Толстой-Американец - Филин Михаил Дмитриевич (версия книг TXT) 📗

Зато с генерал-майором Александром Христофоровичем Бенкендорфом граф Фёдор, возможно, столкнулся на военных дорогах. (Впоследствии, обращаясь к начальнику III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии по важному делу, Толстой представился «человеком, который некогда имел честь быть» А. X. Бенкендорфу «не без известен» ^[462] .)

В 1813 году граф Фёдор (судя по его прошению об отставке 1814 года) «был за границею в Герцогстве Варшавском и при блокаде крепости Модлина; Августа с 17 в Шлезии, Сентября с 6-го — в Саксонии, с 10 в Богемии, Октября 27 числа в сражении при деревне Фрозе» ^[463] .

Потом, в декабре, Американец попал в Польскую армию генерала от кавалерии барона Л. Л. Беннигсена. Он был «прикомандирован» к 42-му егерскому полку, которым командовал полковник Е. И. Синенков. Данный полк в составе своей дивизии (знакомой нам 26-й пехотной дивизии генерал-майора И. Ф. Паскевича ^[464] ) входил в корпус генерала от инфантерии Д. С. Дохтурова.

Известно, в частности, что за участие в зимних операциях 1814 года и «отличие» при осаде и штурме («действительном сражении») крепости Горн и поста Гам (14 января) Американец, командовавший «передовыми аванпостами», был наконец-то отмечен начальством: «награждён орденом Св<ятого> Равноапостольного князя Владимира 4-й степени с бантом» ^[465] . «Боевая грудь» графа «украсилась» этим орденом в конце января или в феврале 1814 года ^[466] .

Потом была успешная «экспедиция» на остров Вильгельмсбург («Виленсбург») на Эльбе (неподалёку от блокированного союзниками Гамбурга), которая проходила в январе — феврале 1814 года. Атаковавшие остров войска Л. Л. Беннигсена (ставшего графом) спалили мосты, захватили 4 орудия и пленили 400 офицеров и солдат неприятеля ^[467] . За дело 28 января 1814 года граф Фёдор был представлен к вожделенному для любого русского офицера «ордену Св<ятого> Великомученика и Победоносца Георгия, 4 класса» ^[468] . (Видимо, на островахон, воспитанник Морского корпуса и участник кругосветного путешествия, дрался с особенным воодушевлением.)

Сохранился рапорт («Донесение № 116») графа Л. Л. Беннигсена императору Александру 1 от 25 февраля 1814 года, где говорится: «За отличные подвиги, оказанные в сражении 28-го генваря 1814 года под Гамбургом, по представлению Генерала от Инфантерии Дохтурова назначены мною были к ордену Св<ятого> Георгия 4-го класса полков 42-го Егерского Полковник граф Толстой и Орловского пехотного майор Лунин, коих заслуги, на основании Высочайше утверждённого Вашим Императорским Величеством учреждения для Большой Действующей армии, предложил я на уважение совета, каковой на сей конец составлен был при корпусе генерала Дохтурова из наличных кавалеров сего ордена. Оный совет, находя подвиги Полковника Графа Толстова и майора Лунина достаточными к получению ордена Св<ятого> Георгия 4-го класса, удостоил оным помянутых чиновников, коим в соответствии того удостоения и определил я знаки сего военного ордена, о чём донося Вашему Императорскому Величеству, всеподданнейше прошу о утверждении оных.

№ 31. Февраля 25 дня 1814 года. Д<еревня> Пиннеберг. Генерал Граф Беннигсен» ^[469] .

К данному рапорту главнокомандующий Польской армией приложил другой документ, также датированный 25 февраля 1814 года, — «Список штаб-офицерам, кои за оказанную ими храбрость награждены мною по удостоению совета орденом Св<ятого> Георгия 4-го класса». Там (в графе «Подвиги») дано описание героического деяния Американца: «Командуя баталионами 42-го егерского и Нижегородского полков, овладел Готгенгорстскою батареею, на коей находились два неприятельских орудия, а потом, опрокинув неприятеля при Алтаузске, обратился к Морвердеру и, невзирая на сильное неприятельское стремление, отражал оного с большим успехом» ^[470] .

На рапорте Л. Л. Беннигсена царь написал карандашом: «Исполнить» ^[471] .

«Между тем война со славою была кончена. Полки наши возвращались из-за границы. Народ бежал им навстречу. Музыка играла завоёванные песни: Vive Henri-Quatre [472], тирольские вальсы и арии из Жоконда. Офицеры, ушедшие в поход почти отроками, возвращались, возмужав на бранном воздухе, обвешанные крестами. Солдаты весело разговаривали между собою, вмешивая поминутно в речь немецкие и французские слова. Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове отечество! Как сладки были слёзы свидания!» (VIII, 83; выделено Пушкиным).

Большинство ополченцев, воевавших в Европе в составе регулярных войск, возвратились в Россию в 1814 году ^[473] . Тогда же вернулся домой и Американец. Из толстовской переписки видно, что обратный путь его проходил через Варшаву, довольно скучный город. С августа по октябрь он гостил у родни в Калужской губернии, где к тому же лечился ^[474] .

До Первопрестольной победитель галлов добрался, видимо, уже поздней осенью, «когда ещё Москва пировала своё освобождение» ^[475] .

Как же быстро летело еговремя! Казалось, ещё позавчера Американец бедокурил в корпусе, не далее как вчера парил на воздушном шаре, строил куры сладострастным дикаркам и ползал по кваркенским торосам, — а ведь добрая половина жизни уже миновала, полдуши (изрёк бы Гораций) отлетело.

«Была жизнь… Жилось… Много видел твой отец на своём веку», — скажет он через уйму лет дочери и запьёт эту фразу изрядным глотком пунша ^[476] .

Попав в родимую обитель, наш герой отвёл душу по-настоящему, со вкусом: стал, как позднее изысканно выразился, «графствовать и графинствовать» ^[477] . Русский инвалид Фёдор Иванович Толстой, никого не стесняясь, брал по праву триумфатора своё. Ведь он заслужил и здравицы, и застольные песни, и пожизненное право не только шалить напропалую, но и козырять в официальных бумагах: «Некогда служил не без чести Царю и отечеству, проливал за них кровь свою» ^[478] .

К нескончаемым московским пирам подоспели и награды за пролитую кровь.

Накануне дня его рождения, 5 февраля 1815 года, был подписан высочайший указ, по которому полковник граф Фёдор Толстой стал-таки кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени — стал с обобщающей формулировкой: «За отличия в сражениях с французами» ^[479] .

Надо думать, что примерно в ту же пору граф получил и серебряную медаль на Андреевской ленте, учреждённую в память Отечественной войны. На её лицевой стороне было помещено изображение Всевидящего ока и надпись: «1812 год», а на оборотной выбиты слова из Псалтири (Пс. 113, 9): «Не нам, не нам, но имени Твоему». Такие медали очень высоко ценились в офицерской среде. Они, как писал А. И. Михайловский-Данилевский в «Журнале 1813 года», «составили <…> какую-то дружескую, братскую связь между русскими военными» ^[480] .