Великие Цезари - Петряков Александр Михайлович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Этот эпизод описан у Аппиана, а у Цезаря в его «Записках о гражданской войне» он, понятное дело, не упоминается.
В конце ноября сорок девятого года Цезарь приезжает в Рим. Его провозглашают диктатором, но он пробыл в этой экстраординарной должности всего одиннадцать дней. Ему была необходима полная легитимность своей власти при борьбе с Помпеем, поэтому он становится консулом вместе с Сервилием Исавриком, сыном военачальника, у кого Цезарь в юности начинал военную службу.
Для кампании против Помпея ему нужны были деньги, и он не погнушался для этой цели изъять из храмов сокровища и всю золотую утварь переплавил в монеты, денарии с надписью «Caesar (Цезарь)».
Сенат предложил Цезарю примириться с Помпеем и послать к нему переговорщиков, но Исаврик, второй консул, по неясным причинам этому воспротивился. Впрочем, и так было ясно, что Помпей ни на какие мирные переговоры не пойдет. Слишком велики у него были амбиции – ведь он реально правил государством, был в нем первым человеком и делить власть с Цезарем не намеревался. Обладая в Македонии крупными силами, он надеялся на верную победу над узурпатором, каковым считал соперника, несмотря на легитимность его власти.
А это был весомый козырь в руках Цезаря – он теперь как руководитель государства шел усмирять мятежников именем римского народа. Это придавало ему силы не только в Италии, но и сопредельных территориях, где союзники и правители формально независимых государств вынуждены были в контексте международного права и этики поддерживать все же Цезаря, ибо Помпей на тот момент был всего лишь частным лицом.
Цезарю следовало поторапливаться, потому что Помпей стягивал силы со всех сторон, и его военное могущество увеличивалось со дня на день. Кроме выведенных из Италии пяти легионов, к нему примкнули уже в Македонии бежавшие от войск Цезаря сицилийцы, а также ветераны, осевшие после службы на Крите и в Македонии. На подходе были два легиона из Азии и добровольцы из Испании под командованием разбитого Цезарем Афрания. Из Сирии выступили еще два легиона под командованием Метелла Сципиона. И просто пощечиной Цезарю стало предательство Лабиена, также переметнувшегося к Помпею.
Почему же Лабиен так поступил? Ведь, казалось бы, он обязан Цезарю всем – и военной карьерой, и высоким положением. Корень причины лежал отчасти в том, что завоеватель Галлии был страшным эгоцентристом, и это сквозит на каждой странице его «Записок». Он хоть и говорит о себе в третьем лице, но никого не подпускает и близко к своей славе, солнце его побед светит в полную силу только ему и никому больше. Цезарь еще допускает, что какой-то лучик или отсвет падает на кого-либо из легатов или солдат, он иногда даже сдержанно похваливает того или другого, но чаще говорит о них как о марионетках: как тот или иной выполнил его поручение, такова ему и цена. Это, пожалуй, главное. Он постоянно оставлял своих соратников в тени. Они были всего лишь винтиками в его военно-политической машине. Для Лабиена, талантливого полководца, имевшего достаточно много побед и без непосредственного руководства Цезаря, это было нетерпимо, ему хотелось хоть в какой-то степени чувствовать себя на равных с прославленным полководцем, умалявшим заслуги своего окружения.
Итак, военно-политическая ситуация складывалась для нашего героя в то время весьма неблагоприятно. Посланный в Африку с двумя легионами верный Курион потерпел от сторонников Помпея и царя Юбы сокрушительное поражение. При этом сам полководец, как пишет Цезарь в «Записках», мог спастись, когда стало ясно, что все потеряно, но «Курион твердо заявил, что после потери армии, вверенной ему Цезарем, он не вернется ему на глаза, и погиб в бою с оружием в руках». А ведь Курион не блистал нравственными качествами. Тут уже иной случай: верность господину до гробовой доски. И таких было большинство. Лабиен оказался единственным, кто предал легендарного полководца. Говоря набившими оскомину, но в данном случае подходящими словами, Цезарь так хорошо «закалял сталь», что она ломалась, но не гнулась.
Цезарь понимал, что время не ждет, и уже через декаду после приезда в Рим приступил к переброске своих войск в Грецию. Но кораблей в Брундизии после бегства Помпея почти не осталось. Пришлось консулу переправить лишь половину своей армии, причем флот противника, курсировавший вдоль побережья, чтобы помешать возможной высадке врага, просмотрел это событие, ибо, как хвастливо пишет автор «Записок о гражданской войне», «Цезарь показался у материка раньше, чем мог дойти даже слух о его приближении».
Командовал флотом Помпея Бибул. Десять лет назад Цезарь исполнял вместе с ним консульские обязанности, и, как помним, Бибул в знак протеста против самоуправства напарника заперся у себя в доме и демонстративно не участвовал в управлении государством, и о нем ходили в ту пору такие стишки, приписываемые Катуллу:
После этого случая Бибул наладил строгую сторожевую службу по всему побережью, не пропуская ни одной бухточки или другого удобного места для швартовки кораблей. Он так рьяно нес службу, что, несмотря на суровую зиму, сам жил на кораблях и за всем лично доглядывал.
Следующий отрывок под номером девять в третьей книге «Записок о гражданской войне» посвящен подвигу жителей города Салоны, осажденных помпеянцами: «Они обратились к крайнему средству: дали свободу всем взрослым рабам, обрезали волосы у женщин и сделали из них веревки для метательных машин». Они не только выдержали осаду, но и, улучив удобный момент, прорвали блокаду и нанесли поражение помпеянцам, обратив их в бегство. Вот такой любопытный эпизод помещен здесь Цезарем с целью убедить читателя, на какие невероятные жертвы шли ради его правого дела даже греческие женщины. А древние говорили: «Небо украшают звезды, женщин – волосы, а мужчин – бороды».
Цезарю необходимо было выиграть время для того, чтобы дождаться эвакуации оставшихся в Италии войск, поэтому он еще раз решил пойти на мирные переговоры со своим соперником. Посланцем стал дважды попадавшийся в плен к Цезарю префект Вибуллий Руф, который должен был передать Помпею следующее: «Оба они должны наконец отказаться от своего упорства, положить оружие и больше не испытывать военного счастья». Аргументы приводились такие: Помпей выдворен из Италии, потерял обе Испании, Сицилию, Сардинию, а Цезарь тоже потерпел поражение в Африке. «Поэтому им пора пощадить друг друга и государство».
Для Помпея стало полной неожиданностью известие о высадке войск Цезаря на Балканах – он предполагал, что противник пойдет в Грецию сухим путем. Обеспокоен он был и тем, что македонские города открывали перед соперником ворота, как перед главой законной верховной власти Рима.
А на переданные Вибуллием предложения своего врага он ответил: «Зачем мне жизнь, зачем мне гражданские права, если дело будет иметь такой вид, что ими обязан милости Цезаря?»
После получения этих тревожных вестей Помпей поспешил к Диррахию, где были сосредоточены запасы продовольствия и оружия, не останавливаясь даже по ночам. Цезарь также устремился туда же, намереваясь раньше противника овладеть этим важным пунктом, и они, как пишет Аппиан, «как бы состязались в беге». Помпею удалось все же первым достичь Диррахия.
Оба полководца разбили свои лагеря неподалеку друг от друга и не стали предпринимать никаких военных действий. Цезарь по причине нехватки войск, а вот почему Помпей при большом численном перевесе не счел нужным дать сражение – остается неясным. Некоторые историки в качестве причин указывают на его излишнюю осторожность и обычную медлительность, а также возраст – ему было уже пятьдесят восемь лет. К тому же стояла зима, и по устоявшейся традиции римляне не затевали в это время года военных кампаний.
Оставшаяся часть войск Цезаря не могла переправиться из Италии по двум причинам – неспокойное зимнее море и безупречная сторожевая служба Бибула. Он, кстати сказать, сам попал в затруднительное положение: так как побережье было в руках противника, ему было не сойти с кораблей и не запастись водой, едой и дровами. Поэтому Бибул запросил перемирия, надеясь этой хитростью выйти из безвыходной ситуации. Цезарь без труда разгадал замысел своего давнего врага и не дал ему возможности побывать на суше, отчего тот заболел и умер. После его смерти флот Помпея остался без единого руководителя и не так бдительно стал нести сторожевую службу, что Цезарю, понятное дело, было на руку. Он с нетерпением ждал, когда же Марк Антоний переправит через море оставшиеся в Италии легионы, но день проходил за днем, а войска все не прибывали.
