«Крестный отец» Штирлица - Просветов Иван Валерьевич (библиотека электронных книг TXT) 📗
Кима слушали с пребольшим интересом. Секретарь правления Союза писателей Лев Субоцкий (между прочим, в годы войны заместитель военного прокурора Южного фронта) согласился, что советский детектив имеет все права на существование, если отвечает главным требованиям, предъявляемым к советской литературе — «познанию жизни и воспитанию народа». Редактор Детгиза Кирилл Андреев, знаток приключенческой прозы и фантастики, поддержал мысль о том, что в СССР «жанр романа тайн может быть возрожден и развит» {231}.
В октябре 1947 года решением президиума СП СССР Роман Николаевич Ким был принят в члены Союза советских писателей. «Забрит» в приключенцы, как позднее шутил Лев Славин. Любопытный факт — на обложке личного дела Киму почему-то приписали чужое отчество: Анатольевич.
И за последующие годы ошибку не исправили. «Будто замаскировали», — заметила удивленная сотрудница РГАЛИ, составлявшая по моей заявке архивную справку.
Корейский партизанский отряд врывается в городок Сунчон, где обосновался штаб американского пехотного корпуса. В покинутом здании контрразведки партизаны находят брошенный портфель, внутри — шахматный учебник и тетрадь, исписанная по-японски, иероглифами и слоговыми знаками. Командир отделения Ан Пен Хак берется расшифровать и перевести записи. Выясняется, что учебник — это ключ к шифру. А тетрадь — дневник японского офицера, бывшего контрразведчика, уцелевшего в Тихоокеанской войне; мечтая о реванше, он поступил на службу к американцам, предложившим ему участвовать в борьбе с красной угрозой в Азии.
Когда журнал «Новый мир» напечатал повесть Романа Кима «Тетрадь, найденная в Сунчоне», война в Корее дошла до высшей точки. Страна уже дважды переходила из рук в руки, северяне брали Сеул, южане — Пхеньян. В мае 1951 года южнокорейские и американские войска отбили очередное наступление Народной армии Кореи, поддержанной китайцами, и заставили ее отойти за 38-ю параллель, к пограничной линии, с которой все началось. Корея распалась после капитуляции Японии: север оказался под советским контролем, юг — американским. На одной земле появились две республики, и правительство каждой претендовало на объединение страны под своим началом. К войне готовились обе стороны. В повести Кима изложена советская версия конфликта: первыми нанесли удар южане, устроив провокацию на границе. В действительности войну начала Народная армия — на опережение. Но «Тетрадь» примечательна не трактовкой событий.
Если история поражения Японии в мировой войне была Киму хорошо известна, а о сражениях в Корее много писала советская пресса, то кое о чем еще нельзя было узнать в открытых источниках. А именно: как в поверженной Японии с дозволения оккупационных властей создавались офицерские организации, как американцы использовали опыт японских ветеранов (имена, звания, мотивы и схемы взаимодействия) и совместно с ними разработали для южнокорейского генштаба план нападения на КНДР, как формировались японские отряды для участия в Корейской войне. Ким рассказал и о методах работы американо-японской контрразведки на этой войне: вербовка маршрутных агентов среди беженцев и членов религиозных организаций для последующей отправки на север с целью вербовки стационарных агентов, использование традиций кровной мести для проведения терактов в красной Корее и так далее.
Главный отрицательный герой «Тетради», ни разу не упоминающий своего имени — бывший преподаватель элитной разведывательно-диверсионной школы Накано, специалист по агентуре особого назначения. В Китае он контролировал секретных агентов, работавших среди гоминдановцев и в тайном обществе Хунбан. Первые публикации о секретной школе, располагавшейся в одном из округов Токио, появились лишь в 1960-х годах. Архив ее был уничтожен в 1945 году. Но и американская, и советская контрразведки знали о Накано-рикугун-гакко от пленных японских офицеров. «Повесть построена на документальной основе», — сообщалось в аннотации к первому книжному изданию «Тетради». Кто, почему и в каком виде предоставил автору эту основу? На этот вопрос уже не найти точного ответа.
«Тетрадь, найденная в Сунчоне» стала для Кима своеобразным патриотическим манифестом. Недаром один из героев повести носит имя его отца. «Американский план предусматривал молниеносный захват нашей республики, затем вторжение в Маньчжурию и дальнейшее наступление на север и одновременно на юг — к Пекину. Иными словами, имелось в виду зажечь третью мировую войну, — говорит командир партизанского отряда. — Но те, кто приказал Макартуру привести этот план в исполнение, не приняли в расчет одного обстоятельства. В прежние времена в нашу Корею много раз вторгались иноземные завоеватели, и им удавалось из-за предательства и трусости королей и сановников-ямбаней надевать колодки на наш народ. Но на этот раз американцы имеют дело с народом, который знает, что такое свобода, и не отдаст ее никому.
Америка послала свои лучшие дивизии в Корею. Но ей не удастся сломить наш народ. Не удастся интервентам разбить нас и пройти в Маньчжурию, чтобы зажечь большую войну. Мы, корейцы, выполнили свой долг перед человечеством…»
«Правда» отозвалась на публикацию большой рецензией в номере от 14 июля 1951 года: «Роман Ким нашел форму документальной повести для обобщения и передачи в художественных образах известных исторических событий, фактов и документов, раскрывающих сговор между американскими империалистами и японскими милитаристами» [46]. По сути это была политическая заметка — пересказ содержания повести с соответствующими ремарками: автор удачно раскрывает, разоблачает, показывает… Но и в таком виде одобрительная оценка главной газеты страны многое значила. Ким в те дни отдыхал в Доме творчества писателей в Юрмале и о рецензии узнал неожиданно: «В нашей комнате уже толпились люди, жали руки моей жене, потом кинулись ко мне, директор Дома творчества Бауман всунул мне в руки роскошный букет — и начался суматошный день, один из самых радостных в моей жизни» {232}.
Да, у него снова есть семья, он женился на женщине, которую давно знал. Любовь Шнейдер, сестра Владимира Шнейдера, — она тоже работала в НКВД, дружила с Марианной Цын, чудом избежала ареста после обвинения брата в шпионаже. Роман Николаевич настолько дорожил последней любовью, что не самым осведомленным коллегам-писателям казалось, будто именно с ней он прожил свою «трудную, полную опасностей жизнь».
Сразу после появления рецензии в «Правде» ободренный Ким известил редакцию «Нового мира»: «приступаю к новой вещи — листов на 7–8» {233}. [47] Однако новая повесть сочинялась нескоро и опубликована была почему-то в журнале «Октябрь», в августе — сентябре 1954 года.
Повесть называлась «Девушка из Хиросимы». Роман Николаевич рассказал историю девочки Сумико, выжившей после атомной бомбардировки. Подросшая Сумико работает на фабрике, знакомится со сверстниками — участниками молодежной организации, пытающейся противостоять повторной милитаризации страны, сооружению американских военных баз. Она включается в борьбу за мир. Идейность у Кима, как и прежде, сплетена с занимательностью. Читателя нужно увлечь сюжетом, тем более, если речь идет о серьезных вещах — назидательность будет только мешать. Потому в повести есть нотки и мелодрамы, и шпионского детектива (разоблачение провокатора, внедрившегося в организацию).
Жизнь Японии начала 1950-х Ким описал настолько ярко и убедительно, с такими подробностями, что создавалось впечатление, будто это знание очевидца. И еще в «Девушке из Хиросимы» он едва ли не первым в СССР рассказал о каратэ.
«Надо стоять так, чтобы наиболее уязвимые части твоего тела были закрыты и чтобы на удар врага ты мог сразу же ответить контрударом. Вот это положение тела, наиболее выгодное для защиты и для перехода в нападение, называется камаэ… Есть еще так называемые ложные камаэ — когда ты умышленно раскрываешь какой-нибудь участок тела и, как только враг направляет туда удар, мгновенно меняешь положение и даешь ответный удар куда следует… В тот момент, когда враг наносит удар, его вышагивающая нога отрывается от земли и тело теряет свою устойчивость из-за перемещения веса. В это мгновение враг неизбежно раскрывает ту или иную часть тела, и этим надо пользоваться для нанесения стремительного, сшибающего с ног и выбивающего дух контрудара…»
