Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963 - Хайдеггер Мартин (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Обязательные высказывания на лекциях сводятся к интерпретациям; но это лишь новый повод осознать, как далеко отсюда до возможностей подлинного мышления.
Жизнь здесь — наполовину за городом, недели в хижине, взросление мальчиков (старший, Йорг, находится в замке Бибер-
штайн, в сельской школе-интернате, чувствует себя великолепно) — все это прекрасно.
С самыми дружескими чувовами,
Вши
Мартин Хайдеггер.
Перевод Софокла, возникший в связи с лекцией [313] этим летом, я прилагаю из желания сделать маленький ответный подарок.
Софокл, Антигона V, 332–375 тгоХХос та Beiva…
Строфа 1 Многое в мире трепет внушает, Но более всех — человек; Он в бурливое море выходаг, Среда зимнего шторма, что с юга грядет, И путь свой стремит Меж в глубины влекущих валов. Он же терзает
Из всех богов вешчайшую — Землю, Неутомимую, неистребимую, Год за годом взрывая ее Бороздами, что плуг оставляет, Влачимый конями.
Антистрофа 1 Стаи птиц легкокрылых он Ловит в силки, и
8* 227
Сетью плетеной имает Дикого зверя лесного, а равно И живность морскую, Сей муж многоумный, Хитростью он побеждает Зверя, что в горном краю обитает: И на коня жесткогривого, И на быка супротивного Он возлагает ярмо.
Строфа 2 Слова звучаньем
И быстрой как ветер смекалкой
Он овладел и сумел
Воцариться во градах.
Ловко измыслил, как защититься
От непогоды и от морозов суровых.
Вечно в пути он, но, цели не зная,
Все ж ничего не достигнет.
От одной лишь напасти — от смерти
Ему не спастись никогда,
Хоть недуг лихой умело
Он способен победить.
Антистрофа 2 Префады всего, что трепет внушает, Его не страшат, но кознями Знанья — Он то впадает во зло,
То благое умеет измыслить.
Готов он законы земли ниспровергнуть
И даже законы бессмертных.
Полный гордыни, пускай и лишенный величья,
Шествует он и не-сущее сделает сущим
Дерзания ради.
Да не разделит мой кров
И советчиком мне не послужит
Тот, кто такое творит*.
[121] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру ш
Благодарю за Ваше июльское письмо и за перевод ттюХХос та Seiva.
То и другое очень меня порадовало.
Гейдельберг, 14.5.36
Ваш Ясперс
* Вариант перевода, который Хайдеггер послал Ясперсу, отличается от опубликованного в 1953 г. во "Введении в метафизику".
[122] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Фрайбург, 16 мая 36 г.
Дорогой Ясперс!
Просто замечательно, что Ваши работы выходят одна за другой. В Риме, где я читал лекцию о Гёльдерлине [315] (она приложена к письму), я узнал, что Вы работаете над книгой о Ницше. В феврале этого года я объявил на зимний семестр лекцию о "Воле к власти" Ницше; она должна была стать первой. Но теперь, когда появилась Ваша работа [316], необходимость в этом отпала; ведь моя задача и заключалась именно в том, что ясно и просто сказано Вами в предисловии: показать, что пора перейти от чтения Ницше к делам. Теперь я могу на ближайших занятиях просто сослаться на Вашу работу, тем более что для студентов она вполне доступна. А зимой я прочту другую лекцию [317].
Прилагаемую брошюру с вновь найденным "Жизнеописанием" молодого Ницше [318] я получил на днях и без того хотел Вам послать, полагая, что оно пригодится Вам в работе. Еще осенью я вошел в комиссию по изданию трудов Ницше — крайне неохотно, только ради дела. По мере сил постараюсь, чтобы "желательности", о которых Вы говорили, не остались только желаниями.
В феврале этого года я ездил в Веймар на заседание комиссии и увидел там только что найденную рукопись автобиографии; находясь под непосредственным впечатлением, я предложил немедленно издать ее, чтобы дать нынешней молодежи пример того, как видит свою жизнь девятнадцатилетний юноша. Оригинал написан на листах канцелярского формата, увы, при издании не
удалось сохранить разбивку на страницы; кроме того, брошюра слишком дорогая, хоть я настаивал на возможно более дешевом издании.
Думаю, она Вас порадует.
Италия и Рим — впервые. Мы поехали все вместе — моя жена, и Йорг, и Герман. Собственно, все десять дней в Риме я был в замешательстве, чуть ли не в бешенстве и ярости — только позднее мне стало ясно почему. "Впечатления" действуют на меня не сразу; они как бы попросту тонут во мне — и лишь потом в один прекрасный день всплывают в памяти; и память моя, похоже, сильнее настоящего — я вдруг ловлю себя на том, что стою перед микеланджеловским Моисеем в полумраке церкви Сан-Пьетро-в-Винколи, или на площади Навона, или в Тускуле; и вообще, этот пейзаж…
Сейчас я уже вернулся к повседневной работе — к вечным интерпретациям; на сей раз это трактат Шеллинга о свободе [319] — точно так же 15 лет назад я корпел над Аристотелем. На семинарах — Кантова критика эстетической способности суждения; я постепенно подхожу к сути и не устаю поражаться. Швабы, к которым я должен себя причислить, становятся сообразительными, как известно, лишь после сорока — стало быть, как раз есть еще время понять, что именно происходило в философии. А тогда собственные немощные потуги становятся совершенно безразличны и служат всего-навсего подспорьем, чем-то вроде веревочной лестницы, чтобы спуститься по круче в бездну. Иногда я жалею, что у меня только одна голова и одна пара рук.
Папка с надписью "Ясперс" на моем рабочем столе все "толстеет".
А в остальном — одиноко.
По правде говоря, мы вправе считать, что философия, не имея авторитета, находится в превосходной ситуации, ведь теперь необходимо бороться за нее незаметно, например такой вот лекцией о трактате Шеллинга, что само по себе кажется чудаковатым. Но порой все же становится ясно, что произошло и чего нам не хватает: истинного знания, что нам чего-то не хватает.
Лучшее доказательство тому, что у Вас все хорошо, — Ваш новый труд. Желаю Вам всего, что нужно для следующего шага.
С самыми дружескими чувствами,
Ваш
Мартин Хайдеггер. [320]
[123] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру [321]
Гейдельберг, 16.5.36
Дорогой Хайдеггер!
Только что получил Ваше письмо с бесценными подарками. Рад получить от Вас весточку. А особенно меня радует, что Вы так энергично заняты своим делом. С нетерпением жду знакомства с Вашим Тёльдерлином", начну читать его сегодня же вечером. Однако уже сейчас хочу заранее Вас поблагодарить.
Ваше отношение к философии этой эпохи, наверное, совпадает с моим; те, кого Вы высоко цените — Ницше, Гёльдерлин, — сближают нас. Надеюсь, Вы поймете и простите, что тем не ме-
нее я молчу. Душа моя онемела, ибо в этом мире я остаюсь не с философией "без авторитета", как Вы пишете о себе, а делаюсь… но я не нахожу слова. Однако в безмолвном творчестве, пока оно нам даровано, мы можем найти себя [322].
С удовольствием прочитал о Ваших римских впечатлениях. Как замечательно — в таком возрасте впервые увидеть Рим и средиземноморский ландшафт! Удивительные вещи Вы рассказываете о характере своего восприятия, безучастного и все-таки усваивающего; роль памяти становится *сак бы творческой. Мне кажется, я не чужд этого феномена, только основная черта в моем случае другая. Я предаюсь мгновению с ненасытным энтузиазмом. Поэтому в своей беззащитности я, наверно, совершаю больше глупостей и меньше работаю, нежели Вы. Правда, затем и для меня память становится источником философствования, вечно оживляющей основой и масштабом, а само философствование — в значительной мере благодарностью.
