Русская революция на Украине - Махно Нестор Иванович (книги онлайн .txt) 📗
Я помню, с какой радостью тов. Серегин приехал в Гуляй Поле и, не заезжая на свою квартиру, забежал ко мне в Революционный Комитет, с каким восторгом обнимал меня и, целуя, говорил: «Ты прав, Нестор, когда настаиваешь в группе, чтобы мы слились с трудовым населением и шли вместе с ним, разъясняя и советуя ему, что и каким путем, в какой момент нашего движения вперед, нужно делать. Все труженики стоят за это».
Потом он попросил вызвать секретаря группы — тов. Калашникова и председателя рабочей секции Совета — тов. Антонова. Он рассказал им, как горячо, с какой искренностью рабочая делегация московских мануфактурных фабрик приняла нашу идею товарообмена. Он рассказал, как рабочая делегация радовалась тому, что в деревне еще не умирает живая струя идеи свободного общества, во имя которого они, рабочие, так много отдают своих сил: но они чувствуют, что над осуществлением заветной мечты — быть свободными и независимыми в своей жизни от опеки власти — нависает карательный бич. Правда, — говорили рабочие, — мы не поддаемся этому, но чувства и думы об этом находят свое место и дают о себе знать с особой болью…
Он рассказал нам, что делегация радовалась всему: и встрече с крестьянами, и установленному соглашению помогать друг другу, но в то же время тревожилась тем, что все, что от нас будет направляться в город, продовольственные заградительные отряды правительства будут задерживать, а то и совсем конфисковывать.
Рабочая делегация указала ему пути, по каким направлять продукты, а через два или три дня два человека из нее приехали в Гуляй Поле, чтобы услыхать на месте голос крестьян этого бунтарского района. Здесь они встретили братское гостеприимство и услыхали уверения в том, что мы все до последнего будем стоять за светлые заветы резолюции — за свободу и независимость труда от власти капитала и государства.
Через несколько дней эти два человека уехали из Гуляй Поля в Москву.
Тов. Серегин сделал доклад сходу-собранию крестьян, доклад, который по его просьбе, и по настоянию группы, мною был расширен и освещен, как красивейший в истории пример взаимного понимания двух трудовых классов: крестьян рабочими и рабочих крестьянами.
Крестьянский сход выразил этой идее особое сочувствие, не задумываясь над тем, что все, что крестьяне пошлют рабочим в обмен на мануфактуру, правительственные агенты в пути конфискуют. Крестьяне помогли продовольственной секции в течение нескольких дней собрать и нагрузить несколько вагонов для спешной отправки ее рабочим мануфактурных фабрик.
Группа анархистов-коммунистов выделила для сопровождения этих вагонов к месту назначения вооруженный отряд во главе с товарищем Скомским. И мука, несмотря ни на какие умышленные задержки ее комендантами по центральным пунктам узловых станций и городов, была доставлена на место назначения.
А через неделю или полторы рабочие московских мануфактурных фабрик препровождали уже вагонами мануфактуру в Гуляй-Поле. Но по дороге заградительные отряды продовольственных правительственных органов ее задержали и направили в Александровск в продовольственную управу на том основании, что непосредственно, дескать, без разрешения центральной советской власти нельзя делать никаких товарообменов крестьян с рабочими. Для этого существует рабоче-крестьянская, да еще и «Советская» власть, а она таких примеров, чтоб рабочие имели без нее свои непосредственные связи и дела с крестьянами, еще не подавала… И при этом, конечно, неслась всевозможная брань по адресу трудящихся революционного Гуляйпольского района и работавшей в нем анархической группы.
Узнав об этом, тов. Серегин прибежал ко мне в Революционный Комитет советоваться, как быть? что предпринять, чтобы эту мануфактуру Александровский правительственный орган не присвоил себе? Ведь если он себе ее присвоит, — горячась говорил он мне, — то мы пострадаем здесь двояко: и материально (мукой) и морально — своим здоровым, общественным, в подлинном смысле, начинанием… Помогай!.. — кричал он на меня, сам хватаясь за голову и плача.
Как будто не спеша, но на самом деле быстро, созвали мы заседание Революционного Комитета и Совета Р. и Кр. Депутатов, на котором решили послать за подписью этих двух революционных единиц, протест в Александровскую продовольственную Управу против ее антиреволюционной деятельности, выразившейся в перехвате того, что ей не следует, и, заявив свою готовность объявить ее, как правительственный орган, вредным даже для самого советского Правительства, если оно только действительно является советским. И в то же время мы созвали сход-собрание крестьян Гуляй-Поля. Я передал секретарю группы — тов. Калашникову, что от имени группы посылаю по району ее представителей, состоящих в то же время членами Революционного Комитета, товарищей — Моисея Калиниченко, А. Марченко и П. Сокруту, с целью информировать трудовое население о перехвате мануфактуры, шедшей для него от рабочих мануфактурных фабрик Москвы, Александровской Правительственной Продовольственной Управой.
Секретарь группы, посоветовавшись с рядом товарищей, прибывших на сход-собрание крестьян, сообщил мне, что мои действия одобрены. Я набросал товарищам основную тему информирования населения (я хорошо знал каждого из них и знал, кто и как может передавать информацию).
Товарищи уехали по району, а я с председателем профсоюза тов. Антоновым, Серегиным, Коростылевым (председатель Совета) и другими членами группы, пошел на всеобщий сход-собрание крестьян и рабочих. — Это было собрание настоящей Запорожской Сечи, той, о которой мы теперь только читаем. Правда, оно не было таким невежественным, каким были запорожцы. Оно собралось разрешать вопрос не о «вiре» и «церквi» — нет, оно собралось решать вопрос о поругании своих прав какой-то кучкой нанятых правительственных чиновников: собралось оно совершенно сознательно.
Тов. Серегин выступил и сказал свое слово, встреченное несмолкаемыми криками благодарности за его инициативу и протесты против действия Александровска по отношению к Гуляй Полю. После тов. Серегина выступил целый ряд товарищей, от Совета, Рев. Комитета, профсоюза и Группы Анархо-Коммунистов.
Население требовало немедленного похода на город, чтобы разогнать засевших там ненужных, вредных для дела трудящихся правителей. Требование крестьян не было пустой фразой: трудящиеся в это время имели в своем распоряжении выделенные из своей среды кадры революционной молодежи, вполне достаточные для того, чтобы с боем занять Александровск и разогнать, если не перестрелять совсем, всех правительственных чиновников.
— Революция провозгласила принципы свободы, равенства и вольного труда, — говорили трудящиеся подневольной деревни Гуляйпольского района в это время, — и мы желаем видеть эти принципы в жизни, поэтому убьем всякого, кто попытается мешать нам. Правительство большевистско-левоэсеровского блока, несмотря на свою революционность, оказывается тоже вредным явлением в творческом развитии революции… Мы готовим смерть и для него или сами умрем в этой борьбе, но не потерпим над нашими правами на свободное совершенствование и развитие наших общественных отношений того угнетения, которое правительством намечается и которое его агенты стремятся воплотить в жизнь, чтобы восторжествовать и покорить революцию.
Да, трудовое население Гуляй Поля в этот же день готово было выступить против правителей г. Александровска. И кто бы из нас противился этому? Никто. Все, находившиеся в революционных рядах с первых дней революции, не отступили бы от этого по одному тому, что мы революционеры не по партийной карточке. Мы революционеры по той идее торжества справедливости, которая избрала революцию своим средством. Мы не могли допустить, чтобы идея трудящихся была загрязнена властническими комбинациями. Мы считали своим долгом очистить ее от грязи, которую на нее набросали господствовавшие в это время две властнические партии — большевиков и левых социалистов-революционеров. Мы стремились расширить, углубить и развить революцию в жизни и борьбе трудящихся. Пусть у нас не было на это великое и ответственное дело, достаточных сил. Но мы стремились к нему с теми силами, какими располагали, стремились, отдавая себе ясный отчет в том, каковы будут в действительности последствия наших стремлений. Поэтому у нас не было ни одного товарища, который бы говорил что-либо против похода на Александровск. Наоборот, — все к нему готовились.
