Ничего кроме правды - Болен Дитер Гюнтер (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Через неделю мы вместе пришли в студию в Гамбурге. Энгельберт в своих очках на 30 диоптрий встал за микрофон. Я встал за стеклом, Луис включил в наушниках «Red Roses For My Lady».
«Я ничего не слышу!» — пожаловался Энгельберт.
Мы увеличили громкость, и Энгельберт сказал: «Да, теперь что–то слышно, но так глухо…!»
Луис прибавил ещё. А Энгельберт: «Неееее, всё ещё плохо слышно!»
Так мы дальше и регулировали звук. Глуше, выше, громче. Луис повернул регулятор громкости почти до предела, а Энгельберт был всё ещё не доволен. В конце концов я сказал в сердцах Луису: «Слушай, пойду–ка я туда и сам одену эти наушники! Может, они там сломались».
Я надел их на голову: «Врубай, посмотрим, что я там услышу!»
Луис снова включил запись и мне показалось, будто по мозгу промчался реактивный самолёт. Адский шум. Слишком высоко, слишком пронзительно, слишком резко. Это Энгельберт, должно быть, почти глух. У кого другого от такого количества децибелл кровь бы из носу пошла.
Альбом «Step Into My Life» сразу же вошёл в чарты, в итоге даже заработал золото. Но когда мы случайно встречались с мистером Энгельбертом на каких–нибудь передачах, он так смешно дёргался. Для многих звёзд это целая проблема, если тот, кто их продюсирует, сам звезда. Тогда у них возникает чувство, что на них обращают мало внимания и недостаточно обожают. А обожание необходимо им как воздух, как рыбе вода, иначе они не были бы музыкантами.
Энгельберту было ещё трудно потому, что тогда ему на вид было никак не меньше 54 (наверное, больше, потому что он куда дольше провалялся на полке). Перед каждой передачей из него нужно было заново делать Энгельберта: менеджер подкрашивал ему волосы чёрной краской, приклеивал усы, хотя Энгельберт этого не хотел. Он отбивался руками и ногами: «Слушай, — говорил он — я и без того хорошо выгляжу. Но ему не давали покоя: «Нет, без этого ты не Энгельберт, всем твоим фанаткам нравятся усики щёточкой».
Менеджер приводил ему симпатичных девочек на «после концерта», иначе у Энгельберта портилось настроение, и он не мог петь. Он сам себя считал покорителем дамских сердец, но если его и ждали у выхода из концертного зала женщины, то им было лет 65 и весили они по 4 центнера. И всё, что было им нужно от него — всего лишь автограф.
Я думаю, существование упрямца Дитера Болена, только достигшего тридцати пяти лет, сильнее всего удручало Энгельберта. Последнее, что я слышал о моём музыканте, что он стал почётным членом «Schalke 04» и что ему удалили несколько камней из желчного пузыря.
13 ГЛАВА
Донна Уорвик или старшая сестричка Уитни
Если и есть на этом свете суперклёвая женщина, то это Донна Уорвик, чья мать приходится племянницей родителям родителей Уитни Хьюстон. В шестидесятые она была известна своими хитами «Walk on By» и «I Say A Little Prayer», а последние назывались «That's What Friends For» и «Heartbreaker». Однажды, было это в 1989 году, мы с Энди стояли в Лас — Вегасе перед её плакатом:
Dionne Warwick in concert with Burt Bacharach.
Барт слыл в Америке величайшим композитором всех времён и народов, ничего подобного в Германии не было. Ну, разве что Дитер Болен. Все билеты были проданы. Я разгуливал вокруг, мне непременно хотелось заполучить билет. Энди позвонил организатору концерта из отеля «Мираж»: «Я здесь с главным менеджером «Warner Chappell Germany», и он хочет пойти на ваш концерт». Что было правдой лишь наполовину, ибо я был руководителем отдела «Warner».
Мы получили местечко в середине первого ряда, так близко от сцены, что я локтями опирался о паркет, а Донне пришлось обходить это место стороной, чтобы не спотыкаться об меня. Я благоговейно сидел, не смея шелохнуться. Это была не группа, вообще ничто. Только Донна и Барт, который сопровождал её, играя на фортепиано и подпевая.
Донна исполняла один хит за другим, а Барт блистал своим умением брать неверный тон. Если бы там время от времени не слышались знакомые слова, песня бы потонула, как подводная лодка, и никто не узнал бы, что это мировой хит. Мне придал мужества тот факт, что на свете есть ещё один композитор, который поёт так же плохо, как и я. В этот миг что–то в голове сказало: щёлк! И я понял: с ней, с Донной, ты мог бы спеть вместе, Дитер.
Через Монти Люфтнера я вышел на телефон Клива Дэвиса, своего рода Джоржа Буша музыкального мира, сделавший звёздами Janis Joplin, Aerosmith, Earth, Wind & Fire и Bruce Springsteen, я вежливо предложил прислать ему мою крошечную песенку. «Yes» — последовал ответ.
Я полетел в Германию, за 20 000 марок нанял целый оркестр и смастерил монументальный опус а-ля «Heartbreaker». Я назвал песню «It's All Over» и через 4 недели с караоке–версией в руках снова был в Лос — Анджелесе.
Я остановился вместе с моими обоими адвокатами в «Беверли Хиллс». Отправил Кливу с курьером демо–запись, и мы улеглись на солнышке у бассейна и стали ждать.
Каждые 2 минуты мимо нас проходили мировые звёзды: очаровательный Тони Кёртис, мистер Гассельгофф он же «Baywatch» и Джек Уайт из Германии, должно быть, по ошибке забрёл сюда. Каждые 3 минуты по громкоговорителю сообщалось о впечатляющих звонках: «Менеджер Джоржа Майкла хочет поговорить с Джоржем Майклом, агент такой–то такой–то под руководством такого–то», в общем, не хватало заявления, что Далай Лама хочет поговорить с Микки Маусом. Так прошло некоторое время. Несколько часов спустя голос в микрофоне возвестил: «Мистер Клив Девис хочет поговорить с мистером Дитером Боленом!» Я был так глубоко взволнован, словами не передать, я чувствовал себя принадлежавшим к ним, вошедшим в этот мир знаменитостей.
Девис сказал, что Донна сочла «It's All Over» просто, просто супер, что она с удовольствием спела бы эту песню. Я воспользовался моментом и предложил себя в качестве второго исполнителя: «Вы ничего не имеете против, если я спою вместе с ней?»
«О, конечно нет, мой дорогой!» — проворковал Девис. Всё получалось ужасно легко.
Я был в экстазе, Донна пела до сих пор с такими великими музыкантами как Элтон Джон, Стив Вондер и Глэдис Найт, а попасть в эту американскую лигу — это чего–то да стоит. Для такого как я, самое большее, получавшего по шапке за свои тексты а-ля «Cheri Cheri Lady», это как посвящение в рыцари — куда там, больше! — причисление к лику святых, принятие в музыкальную лигу чемпионов. Такая звезда как Донна Уорвик не только согласилась, чтобы я был её продюсером, что само по себе являлось признаком доверия, она ещё и пела мою песню по–английски. Я думаю, нет другого такого немецкого композитора, который писал бы песни для американских суперзвёзд.
День завершился второй наградой, ибо напротив меня лежала женщина, на которую с полудня пялились все, главным образом из–за её фигуры как у Памелы Андерсон. В полпятого мы уже собирались идти в свои номера, как вдруг она подошла ко мне и спросила: «Можно, я поверну твою лежанку, твоя левая нога не на солнце». Идеально загорелая девушка молола всякую чепуху, что я, впрочем, обожаю при знакомстве.
«Да, тогда разверни мою лежанку!» — сказал я.
Сегодня говорят, что женщины любят Болена, потому что у него шикарная машина и гора капусты, но я считаю, что по этой причине многие девушки от меня уходят. Во всяком случае, оба моих адвоката таращили глаза от удивления, а я начал непринуждённо болтать с дамой. Её интересовало, чем я занимаюсь. Я спросил её, что она здесь делает, оказалось, что она мисс Калифорния. Наш разговор завершился где–то через полчаса на первом этаже «Беверли Хиллс» около мужского туалета. Что там было дальше, я уже забыл.
Мы с Донной договорились встретиться в «Lions Studios» в Даунтауне Лос — Анджелеса. Она заставила ждать себя часа три, все эти три часа моё сердце падало всё ниже и ниже в штаны. Она придёт, она придёт, она не придёт, она не придёт… Я как маленький мальчик стоял у окна, надеясь, что она ещё появится, а мысленно уже видел себя стоящим перед начальством BMG и объясняющим, почему на кассете в 20 000 марок нет ничего, кроме альтов и губной гармошки. В конце концов она прибыла в кабриолете «Ягуар», в сопровождении свиты из пяти персон.
