Записки сотрудницы Смерша - Зиберова Анна Кузьминична (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Нашего кадровика Николая Васильевича Деви-силова я тоже не видела пятьдесят лет, но мы узнали друг друга. Он мне сказал, что не может забыть лучшей установщицы, и еще подчеркнул, что в отделе я была единственной, кто никогда не напоминал ему, что кончился срок звания, за что всегда ему попадало от Збраилова. Девисилов умер, но теперь мне звонит его жена, которую я раньше и не знала, но она говорит мне столько хорошего, что ей рассказывал обо мне Николай Васильевич, что мне приятно до слез.
С конца 1944 года, когда наши войска вошли на территорию Германии, оттуда стали поступать посылки. Такую посылку от мужа-офицера получила и наша соседка из квартиры номер пять и вышла во двор в длинном цветном шелковом платье. Все любовались: очень красивое платье. Когда же после войны муж вернулся домой, то объяснил ей, что это не платье, а ночная сорочка. Весь дом хохотал над этой женщиной, а ведь вначале завидовали. Этот офицер (не помню его фамилии) рассказывал, что в городах Германии, куда входили наши воинские части, на улицах все валялось, немцы, уезжая с насиженных мест, не могли все вывезти. Квартиры и магазины стояли открытыми — бери, что хочешь. Вывозить вещи из Германии разрешалось на законном основании даже солдатам. Нельзя было брать «трофеи» из государственных музеев и картинных галерей, а всякое барахло — обувь, одежду, отрезы на платье, белье — увозить было можно. Но за грабежи и мародерство наших солдат и офицеров строго наказывали. Кстати, так же иногда делали и немцы со своими военнослужащими, когда солдаты вермахта грабили население.
Вспоминается такой эпизод: нам поступило анонимное письмо, что в один из военных домов в Подмосковье приехал из Германии полковник, служивший в ХОЗУ Генштаба. Якобы он привез много первоклассной кожи, из которой шили пальто. Когда я опрашивала жителей дома, то почти все говорили, что каждую ночь подходят машины с кожей, кто-то привозит, кто-то куда-то увозит. После доклада Збраилову мы поехали с ним и группой сотрудников к этому полковнику. Он все отрицал, обыск в квартире и гараже ничего не дал: анонимное письмо поступило в отдел очень поздно, за это время полковник мог все распродать. Все материалы мы направили в Генштаб, и полковника лишили погон и демобилизовали. Говорили, что об этом письме знал Сталин и это его приказ.
В 1945 году на «конспиративку» привезли для нас подарки из Германии: искусственный шелк на блузки и перламутровые пуговицы. Выбрали комиссию, которая все это распределила, а мы расписались за получение. Вышло всем по блузке, а пуговиц было много. На конспиративной квартире появились красивые напольные часы, тоже из Германии. Других же трофеев мы не видели.
Конечно, жили мы тяжело, было голодно, но не страшно, потому что война была справедливая. Это чувство справедливости давало нам уверенность, что дальше все будет хорошо. 9 мая 1945 года, когда объявили окончание войны, Москва ликовала: песни, пляски, музыка. Победа! Все движение перекрыли, улицы были заполнены людьми, на Красную площадь не протолкнуться, военных подбрасывали вверх, все торжествовали. Я ехала на работу, вышла на Лубянку и горько заплакала, зная, что мне некого ждать: погибли мои муж и брат, умер отец. Я вспоминаю, как мама горевала о том, что не может выплакаться на могилах Алексея и Анатолия.
После смерти отца мы с мамой и Валериком переехали в свою комнату в 1-м Аэропортовском проезде. За нашими домами стоял отряд военнопленных немцев, они строили дома, что-то еще сооружали. Один немец часто ходил в наш корпус. Бил себя в грудь и говорил: «Я — маляр» (художник), приносил свои небольшие картины, предлагал их купить. На втором этаже нашего подъезда жил летчик, старый холостяк, который попросил этого маляра написать картину обнаженной женщины. Тот написал картину во всю стену, и многие из наших жильцов бегали на нее посмотреть. Немцы ходили по нашему кварталу, что-то делали некоторым жильцам по дому, а мама хотя всегда их подкармливала бутербродами, но в квартиру не пускала.
Папа до своей смерти так и не узнал, где же я работала. Однажды в 1944 году мы пошли с ним на Абельмановскую заставу В Москву эвакуированные стали возвращаться с 1943 года, народу уже было много. Идем, а многие идущие навстречу с нами здороваются. Отец только и успевал снимать картуз, а потом и говорит мне: «Доченька, а ведь многие здороваются не со мной, а с тобой. Откуда они знают тебя? Где же ты работаешь?» В то время я кормила Валерия, поэтому «установки» давали поближе к дому и меня знали почти вся наша улица и ближайшие к ней переулки. Я объяснила отцу, что здесь окончила школу, была пионервожатой, поэтому меня и знают. Поверил отец или нет — не знаю, но больше не спрашивал, а мама говорила, что ничего не знает о моей работе.
Мне часто задают вопрос, страшно ли было во время войны? Помню слова из популярной в те годы песни: «Ах война, война, война, что же ты наделала…» Во время войны погибли мой муж Анатолий Харитонов, мой брат Алексей Овсянников, два брата мужа. Отец умер 4 января 1945 года. Великий праздник Победы в майские дни 1945 года навсегда запомнился тем, кто пережил страшную, разрушительную войну. А все не вернувшиеся с войны остались в памяти, значит они живы. Мы видим их на фотографиях в семейных альбомах. В день Победы 9 Мая все идут счастливые, веселые, а у меня это праздник радости и боли утрат, праздник «со слезами на глазах»…
Жизнь любого человека всегда неповторима, часто полна удивительных подробностей. По ним можно судить о привычках и нравах целой эпохи.
Хорошо помню, как 3 декабря 1966 года открывали Вечный огонь на Могиле Неизвестного солдата. Вся улица Горького была заполнена народом, смотрели, как провозили из Зеленограда останки погибшего неизвестного солдата. Видела, как старушки ползком добирались до Вечного огня, плакали, да и мы все плакали. Как я жалела, что мама всего нескольких месяцев не дожила до этого дня!
Нет, ничто не забыто, Нет, никто не забыт, Даже тот, Кто в безвестной могиле лежит!
Так написала поэтесса, фронтовик Юлия Друнина.
Президент В. В. Путин, выступая в мае 2006 года, поздравил ветеранов и всех россиян с праздником Победы. Он назвал эту войну самой страшной в мире по жестокости, количеству жертв и масштабам разрушений. Президент напомнил, что гитлеровцы хотели завершить войну за шесть недель, но им не хватило ни этих недель, ни месяцев, ни даже четырех долгих лет. Наша армия разгромила врага «в его собственном логове».
Но вспоминают и чествуют ветеранов Великой Отечественной войны только в мае, а участников обороны Москвы — еще и в декабре, мало поют песен о войне. Хорошо, что золотой голос России народный артист Дмитрий Хворостовский уже несколько лет в день Победы исполняет песни военных лет. Смотришь на его лучезарную улыбку, слышишь песни, и на душе становится легко, хотя и плачешь. В Москве и других городах открыли памятники героям Великой Отечественной войны. Я была очень рада, что поставили памятник летчику, Герою Советского Союза Виктору Талалихину, в честь которого моя любимая Мясная Бульварная переименована в улицу Талалихина. Когда бываю на кладбище у родителей, всегда стараюсь проехать мимо этого памятника, чтобы поклониться ему.
Вспомним всех поименно, Горем вспомним своим… Это нужно — не мертвым! Это нужно — живым!
Светом благодарной памяти, светом любви нашей и скорби пусть озарятся имена павших бойцов. Вспомним… Двадцать миллионов жизней унесла у нас война. Нет семьи, которая не потеряла бы отца или брата, мать, сына, сестру, дочь. Нет дома, которого в годы войны не коснулось бы горе. Прошли десятилетия, но не стихает в наших сердцах боль утраты. И все так же велика благодарность тем, кто не вернулся с полей сражений. Минутой молчания почтила 9 Мая страна светлую память павших в борьбе с фашизмом. В передачах телевидения и радио звучат слова: «Подвиг народа хранит история. Кровь советских освободителей пролилась на земле многих стран мира. И склоняет перед ними голову благодарное человечество». Девятнадцать часов. Наступает минута молчания. На экранах телевизоров — Вечный огонь на Могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены.
