Старики и бледный Блупер - Хэсфорд Густав (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
– Чушь собачья, – говорит Донлон. – Дерьмо ты со своим пацификом. Вот нахрена ты его нацепил? Ты сейчас здесь, как и все, и не лучше нас.
– Послушай, – говорю я, стараясь не сорваться. – Ладно, пускай Мудня меня имеет, но половинки ей на радость раздвигать я не собираюсь.
Скотомудила меня обрывает:
– Слабак ты, у тебя и волосья-то на яйцах не выросли.
У меня начинают подрагивать губы.
– О'кей, Мудила, жрал бы ты орешки из моего дерьма. Не я сочинил весь этот фарс, я всего лишь пытаюсь свою роль до конца доиграть. Не повезло вот, приходится на сцене ходить во всем зеленом, но война должна продолжаться. Если бы бог действительно хотел, чтоб я родился морпехом, я и был бы сейчас с зеленой кожей, и висела бы она на мне свободно. Понял?
Никто не говорит ни слова.
– Я всего лишь "собака", капрал я. Я никого не посылаю туда, где его на куски разорвет. Я знаю, что гибнуть здесь – бесполезная трата времени.
Поднимаюсь на ноги и делаю три шага к Скотомудиле.
– Хочешь – будь бравым воином, Мудила. Приказы отдавай, – делаю еще один шаг. – А я не собираюсь!
Никто не говорит ни слова.
Наконец салага тихо произносит: "Ставлю доллар".
Скотомудила глядит на меня, затем начинает бросать фишки на кон, одну за другой.
– Отвечаю… Повышаю… – Считает в уме, считает. – На пять баксов.
Салага прикидывает.
– Отвечаю.
– Господи Исусе! – Скотомудила с силой шлепает картами, так, что они гнутся. – Номер десять! У меня нет ни хрена.
Салага говорит: "Три валета". Помахав картами, сгребает фишки с кона.
– Ну, Мудила, – говорит со смехом Донлон, – как он тебя сделал!
Алиса подхватывает:
– Запугал ты салагу своим блефом, запугал.
Я говорю:
– Повезет в любви, повезет в любви – так оно, Мудила?
Мудила пытается сохранить лицо.
– Да не мог я пасовать! У меня на кону больше четырех баксов было. Я думал – салага спасует. Обычно-то меня боятся…
Донлон снова смеется.
– Кондиционная у тебя программа, салага. Как зовут-то тебя?
– Паркер, – отвечает с улыбкой салага. – Фамилия Паркер. Зовут Генри. Можно Хэнк.
Салага считает фишки.
– Скотомудила, с тебя девять с половиной баксов.
Скотомудила крякает.
Я не сажусь на место, говорю:
– Повезет в любви, повезет в любви – так оно, Мудила?
– Джокер, мать твою, тебя кто спрашивает? С приколами своими – ну служака вылитый.
– Вот как? Ну ладно, вот скоро стану я рядовым гражданским первого класса, а ты будешь сранни-ганни, я тебя пивком угощу, а потом пошлю куда положено.
Я присаживаюсь.
Ковбой ухмыляется:
– Можешь и меня угостить, Джокер. Только подождать придется, пока мне двадцать один год не стукнет.
Кто-то очень громко ржет дальше по тропе. Я говорю:
– Эй, вы там, отставить шум! В этом взводе шуметь только мне положено.
Младший капрал Статтен, командир первой огневой группы, показывает мне средний палец. Затем поворачивается к тому, кто смеялся – худосочному деревенщине Харрису, – и говорит:
– Заткнись нахрен, Харрис.
Скотомудила добавляет:
– Ага, Харрис, слушайся генерала Джокера.
Я говорю:
– Я готов заняться твоим воспитанием, сраная ты обезьяна…
– Ну, так хапни обезьяньего дерьма и подавись, крыса, – Скотомудила сплевывает. – Слабак ты, чтобы…
И тут меня словно подбрасывает на ноги, в руке – К-бар. На губах кипит слюна, и я держу здоровенный нож в паре дюймов от лица Скотомудилы. Я оскаливаюсь, как зверь.
– Ну, давай, сукин сын, сейчас я тебе глаза вырежу…
Скотомудила глядит на меня, на клинок К-бара, на Ковбоя. Тянется рукой к своему M60.
Ковбой продолжает жевать.
– Прибери-ка свинорез, Джокер. Ты знаешь, как я к этой херне отношусь. Расставь задницу с башкой по местам или…
– Нет, Ковбой. Хрен там. Он меня уже…
Ковбой поправляет очки.
– Я на роль командира отделения в этой ссаной войне не напрашивался… Но я тебе хребет обломаю, раз ты в такую игру решил…
Донлон присвистывает.
– У Ковбоя…
Ковбой обрывает:
– Донлон, заткнись.
Меня немного отпускает, и я вкладываю К-бар обратно в кожаные ножны.
– Ладно, ладно, у меня, кажись, от всего этого топанья словесный понос разыгрался.
Ковбой пожимает плечами.
– Все ништяк, Джокер.
Ковбой поднимается.
– Ну, девчонки, хорош хавать. Давайте-ка по коням. Выдвигаемся.
– Выдвигаемся, – передается назад по тропе.
Влезаю обратно в сбрую.
– Слышь, Скотомудила, я тебя на деле-то херить и не думал. У меня этот, как там, рефлекс убийства взыграл. Помоги-ка с ранцем…
Скотомудила пожимает плечами и помогает мне влезть во вьетконговский рюкзак. Потом я помогаю ему надеть полевой ранец. Говорю ему:
– Ты мне купить сайгонский чай?
Мудила скалится. Посылаю ему воздушный поцелуй.
– Не волнуйся, малпех, я много сильно тебя любить.
Мудила сплевывает.
Ковбой машет рукой, и Алиса становится в голове колонны.
Я говорю:
– Ни пуха, Джангл Банни.
Алиса показывает мне средний палец. Затем поднимает вверх кулак правой руки и встряхивает им. На синей холщовой хозяйственной сумке, перекинутой у Алисы через плечо – предупреждение: "Если прочитал – слишком близко стоишь".
Ковбой машет рукой, и отделение выдвигается.
Снаряжение – как мешок с камнями, еще тяжелее, чем раньше.
Скотомудила говорит салаге Паркеру:
– Не иди так близко за мной, салага. На мину наступишь – меня разорвет, а мне это ни к чему.
Паркер отходит подальше.
Как у меня заведено, отдаю честь Скотомудиле, чтобы снайперы, которые могут тут обретаться, решили, будто он офицер, и пристрелили его, а не меня. С тех пор как я нарисовал сверху на каске красное мишенное яблочко, я стал немного всего шугаться.
Скотомудила отвечает на мое приветствие, сплевывает и улыбается.
– Ну, ты и комик, сукин ты сын. Конкретный клоун.
– Сочувствую, – отвечаю я.
Топаем дальше на поиски того, чего найти нам совсем не хочется. И когда от усталости начинает ломить кости так, что обрывается связь между телом и рассудком, мы топаем еще быстрее, как зеленые призраки в сумрачной полутьме.
Почти неслышное "щелк" вдруг доносится откуда-то и отовсюду сразу.
Птица устраивает истерику. Еще одна заливается над головой. И огромная масса птиц перемещается в гуще листы.
Алиса замирает и прислушивается. Он поднимает правую руку и сжимает ее в кулак.
"Внимание!"
Я бросаюсь на землю. Все мое тело изнемогает от тысячи природных мук, наследья плоти, когда каждая жилка каждого мускула умоляет не шевелиться, но ты решаешься и превозмогаешь эти возражения силой воли, которая сильнее мускулов, и насильно заставляешь тело сделать еще один шаг, потом еще шаг, еще всего один лишь шаг…
Ковбой оценивает ситуацию. Потом командует:
– Ложись!
Дрожащие тени валятся на палубу по мере того, как приказ Ковбоя эхом передается от одного к другому назад по тропе.
Я говорю Ковбою:
– Брат, я так надеялся, что меня сейчас снайпер щелкнет, чтоб хоть какая-то польза от моего падания была. Я, типа, думаю, это кино мне не понравится…
Ковбой внимательно наблюдает за Алисой.
– Джокер, хватит чушь пороть.
Стоя на коленях, Алиса изучает тропу на несколько ярдов впереди себя, где еще можно что-то разглядеть. Дальше тропу заглатывают гладкие, темно-зеленые тропические растения. Алиса внимательно и очень медленно осматривает кроны деревьев. "Что-то здесь не так, брат".
– Точно так, Ковбой. У меня все мандавохи разорались: "Все за борт! Все за борт!"
Ковбой не отвечает, не отрывая глаз от Алисы.
– Нам надо вперед, Темень.
Джунгли молчат, слышно лишь поскрипывание крышки – кто-то фляжку открывает.
