Одиссея генерала Яхонтова - Афанасьев Анатолий Владимирович (электронная книга .txt, .fb2) 📗
Разумеется, суть дела не в «престиже» той или иной страны, и менять сложившиеся географические названия было бы нелепо. Старые представления о центре и периферии мира приводили к сегодняшним ошибкам в политической практике, чреватым общей опасностью завтра. Пока вблизи Лондона, Парижа и Вашингтона не было военных действий, считалось, что на земле — мир, с сарказмом говорил Виктор Александрович. В 1935 году Италия захватила Абиссинию, но не считалось, что мир нарушен. В 1936-м началась война в Испании — «внутренние беспорядки» (хотя Германия и Италия вмешались), «некоторое исключение», «эпизод, который скоро кончится».
Что уж говорить о «Востоке», к которому «Запад» испокон веков подходил с другими мерками. «В колониях», мол, всегда убивают. Кто их там считал, этих индусов, китайцев, негров… Западный обыватель до сих пор имеет смутное представление о Нанкинской резне, начавшейся в страшный день 13 декабря 1937 года. Японцы убили там более 200 тысяч человек, причем в основном холодным оружием, после зверских пыток и насилий. Гитлер захватил Австрию — был «мир». Гитлер в союзе с бело-поляками и хортистской Венгрией растерзал Чехословакию «в мирное время», получив в Мюнхене санкцию Англии и Франции. И когда, уже в апреле 1939 года, Муссолини вторгся в Албанию, все еще считалось, что война не началась. Веселился Париж, веселилась Варшава, не говоря уж о Нью-Йорке. Летом японцы попробовали крепость советско-монгольского союза. Начались бои на Халхин-Голе…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
По нашу сторону баррикад
Слово сказано
Новая книга Яхонтова вышла из печати в Нью-Йорке летом 1939 года.
Виктор Александрович дал книге название «Преодоление разлада». Тем, кто был хорошо знаком с ним, кто внимательно читал его статьи, начиная с давнего цикла «Вековой разлад», сразу было ясно, о каком разладе идет речь — о разладе между «верхами» и «низами» в старой России. Но книга рассчитана не на таких людей. Книга явно адресуется к среднему американцу, иначе говоря — к буржуазной публике. Очень легко написана книга, такое впечатление, что автор сидит в компании хорошо одетых и хорошо воспитанных, довольно состоятельных леди и джентльменов и с легкой улыбкой, порой иронично, порой забавно рассказывает занимательные истории. (Знакомые говорили, что коренной американец чувствует: книга написана очень хорошо, легко, без ошибок, но — иностранцем, явно в уме переводящим с какого-то языка.)
«Преодоление разлада» сделано по всем канонам американской буржуазной литературы такого жанра. Тщательно продумано деление на главы, особо тщательно — концовки глав (чтобы удержать внимание читателя, заставить его начать следующую главу). Хлесткие заголовки. И там и здесь рассыпаны комплименты Америке, ее отцам-основателям, ее демократии, счастливой участи ее народа. Зная, как падки американцы на титулы и чины, автор не упускает случая подчеркнуть, что тот-то князь, а этот — граф. Естественно, подробно описаны все его встречи с царем Николаем 11. Но все это — упаковка, оформление, прием. Автору нужно, чтобы его книгу прочли. Звучит, конечно, банально, каждому автору нужно, чтобы его книгу прочли. Но здесь тот случай, когда автор пишет для людей, не склонных к чтению, читающих только «легкое», избегающих «серьезного», что в их глазах равнозначно «нудному». Такова буржуазная публика, таков средний американец. До конца книги автору удается выдержать манеру светской беседы, оставаться человеком «этого круга», притом аристократического европейского происхождения. Это льстит читателю, это вынуждает его читать главу за главой. И хотя автор хитрит, он не обманывает.
Вот что он пишет в предисловии:
«Один вопрос особенно часто задают автору во время его лекционных турне. «Почему, — спрашивают его те, кто, слушая лектора, прерывает его критическими замечаниями, — почему вы, принадлежавший по рождению к так называемому «высшему обществу», выросший среди самого изысканного комфорта, имея самые благоприятные возможности для карьеры, почему вы стали на сторону простого народа против элиты, когда столкнулись с необходимостью сделать выбор?» Путаница в том, что мой выбор кажется им совершенно необычным. Я же считаю, что это был естественный выбор: и надеюсь, что, если читатель наберется терпения дочитать эту книгу до конца, он согласится со мной. Во всяком случае мой выбор не был уникальным случаем.
Современная психология считает, что поведение человека определяется не только врожденными инстинктами, но зависит от окружающей среды, включая жизнь общества, в котором он живет. Соответственно, если изменяется среда, если вмешиваются новые факторы, новые теории, их сила содействует на тех, кто не удовлетворяется лишь растительным существованием, но старается жить сознательно, понимать происходящее во внешнем мире события и оказывать влияние на будущее общества, в котором он живет и в котором должны будут жить его дети. Люди с активным складом ума, интересующиеся социальными явлениями, не могут не видеть, что все старые идеи и теории, отжившие свой век, должны постепенно заменяться более современными. В этом, видимо, главная причина того, что люди, принадлежащие к привилегированным группам, так часто выступают не только в роли сторонников реформ, которые кажутся противоречащими интересам их собственного класса, но даже в роли «разрушителей».
Декабристы, которые желали радикальных перемен в политической и экономической структуре России в 1825 году и столь дорого заплатили за свои стремления, были высшими офицерами императорской армии. Все они были дворянами-землевлалельцами, а некоторые из них — титулованными аристократами. Князь Петр Кропоткин, отпрыск одной из «лучших фамилий» царской России, стал революционером по тем же причинам. Граф Лев Толстой, один из величайших писателей мира, был «привилегированным» бунтовщиком, который требовал радикальных перемен в жизни, и не только в его родной России, но и во всем мире.
Действительно, многие русские борцы за улучшение доли простого народа принадлежали к привилегированным классам. Такими были Александр Герцен, публицист; Петр Лавров, полковник и профессор; Михаил Бакунин, апостол анархизма; Николай Михайловский, писатель; Георгий Плеханов, ученый-марксист; и, наконец, но не в последнюю очередь, Ленин и многие его соратники. Конечно, это не исключительно русский феномен. Мужчины и женщины из привилегированных классов по всему миру внесли неисчислимый вклад в дело благополучия их народов и человечества в целом. Граф де Сен-Симон был таким же аристократом, как князь Кропоткин и граф Толстой. Роберт Оуэн, социалист-утопист, был богатым купцом. Французские энциклопедисты и многие вожди Французской революции 1789 года, так же как те американцы, которые создали конституцию Соединенных Штатов и Билль о правах, принадлежали к привилегированным классам. К ним принадлежали также Карл Маркс и Фридрих Энгельс».
Вот в какой ряд ставит себя автор. Но ни разу он не называет себя марксистом, ленинцем, коммунистом, «красным». Он должен соблюдать правила игры, чтобы леди и джентльмены слушали его. С другой стороны, прочтя предисловие, можно пожать плечами — это, мол, общеизвестно. Так, собственно, и вся книга. Большинство ее страниц — это очень популярное изложение известных событий от начала века до 1939 года, центральное место среди которых занимает Октябрьская революция, гражданская война и интервенция. Ничего нового в «Преодолении разлада» нет. Но той публике, для которой писал Яхонтов, там все было ново. Откуда они черпали познания о России предреволюционных лет, о революции и гражданской войне, о голоде в Поволжье и блокаде, о первых пятилетках и внешнеполитическом положении СССР? Широкая буржуазная публика не читала не только Джона Рида или Альберта Риса Вильямса (это — «красные»).
Она не читала и такие сочинения, как «Катастрофа» Керенского или «История русской смуты» Деникина. Нет, не это читал средний американец. Он читал газеты и… романы таких сочинителей, как некая княгиня Радзивилл (Екатерина Ржевусская).
