был женат на внебрачной дочери Фуггера Мехтхильде. Итальянцы внесли пятую долю от общей суммы. Вельцеры – всего шестую. Доля Фуггера составила 544000 флоринов, значительно больше, чем просил Франциск. То есть Якоб выдал самый крупный кредит в мире. На сей раз ссуду не обеспечивала никакая горнодобыча; залогом послужило обещание Карла все оплатить.
Фуггер всегда предоставлял кредиты, обеспеченные надежным залогом – серебряными копями, городами, налоговыми поступлениями. Именно так он гарантировал себе безопасность. Но ради выборов императора он поступился своими принципами, потому что должен был выиграть – либо лишиться почетного статуса среди европейских финансистов. Вдобавок он понимал, что Карл, в отличие от своего терзаемого нищетой деда, по-настоящему богат. Минуло двадцать семь лет с тех пор, как Колумб высадился в Америке. Золото и серебро из Нового Света – контролируемого Габсбургами – уже поступало в Европу. Если взглянуть на дела ближе к дому, Габсбурги владели Испанией и Нидерландами, двумя богатейшими странами Европы. Тем не менее, одно дело быть богатым на бумаге и совсем другое – располагать наличными. В любом случае, Фуггер теперь зависел от милости девятнадцатилетнего заемщика, сидевшего в Испании, в 1200 милях от Аугсбурга.
Хуже того, имперский сейм незамедлительно потребовало от Карла предать Фуггера. Члены сейма опасались, что Карл поставит собственные интересы выше интересов Германии, и подготовили договор – тридцать четыре пункта, – призванный держать нового императора в узде. Договор обязывал Карла защищать империю и церковь; не начинать войн за рубежами без согласия сейма; использовать немецкий язык и латынь в официальных документах; нанимать на должности имперских чиновников исключительно тех, кто говорит по-немецки. Пункт 19 касался коммерции: императору предлагалось расследовать деятельность Фуггера и прочих богатых банкиров. «Мы должны всемерно изучить способы и средства ограничить произвол крупных торговых предприятий, которые по сей день управляются собственными деньгами и действуют в собственных интересах, причиняя ущерб, усугубляя урон и обременяя собой империю, ее граждан и подданных ростом цен».
Посланники Габсбургов подписали этот документ от имени Карла спустя неделю после голосования. Кроме того, Карл начал расследование в отношении человека, который добыл ему императорскую корону.
Карл обликом походил больше на лакея, чем на короля, – тонкий в кости, нескладный, наделенный проклятием Габсбургов – тяжелой нижней челюстью. Смущаясь тем, что на него смотрят за едой, он предпочитал принимать пищу в одиночестве и вообще был тихим и сдержанным человеком. Он выращивал гвоздики и брал с собой в путешествия императорский хор. Ему недоставало лихости Франциска и здоровой энергичности Генриха. Максимилиан считал облик племянника отталкивающим, но наверняка оценил бы интеллект Карла, доведись им провести больше времени вдвоем. «Его затылок выражает больше, нежели лицо», – писал папский чиновник. Подобно Максимилиану, Карл допустил ожидаемую ошибку – предположил, что избрание автоматически наделяет его полномочиями диктатора: «Нам видится, что прежняя империя имела не многих хозяев, но одного, и мы намерены, чтобы так оставалось и впредь». После выборов он созвал кортесы – кастильский парламент – и потребовал повышения налогов для расчета с Фуггером за предвыборные долги. Кортесы сопротивлялись: их депутаты не видели причин оплачивать строительство империи Карла и не понимали, почему Испания должна возмещать долги короля его немецкому банкиру. Испания тут ни при чем, утверждали депутаты. Германию не назовешь новым многообещающим владением, вроде Кубы или Мексики. Она не сулит испанцам никаких богатств, более того, дела с нею чреваты конфликтами с Францией и Италией. В итоге кортесы, пусть неохотно, но все же одобрили повышение налогов – однако лишь после того, как Карл пошел на компромисс. После избрания Карл отправился в Германию для коронации в качестве монарха этой страны и поручил своему бывшему наставнику, кардиналу-книжнику Адриану Утрехтскому, править Испанией в свое отсутствие.
Ткачи Сеговии, возмущенные нововведенными налогами, восстали, захватили городскую ратушу и пленили городских чиновников. Местному прокурору затянули веревку на шее, избили деревянными кольями и затем повесили за ноги. Это был первый акт восстания комунерос, испанской гражданской войны шестнадцатого столетия, спровоцированной в том числе настоятельной просьбой Фуггера погасить кредит. Толедо, Тордесильяс и Вальядолид последовали примеру Сеговии. В Мадриде ополчение примкнуло к повстанцам. Большая часть Кастилии после пяти месяцев восстания оказалась в руках мятежников. Во всеуслышание обсуждалось свержение короля. Агент Фуггера в Испании исправно информировал Аугсбург о происходящем. Одно из его донесений можно считать шедевром преуменьшения: «В Испании не слишком благополучно».
Карл остался в Германии, предоставив епископу Адриану подавлять восстание. Тринадцать кастильских городов признали власть мятежников к тому дню, когда Карл склонил голову перед курфюрстами в кафедральном соборе Ахена и поклялся защищать церковь, слабых и невинных. Фуггер, уже шестидесятидвухлетний, на церемонию не пошел. Зато присутствовал его племянник Ульрих, воочию видевший, как Карл принимает корону, державу и меч. Можно предположить, что Ульрих общался с самим Карлом или с его советниками. Можно также предположить, что он изложил императору последствия «дефолта» Габсбургов и сообщил, что подобное, во-первых, уничтожит репутацию императора, а во-вторых, сделает новые заимствования невозможными. Эти предположения обоснованны, ибо известно, что Карл постоянно помнил о Фуггере. Он писал епископу Адриану из Германии, требуя изыскать способ собрать налоги и доставить деньги в Аугсбург.
Требование шокировало Адриана. Неужели Карл забыл, что Мадрид и другие важные города принадлежат повстанцам? Епископ просил Карла мыслить реалистично. «Ваше величество совершает серьезную ошибку, если полагает, что мы в состоянии собрать налоги и исполнить его пожелание. Ни один город королевства, равно как Севилья с Вальядолидом или любой другой город, не хотят платить ни единого гроша». Адриан выражал сожаление, что бывший ученик вообще заговорил об этом: «Все гранды и члены совета поражены тем, что Ваше величество полагалось на платежи из этих средств».
Фуггер, возможно, спрашивал себя, как он позволил такому произойти. Ведь он всегда был чрезвычайно осторожен. А ныне он рисковал оказаться в том же положении, что и вторая ветвь семейства, «оленьи Фуггеры», которые потеряли все, когда налогоплательщики Левена отказались оплачивать счета Максимилиана. Якоб Фуггер очутился в той же самой ловушке.
Фактически отмахнувшись от вежливых упреков Адриана, Карл велел епископу мобилизовать армию и арестовать и казнить главарей мятежа. Адриан, который позже стал папой, подчинился королевскому приказу. Габсбурги возвращали себе мятежные города один за другим, после взятия Толедо война завершилась. Среди проигравших был и Фуггер. Ради мира Карл согласился отменить повышение налогов. Это означало, что испанский народ уже не заставить оплачивать предвыборные долги монарха. Если Фуггер не задавался этим вопросом раньше, теперь было самое время спросить себя, почему он сглупил, не взяв залог.
В некий момент в разгар выборов императора рабочие повесили табличку на высокой кирпичной стене на восточной окраине Аугсбурга. Табличку украшал текст на латыни, засвидетельствовавший важнейшее достижение рода Фуггеров – еще более важное, чем возведение Карла Испанского на трон Карла Великого. Вероятно, Якоб Фуггер сам сочинил этот текст. Признавая заслуги своих братьев, он попытался соблюсти подобающую скромность, но затем впал в самовосхваление. «Братья Ульрих, Георг и Якоб Фуггеры из Аугсбурга, убежденные в том, что они родились, чтобы служить этому городу, и ощущая себя обязанными вернуть достояние, полученное от всемогущего и справедливого Господа, из благочестия, с открытыми сердцами и в качестве примера для подражания проявили щедрость, передав городу в полновластное владение 106 домов со всем имуществом внутри на благо прилежных и трудолюбивых, но бедных сограждан».
