Лейтенантами не рождаются - Ларионов Алексей Павлович (книги бесплатно txt) 📗
— Это сделали они! Хватайте их! Смерть! Смерть им!
Я понял, что одни мы оказать помощь не в состоянии: возбужденные до предела люди и слушать нас не будут, а просто растерзают. Мы повернулись и бегом вернулись в свой лагерь. Я поднял по тревоге комендантский взвод охраны и под его защитой вновь направился к полякам для оказания им помощи. Теперь на нас почти никто не кричал. Мы увидели жуткую картину: сотни людей валялись где попало и корчились в жутких предсмертных судорогах.
Что же произошло у поляков? Один из резидентов лондонского польского правительства привез бочку отравленного спирта, поставил ее посередине двора и начал черпаком разливать всем желающим, которых нашлось немало, почти весь лагерь. Вначале пили за победу союзников, за свое освобождение, за великую Польшу. Постепенно начали «балдеть» и помаленьку умирать в страшных муках. Когда поняли, что их отравили, началась жуткая паника. В это время кто-то распространил грязные слухи о том, что это — дело рук «москалей».
Наши врачи, санитары и солдаты из взвода охраны приступили к оказанию помощи пострадавшим. Отравленные люди бились в страшных судорогах, изо рта шла кровавая пена, их жутко тошнило. Прежде всего каждому нужно было что-то подложить под голову, чтобы человек не захлебнулся своей рвотой, и удерживать его в таком положении. Кроме того, врачам нужно было у пьяных и обезумевших людей пришить язык к щеке, чтобы они не проглотили его и не задохнулись.
Представьте себе, как бы вы полезли в рот к таким людям, когда под руками нет специальных фиксаторов, которые могли бы удерживать рот открытым. Думаю, что не многие из вас рискнули бы пойти на это.
Всем, кто был в сознании, для общей безопасности пришлось связать руки и ноги. Где-то через час прибыли американские и немецкие врачи из близлежащих медицинских учреждений для оказания квалифицированной медицинской помощи, но было уже слишком поздно.
В этой страшной трагедии пострадало свыше шестисот поляков и около десяти человек из нашего лагеря, из числа тех, кто были в гостях у поляков. В живых осталось несколько десятков человек и большинство из них стали «футболистами», так их прозвали за то, что их руки и ноги при ходьбе двигались в разные стороны, поэтому без посторонней помощи пострадавшие не могли передвигаться. Среди них оказался и мой знакомый еще по лагерю «Шталаг-IХ-Б» Бад-Орб капитан Андрианов, бывший командир батальона. До отъезда на родину он научился передвигаться на костылях, а это в его положении было уже большим достижением. Как добрался он до дому, как и где, в каких лагерях проходил «фильтрацию» и как сложилась его судьба в дальнейшем, я не знаю.
К сожалению, этот жуткий случай ничему не научил наших людей в сборном пункте. Они продолжали бегать в самоволку и в речных портах, на железнодорожных станциях, аэродромах искали спирт и напивались до потери «сознательности».
Однажды сразу произошло несколько ЧП. Солдат, охранявший разбитый проход в стене, не пропустил одного цивильного парня, направлявшегося в самоволку. Тот, недолго думая, дал солдату по «мордасу» и пустился наутек. Солдат крикнул:
— Стой! Стрелять буду!
Парень продолжал бежать. Солдат выстрелил — пуля оказалась роковой. Солдата арестовали, чтобы люди не убили его в лагере.
Вскоре после этого произошло еще одно серьезное происшествие. Рядом с нашим лагерем находилось шоссе, по которому часто двигались американские воинские части. Однажды утром проходила танковая колонна и какие-то мерзавцы бросили из окон несколько ручных гранат по американским танкам. Большого вреда гранаты танкам принести не могли, но вот покалечить солдат, сидящих сверху на броне, смогли. Эта провокация нам стоила больших неприятностей. Американцы оцепили лагерь и начался настоящий «шмон». Представьте себе, что при обыске нашлось немало всякого оружия, о котором мы и не подозревали. После этого было приказано сдать все оружие и распустить незаконно сформированный взвод охраны.
Были ЧП и в нашей части. В один из дней санитары обнаружили на крыше бочки с водой двоих новорожденных мальчиков. Вскоре удалось найти и тех женщин, которые бросили своих малюток, но, кроме нравоучений, никаких других санкций применить к ним не смогли. Все мы были вне закона, и судить нас мог только американский народный суд, так как мы были в американской зоне оккупации.
Нам были известны и другие случаи уничтожения новорожденных детей нашими перемещенными лицами в Германии. После освобождения французской армией под руководством генерала де Голя Эльзаса и Лотарингии и долины реки Рейн много наших пленных и гражданских лиц устремилось на восток, вслед за наступающей американской армией. При переходе автомобильных и железнодорожных мостов нередки были случаи, когда матери выбрасывали в Рейн маленьких детишек.
Понять и объяснить это варварство можно. Молодые девушки были насильно вывезены в рабство в Германию. Одних определили работать на фабрики и заводы, других — продали богатым бауэрам. Постоять за их честь и достоинство было некому, а поэтому похотливые сынки, да и не только сынки, порой и сами хозяева насиловали их.
Возвращаться домой, на родину, с таким «приданым» было стыдно, одних насмешек не оберешься. Так, в отчаянии, и совершались подобные преступления. А что им было делать!?
Жизнь в лагере шла своим чередом, прибывали новые группы бывших пленных и перемещенных гражданских лиц, все здания были заполнены до предела. Пришлось ставить двухъярусные кровати или делать двухэтажные нары.
Работы в санчасти было невпроворот. Медиков стало не хватать, госпиталь заполнился до отказа, а вопрос о нашей депортации на родину, по нашему мнению, решался очень медленно. Мне иногда удавалось поездить по южной и юго-западной Германии, посмотреть города в долине реки Рейн: Баден-Баден, Вис-Баден и другие, побывать на юге в альпийских лесах.
В свое время капитан Щербаков просил нас как можно больше осмотреть городов и уточнить, сколько еще осталось наших людей, не пришедших на сборные пункты для возвращения на родину. Эту работу мы выполняли добросовестно.
В моем распоряжении была легковая трофейная машина «фольксваген», удобная и неприхотливая, в эксплуатации очень экономичная. На проезд по дорогам американская военная администрация выдала пропуск, а к нему прилагалась схема передвижения.
Удалось установить, что в крупных городах иногда орудовали банды из разбежавшейся власовской армии и из бывших наших военнопленных, служивших в частях немецкой армии и различных зондеркомандах. Эта мразь грабила местное население, отбирала золото, серебро, ювелирные изделия и другие ценные вещи. Все они готовились бежать в страны Южной Америки, Африки и Австралию. Возвращаться домой им было опасно.
В своей работе в качестве представителей лагерной администрации до самого возвращения на родину мы чувствовали, что какие-то подпольные силы вели настойчивую пропаганду среди наших людей, убеждая бежать в северные порты Германии, где их будет ждать морской транспорт для отправки в свободный демократический мир, мир равных возможностей. Все, у кого совесть была нечиста перед своим народом, так и поступали. Много наших людей, особенно мужчин, осело в селах. Они пристроились около немок, мужья которых погибли на войне.
Американцы также начали проявлять интерес к нашим людям, предлагая служить в американской оккупационной армии или выехать на жительство в Америку. Желающие появились. Некоторые из них, перейдя на службу к американцам, приходили в наш лагерь одетые в добротную американскую военную форму, при оружии и уговаривали своих дружков и подруг поехать жить и работать в самую богатую страну — Америку.
Однажды американский майор, комендант лагеря, вместе с переводчицей, длинноногой и довольно смазливой бабенкой из числа наших перемещенных лиц, пригласили меня составить им компанию в поездке на их джипе в предгорья Альп и обследовать некоторые вещевые и продовольственные склады бывшей немецкой армии. Отказываться от такой поездки не имело смысла. По дороге нам пришлось встречаться с различными слоями немецкого общества. Одни люди с уважением и рабским преклонением относились к американцам, другие — с полным безразличием, третьи смотрели на них, как на грабителей и оккупантов. В их глазах была тоска и безысходность. Безусловно, как всегда, страдали самые бедные и обездоленные. Так было во всех городах и селах. Немецкая государственная машина развалилась, власть рухнула, армия была в плену на своей территории, города в развалинах, снабжение населения продуктами питания не налажено. Везде процветали спекуляция, продуктовый «бартер», проституция — вынужденная торговля телом взрослых и детей за кусок хлеба. Американские солдаты, да и офицеры, не стеснялись заниматься мародерством, они были завоевателями. Бывшие гордые немцы, кичившиеся своим расовым превосходством, готовы были лизать им пятки за пачку дешевых солдатских сигарет. Вот таковы превратности судьбы. «Каждому — свое!» — так было начертано на воротах фашистских концлагерей, и каждый из немцев получил по заслугам.
