Макаров - Семанов Сергей Николаевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗

Казалось, никакие опасности не страшны этим огромным кораблям, казалось, они застрахованы от всех случайностей. Но...

Корабли еще строились на стапелях или размечались в эллингах, когда Макаров пророчески написал: «Эти грозные на вид железные скалы чувствительны даже к малейшему уколу... Теоретически современные корабли совершенно непотопляемы, так как они разделены на 100 и более независимых отделений. Практически же как только такой непотопляемый корабль получит пробоину, так сейчас же тонет самым постыдным образом». Это было написано в 1886 году. А вскоре случилось вот что.

10 июня 1893 года в Средиземном море у берегов Сирии происходили обычные маневры английской эскадры. Светило солнце, погода стояла тихая, ясная, суда шли на малом ходу. Казалось бы, просто неоткуда ждать несчастья. И вдруг флагманский корабль эскадры – новейший броненосец «Виктория» был случайно протаранен другим английским же броненосцем. Повреждение поначалу сочли не слишком серьезным, и ничто не препятствовало аварийным работам. Корабль накренился, но это ни у кого не вызвало особой тревоги. Однако через несколько минут громадный броненосец внезапно перевернулся и унес с собой в морскую пучину триста шестьдесят человек, то есть половину команды вместе с адмиралом – командующим эскадрой.

Эта морская катастрофа приобрела такую же мрачную известность и вызвала столько же шума, как и гибель «Титаника» 20 лет спустя. Особенно поражала всех ничтожность тех причин, от которых может погибнуть самоновейший броненосец. И в самом деле, ведь таран, пробивший борт «Виктории», проник в корпус корабля всего лишь на 9 футов. И этого было достаточно, чтобы бесполезными оказались все внутренние переборки, делившие броненосец на 170 отсеков, и мощные помпы, и все усилия команды. Трагическая гибель «Виктории» вызвала серьезное беспокойство среди моряков, породила оживленную полемику в печати. Технические причины неожиданного затопления броненосца выяснились довольно быстро: неправильное расположение водонепроницаемых переборок, конструктивные недостатки корпуса и т. д. Однако коренная причина катастрофы объяснялась явлениями куда более серьезными.

Для Макарова, как и для всякого истинного моряка, гибель корабля воспринималась так же болезненно и остро, как смерть живого существа. В статье, опубликованной еще в 1886 году, он посвятил этой трагической теме следующие строки, полные глубокого и неподдельного чувства: «Тот, кто видел потопление судов своими глазами, хорошо знает, что гибель корабля не есть простая гибель имущества; ее нельзя сравнить ни с пожаром большого города, ни с какою другою материальною потерею. Корабль есть живое существо, и, видя его гибель, вы неизбежно чувствуете, как уходит в вечность этот одушевленный исполин, послушный воле своего командира. Корабль безропотно переносит все удары неприятеля, он честно исполняет свой долг и с честью гибнет, но не к чести моряков и строителей служат эти потопления, за которые они ответственны перед своей совестью. Корабль может и должен быть обеспечен от потопления».

В своей «Морской тактике» Макаров подробно остановился на обстоятельствах гибели английского броненосца. Он усмотрел в этом событии отнюдь не рядовую аварию (как пыталось заверить публику британское адмиралтейство). Мало ли каких трагедий не происходило в морских просторах! Нет, Макаров справедливо усмотрел в случае с «Викторией» событие принципиально значимое для всего современного ему военно-морского дела. Разобрав конкретные обстоятельства катастрофы, русский адмирал склонен был толковать сущность происшедшей трагедии очень широко: «Случай этот следует приписать общим причинам, а не частным, и разбор его представляет необычайный интерес, заставляя нас, моряков, вникнуть в общий вопрос: насколько боевые корабли приспособлены к бою и его случайностям?» Вся книга Макарова о морской тактике есть развернутый ответ на этот вопрос. Бой и корабль, бой и человек, взаимодействие в бою и между людьми, и между кораблями – вот центральные проблемы его работы.

Коротко суть своей работы выразил сам автор: «Тактика имеет своим назначением дать возможность видеть всю картину военно-морского дела, а не одни лишь ее детали, и в этом отношении польза ее безусловна».

Со временем устаревают военные теории, еще быстрее устаревает оружие. Многое из того, что писал в своей книге Макаров, уже безвозвратно ушло в прошлое. Но безусловно ценным и нужным осталось то, что относится к числу так называемых «вечных» тем. О долге перед родиной. О мужестве. О чести воина. И в этой своей части сочинение русского флотоводца не устарело и, видимо, не устареет никогда. Вот почему макаровскую книгу можно смело порекомендовать сегодняшнему читателю, И пусть этого читателя не смущает неброский и старомодный заголовок: «Рассуждения по вопросам морской тактики». Вопреки своему названию, подчеркивающему вроде бы узкоспециальную тему, книга говорит о многих важнейших проблемах, имеющих, если можно так выразиться, непреходящий интерес.

Макаров много страниц посвящает описанию боевой деятельности Лазарева и Нахимова, Суворова и Багратиона. Воинские подвиги народа всегда персонифицируются в героях. Герой – это как бы спрессованная военная история. Вот почему испокон веков вызывала к себе всеобщий интерес, деятельность больших военачальников. Макаров понимал это. Он много и темпераментно рассказывает о военном искусстве наших адмиралов и генералов, старается показать национальное своеобразие их военного таланта. Особенно часто он ссылался на опыт Александра Васильевича Суворова, на его замечательную книгу «Наука побеждать».

В работе Макарова часто упоминается имя Михаила Ивановича Драгомирова, цитируются его мысли о воспитании солдата, военно-исторические труды, приводятся примеры его практической деятельности. Драгомиров был видным военным деятелем России прошлого века. В его судьбе было много общего с Макаровым. Он тоже родился в скромной офицерской семье в захолустном Конотопе и добился успехов только благодаря собственным дарованиям и упорству.

Драгомиров более десяти лет был начальником Николаевской академии генштаба, написал учебник тактики, который вплоть до первой мировой войны служил основным пособием в наших военных училищах. Однако наибольшую славу ему принесли военно-педагогические работы 17. Он выступал за равенство всех категорий военнослужащих, за строгую законность в армии, за воспитание у солдат сознательного отношения к своим обязанностям – все это для своего времени были идеи передовые и правильные, а многое из драгомировского наследства сохраняет ценность и поныне. Добавим к тому же, что труды его написаны своеобычным языком и читаются с большим интересом. Сейчас этот военный ученый и писатель сравнительно малоизвестен – думается, что напрасно. Во всяком случае, Макаров считал себя последователем идей Драгомирова. Так оно и было: их обоих объединяла глубокая вера в безграничные возможности русского солдата и матроса, подлинный, а не казенный патриотизм.

К сожалению, в распоряжении Макарова имелось слишком мало материалов о деятельности русских флотоводцев: теоретическое и боевое наследство их недооценивалось и не изучалось. Только в советское время были извлечены из архивов и опубликованы документы о гениальном русском флотоводце Ушакове, чьи военно-морские идеи далеко опережали свое время, о Нахимове и Корнилове. Но Макаров всего этого не знал, да и не мог знать.

Опираясь прежде всего на отечественный опыт, он, однако, никогда не отворачивался от всего ценного, что было накоплено мировой военно-морской практикой. Вот почему для пояснения некоторых своих идей он обращался к опыту лучших иностранных флотоводцев. Так он дает анализ знаменитого Трафальгарского сражения 1805 года, когда английский флот под командованием адмирала Нельсона наголову разгромил объединенную франко-испанскую эскадру.

Макаров разбирает инструкции перед боем, которые отдали оба предводителя враждебных эскадр – англичанин Нельсон и француз Вильнев. Вот что сказано об инструкции английского флотоводца: «Чисто нравственная сторона инструкции бесподобна. В каждом ее слове есть доверие к своим адмиралам, своим капитанам и ко всему личному составу. Заключительные слова первой части инструкции, что „никто из командиров не испортит дела, подведя корабль свой вплоть к неприятелю“, были бесподобны... „Действие этих слов, – писал Нельсон потом, – можно было сравнить с электрическим потрясением. Некоторые из офицеров были тронуты до слез. Все единогласно одобрили план атаки; его нашли новым, непредвиденным, удобопонятным и удобоисполнимым, и все, с первого адмирала до последнего капитана, говорили: „Неприятель погиб, если только мы его настигнем“. Зародив в каждого из капитанов искру огня вышеприведенными словами, Нельсон перед самым сражением раздул эту искру в целое пламя, сделав сигнал: „Англия надеется, что каждый исполнит свой долг“. Каждый сражался, как будто чувствовал на себе взгляды всех своих соотечественников, которым теперь больше чем когда-либо нужна была полная победа“.