Записки спортсмена-воздухоплавателя и парашютиста - Полосухин Порфирий Порфирьевич (бесплатные версии книг .txt) 📗
В последний день полета, уже почти не имея балласта, экипаж определил, что аэростат со скоростью 80 километров в час относит в сторону от населенных пунктов, в тайгу. Следовало немедленно опускаться в лес. При сильном ветре такая посадка требует отваги и решительности. Невернов смело вскрыл разрывное. Воздушный шар быстро пошел вниз, гондола скользнула между деревьями. Оболочка легла на их вершины. Путешествие из Москвы в Новосибирск было благополучно окончено.
Такой длительный полет имел большое научное значение. Он позволил в течение долгого времени изучать изменение свойств, или, как говорят аэрологи, трансформацию одной и той же воздушной массы, и проследить за направлением ее движения.
Когда- то направление морских течений изучали с помощью обыкновенных бутылок. В каком-либо месте в море бросались хорошо закупоренные бутылки с записками. В записках указывалось, откуда начала свой путь стеклянная путешественница. Много бутылок, конечно, пропадало, но некоторые находили у каких-нибудь далеких берегов. Так удавалось приблизительно проследить за направлением течений.
Свободный аэростат, подобно бутылке-путешественнице, повинуясь невидимым течениям воздушного океана - ветрам, может рассказать нам, куда они направлены. Только вот беда, на разной высоте над землей направление ветра неодинаково, а долго держаться на одном уровне воздухоплавателям мешают разные причины: изменение температуры воздуха и водорода, восходящие и нисходящие воздушные потоки. В конечном счете все подъемы и спуски, которые периодически совершает по этим причинам аэростат, требуют расхода балласта. А его можно захватить с собой в строго ограниченном количестве.
Откроем увлекательный роман Жюль Верна «Пять недель на воздушном шаре» и послушаем, что говорили по этому поводу его герои - доктор Фергюссон и капитан Пеннет.
«- Поднимание и опускание, не являясь большим препятствием для простых воздушных прогулок, может быть очень затруднительным при продолжительных путешествиях.
- Объясните, пожалуйста, капитан, почему вам так кажется?
- По той простой причине, что воздушный шар может подниматься только при сбрасывании балласта и снижаться благодаря выпусканию газа. А при таких условиях ваш запас балласта и газа скоро будет исчерпан».
Можно ли на воздушном шаре лететь очень долго, скажем, пять недель, как это сделали для изучения Африки вымышленные герои Жюль Верна? Возможно ли такое путешествие? Да, возможно! Только для этого воздушный шар должен иметь дополнительные устройства.
Однажды в хорошую, ясную погоду над нашей стартовой площадкой поднялся воздушный шар, оборудованный странным приспособлением. По бокам гондолы были горизонтально укреплены два воздушных винта. К ним, как к велосипедным колесам, шли цепочки передачи. В гондоле имелась ручка, поворачивая которую можно было заставить винты быстро вращаться.
- Давайте вниз! - крикнул вслед аэростату командир отряда Попов.
Винты пришли в движение, воздушный шар стал снижаться и, подхваченный стартовой командой, вновь оказался на земле. В гондоле, довольно улыбаясь, стояли Владимир Манцевич и Саша Крикун.
Попов велел продолжать испытание. Поднявшись вновь, экспериментаторы начали горизонтальный полет, препятствуя подъемам и спускам вращением винтов.
Мысль о подобном способе управления высотой аэростата не нова. В том же романе Жюль Верна имеется упоминание о воздухоплавателе, который пробовал управлять шаром при помощи крыльев и лопастей, развивавших вертикальное движение, и о том, что в большинстве случаев этой силы недостаточно. Ручной привод, конечно, слишком слаб. Но если заменить его мотором, винты создадут силу, способную принудить аэростат держаться на одной высоте при любых условиях, что позволило бы изучать воздушные течения над огромными земными просторами.
Направление этих течений бывает необыкновенно причудливым. Вот, например, что происходило с аэростатом Сергея Зиновеева, когда он в марте 1941 года выполнял рекордный полет продолжительностью свыше 46 часов. Первая ночь: небольшая высота, очень слабый ветер, направление полета на восток. День и вторая ночь: высота - 1500 метров, ветер, беспорядочно меняющий направление; аэростат почти не изменил координат. Второй день: резкое увеличение скорости ветра, устойчивое направление на северо-запад, пройден путь в несколько раз больший, чем за все предыдущее время.
С причудами ветра Сергей встречался и прежде. Как-то вечером мы проводили его аэростат, удаляющийся на юго-запад, и отправились по домам. Судя по метеорологическим данным, Зиновеев должен был сесть в районе Одессы. Приезжаем утром на работу и видим, что к нашей площадке приближается воздушный шар. Это был аэростат Зиновеева! Он прошел над нами и еще долго летел, но не к Одессе, а в прямо противоположном направлении.
Был у нас даже такой случай: Людмила Иванова пролетала целый день и села на нашей же площадке.
Мне довелось участвовать в полете двух аэростатов, которые в течение 45 часов двигались по кольцевой линии вокруг Москвы, не удаляясь от нее более чем на 50100 километров.
Злую шутку сыграл однажды ветер с Алексеем Рощиным. Воздушные потоки кружили его на шаре-прыгуне над Москвой до тех пор, пока не израсходовался весь балласт. Не оставалось ничего другого, как садиться на город. Опускавшийся шар оказался над каким-то домом в Замоскворечье. Чтобы не разбиться, Алексей ухватился за открытое окно третьего этажа, освободился от лямок, вскрыл разрывное и, к негодованию хозяйки квартиры, влез в комнату. С тех пор Рощин решил «мстить» ветру. И действительно, многие непродолжительные полеты он ухитрялся закончить около своего родного города Истры.
Это не выдумка. Воздухоплаватель, зная направление ветра на разной высоте и умея им воспользоваться, может добиться любопытных результатов. Большим мастером по этой части был Фомин. Заканчивая один из наших полетов, мы с высоты 5000 метров увидели, что находимся около Брянска, но проходим от него стороною.
- Хочешь, сядем рядом с городом? - спросил Фомин.
- Ну уж рядом! Скажешь еще на площади, - подзадорил я друга.
- А что ж, может и на площади, - пошутил Саша.
Через полчаса брянские жители на одной из окраинных площадей своего города приняли на руки гондолу плавно опускавшегося субстратостата.
В другой раз мы с Фоминым, находясь в тренировочном полете, вспомнили, что неподалеку, в Московской области, отдыхает воздухоплаватель Виктор Почекин, и решили его навестить. И что же? Фомин сумел приземлиться вблизи дома отдыха к большому удовольствию его обитателей. Остались довольны и мы, оказавшись на несколько часов в чудесном, живописном уголке и встретив здесь самый радушный прием.
Как видит читатель, направлением полета свободного аэростата можно в известной мере управлять.
Летная работа в обсерватории не мешала мне совершенствоваться в парашютном спорте. Выполняя разнообразные прыжки с аэростатов, я старался выяснить их особенности, надеясь, что это пригодится воздухоплавателям. Несмотря на накопленный нами опыт, мы не знали, с какой минимальной высоты можно покидать гондолу воздушного шара. Инструкция разрешала делать это на высоте не менее 600 метров. Мы же считали, что в случае необходимости аэронавты могут, не подвергаясь опасности, прыгать и ниже.
Мне было очень интересно сравнить в этом отношении прыжки с аэростата и с самолета. Пример я мог брать у парашютиста и летчика Петра Балашова. Еще в 1934 году в те времена, когда Балашов «вывозил» меня на мой первый прыжок, он, оставив самолет на высоте 80 метров, опустился в центре поля Московского стадиона «Динамо», на трибунах которого в этот момент десятки тысяч болельщиков ожидали начала футбольного состязания. Такой же прыжок на стадион был осуществлен через год в Киеве известным мастером парашютного спорта Николаем Остряковым.
Впоследствии опытные спортсмены освоили прыжки с еще меньшей высоты методом срыва. Они открывали парашют, стоя на крыле или даже сидя в кабине скоростной машины. Тотчас поток воздуха наполнял купол, срывал человека, и он через кратчайшее время оказывался на земле.
