Как я изменил свою жизнь к лучшему - Литвинов Сергей (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
А после этого отпускало. Сразу!
После наших с тобой «шатаний». После наших посиделок в кафе.
Еще я могла сказать тебе: «Отдай мне что-нибудь. Например, дубленку. Она же тебе надоела. Ну, или серый свитер. Он тебе не идет». Ты возражала, но тут же включалась: «А твой синий плащ? Он тебе мал». Теперь возражала я. Потом, разумеется, договаривались. Получалось – обе в обновках.
Да при чем здесь обновки! Сейчас тебя нет рядом! И когда я к тебе доберусь…
Итак. Сын улетел из гнезда. Подруга уехала.
И я вдруг почувствовала такое сиротство! Не одиночество даже – именно сиротство. А это куда более постоянное ощущение, оно не проходит. К тому же я осознала, что, в сущности, я никто.
В смысле – невелика потеря для общества.
Не то чтобы за «обчество» я сильно переживала, нет. Переживала я за себя. Поясняю: по первой профессии, медицинской, я давно не работала. И работать не хотела. А ничего другого и не было. Сидела дома, растила сына. Да, конечно, образование – в школу приходилось возить, потому что возле дома хороших школ не было. Каждую неделю – театры, музеи. Мальчик получился умненький, образованный. Инвестиции в ребенка – да, это главное!
А вот мое сидение дома… Ну, все понятно.
Я образцовая домохозяйка. Профессиональная жена. Это тоже профессия! Так я всем объясняла. Всем и больше всего – себе. Все убрано, все разложено, все приготовлено и все на местах.
А дальше? Да и теперь, когда мы остались с мужем вдвоем, быт упростился, и времени оставалось навалом. Мой крутеж по дому, танцы у плиты, с пылесосом, с тряпками и поварешками – пшик, пустота.
Я никто.
И еще – никому не нужна.
Слезы! И – занавес!
Да нет, конечно, нужна. Я все понимала. И мужу, и маме, и сыну. Не нужна только себе. Так у меня получалось.
В общем, «жизнь прожита зря, я неумолимо старею, ах, ах…».
Меня все это достало – ох как достало! А вырваться из этой тюрьмы не могу. Меня словно приговорили. К этим кастрюлям и швабрам. Я очень несчастная женщина. Вы понимаете? Очень! Нет, правда.
Сын убежал, подруга уехала, муж на работе.
А вот отсюда поподробней. Накаркала.
Муж потерял работу. Точнее, бизнес. И в один день мы остались ни с чем. А если точнее, с долгами. С огромными, надо сказать, долгами. Все помнят те годы – лихие, как их называют. Они и вправду лихие – для всех, без разбору. Все выживали. Правда, мы всегда выживаем. В любое время. Это для нас не экстрим, а скорее норма. Но бывает – и мы устаем.
Ну и на фоне всего я заболела.
Тоска не уморит, а с ног собьет. Пословица.
А сопротивляться всей этой фигне не было сил. Вообще не было.
И я заболела. Чем? Да никто не мог понять. Светила разводили руками – анализы приличные, обследования – вполне. Бесконечные визиты к врачам – пробовать различные новейшие техники, просвечиваться, залезать в трубу, дышать, не дышать, рассказывать.
Словом – «колоться». Про все свои беды. Вот это было самое сложное. Повторять снова и снова, что жизнь, в сущности…
Пропала жизнь. Такие дела. Ну и т. д.
Когда я начала писать? Для чего? Да вот тогда и начала. А для чего – да чтобы вырваться из этого мрака. Из тоски пусть мнимого, но одиночества, из безысходности. Из-под руин надо же было выбираться. Пока не завалило окончательно, пока не задохнулась.
Дороги, собственно, было две: одна – на свет божий, наружу, из-под обломков, отряхиваясь и постанывая. Вторая – на кладбище. Что выбирать? На кладбище проще. Ближе. Вернее – путь покороче. Короче и проще. Просто сиди и жди. Все. Путь первый был тернист. Медицина не помогала. Ну, или помогала слегка. Умница-врач так и сказал:
–?Теперь вы сами. Без вас мы, пардон, никуда!
–?Ладно, попробуем, – наконец согласилась я. – Но уж если не выйдет – не обессудьте.
Он кивнул:
–?Лично я в вас верю.
–?А лично я в себя – нет! – очень радостно объявила я.
Потом я его пожалела. Но тогда мне было жалко только себя. Честно.
Почти никто не знал, что со мной происходит, – только самые близкие: муж, мама, сестра, подруги.
От сына скрывала – зачем это ребенку?
В то время я бралась за многое. Вернее, пыталась браться. Почти все надоедало сразу и бесповоротно.
Цветы на участке? Честно – пыталась. Нет, не мое. Хреновый из меня цветовод. И огородник тоже хреновый.
К тому же – больная спина…
Наконец зацепило.
Тарелки. Я стала расписывать тарелки. Огромная радость, поверьте! Покупались копеечные, икеевские. Белые и тяжелые. А уж на них…
На них я отрывалась! Подсолнухи с желтыми «лицами», домики с черепичными крышами и кошками на подоконниках, фиалки в горшках. Почти счастье. На некоторое время отпустило. Потом надоело. Все стены – у мамы, у сестры, у подруг – были в моих фиалках и кошках.
Ну сколько можно?!
Тарелки были, а вот денег не было совсем. Вспоминаю, как ходили по магазину с калькулятором и плюсовали цены – хватит ли расплатиться на кассе?
Вечный стресс.
Сапоги с тройными набойками, сумка с неприличными вытертостями, закрашенными фломастером. Нищета, не способствующая радостному настроению. Она вообще ничему не способствует. Не верьте, что она может сподвигнуть. Она только глубже и настырнее тянет вас в яму отчаяния и безразличия: я ничего не могу, нет для меня никаких женских радостей – ни магазинов, ни кафе, ни пляжа и моря…
Тогда – зачем? Карабканье это жалкое, эти потуги?
Все это – плюсики к моему состоянию. Все!
Сковородка с ободранным дном. Салатник с отбитым краем. Старые туфли. Плохая стрижка. Дешевая тушь. Шторы с дыркой. Выгоревшие обои.
Имя всему – Безысходность.
Именно так – с заглавной буквы.
Отсюда и настроение, правда. Не в бедности дело, а в унижении. Голодными не были ни разу, нет. А вот позволить себе ничего не могли.
Хотя…
Расставь приоритеты, милая! Ты ж не совсем дура. Стыдно все это на фоне страданий, катастроф, неизлечимых болезней, потери близких людей.
Стыдно.
Но это же моя жизнь!
И мне в ней больно, грустно, обидно. Пустынно. Я ведь… не худшая, правда? Тогда – почему? И вечный вопрос: кто виноват?
И вечный ответ: конечно же, я!
А уже хорошо за сорок. Большая, так сказать, часть жизни. Что я успела? Где отметилась? В чем отличилась?
Да, есть семья. Слава богу. Есть любовь – тебе снова мало? Нахалка. Есть сын – прекрасный, надо сказать, человек. Есть подруги. И какие подруги! Завидно самой себе. Опять мало? Нет, ты не нахалка. Ты хуже! Ты просто хамка. Вот кто ты. У других – и половины того, что есть у тебя, нет. А радуются ведь! Улыбаются!
Стыдно? Я – слабая? Я – бесстыжая? Я – неблагодарная?
Устыдилась?..
Да нет. Вот отчего-то не стыдно.
И даже стыдно, что отчего-то не стыдно! Просто… я сломалась на малом. Или все это совсем не малое? Я ведь сама это выбрала. Домохозяйство, например. Отказалась от своей прекрасной специальности, несущей надежду и реальную помощь.
Я сама выбрала этот путь. Так чем же я недовольна?
Тем, что во мне сейчас не очень нуждаются? Я же привыкла. Привыкла к тому, что я всем нужна.
А сейчас я – на обочине.
Мои неработающие подруги испытывали примерно то же, что и я.
А ведь вначале так радовались!
Мужья «посадили» нас дома – ведите хозяйство, растите детей. Встречайте кормильцев с улыбкой. Вначале была радость: мы – дома! Нам не надо рано вставать, с полузакрытыми глазами спасать подгоревшую яичницу и оправдываться перед родными. Тащить ревущего и сонного ребенка в сад или в школу. Болтаться в переполненном транспорте, отворачиваясь от пейзажа за окном – серая муть, дождь, лужи, сугробы по пояс, только бы не упасть, не сломать ногу или, не дай бог, башку, чтоб этих дворников…
Ранняя весна, и снова грязь – лужи, талый и черный снег, ветер в лицо – где моя прическа? Дальше – жара, в транспорте, простите, – воняет, на работе нечем дышать, и я всех опять ненавижу! Прибавьте к этому магазины, сумки, оттягивающие руки, скорее в детский сад: боже мой, он там, наверное, остался один из всей группы!