Тайна смерти Рудольфа Гесса (Дневник надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау) - Плотников Андрей Николаевич (читать книги онлайн .TXT) 📗
Январь — британский месяц в МТШ, а значит, питанием персонала занимается помощник британского директора Уормен. В британский месяц в нашей столовой на завтрак всегда свежие фруктовые соки, чего нет ни у какой другой стороны. Под руководством Уормена повара прекрасно готовят жареное мясо по старинному английскому рецепту. Замечательный томатный суп периодически подается на обед. Никогда раньше не думал, что этот простой с виду суп можно приготовить так вкусно. Сам Уормен тоже любит этот суп, хотя у него с супом непростые отношения. Я несколько раз видел, как, садясь за стол, Уормен нечаянно опускал конец галстука в свою тарелку с томатным супом. Тут главное — вовремя заметить или получить подсказку товарища, чтобы не испачкать томатом все вокруг. Галстуки Уормена в томатном супе уже стали своеобразной шуткой или присказкой в МТШ.
Но больше всего в британский месяц впечатляет пиво. Пиво «Шультхайс». Конечно, французы тоже подают вино. Но вино наливают в бокалы, а британцы дают пиво в банках. Можно выпить банку пива в столовой, а можно забрать ее с собой. Надзиратели всех стран часто так и делают. Для советского персонала это актуально особенно, так как ни в ГДР, ни тем более в Советском Союзе пива в банках нет в свободной продаже. Такую банку не зазорно использовать в качестве подарка любому мужчине. Ну, а если требуется решить какой-то щепетильный вопрос, то банка пива в качестве сувенира становится хорошим помощником. Интересно наблюдать за восторженной реакцией друзей и знакомых, зашедших в гости и увидевших на обеденном столе банку пива.
Я заканчиваю обед и забираю пиво с собой. Теперь мне предстоят четыре часа дежурства на воротах.
Я дежурю в блоке. Заключенный расположился на кровати и что-то пишет в своей большой тетради. Я иду в комнату старшего дежурного надзирателя и завариваю себе кофе. Старшим смены сегодня американец Пайкл. По обычной для всех американцев привычке он развалился в кресле, положив ноги на стол. Пайкл очень любит комиксы, поэтому читает и просматривает книжки с черно-белыми рисунками все свободное время. Но больше всего американец любит комиксы эротические. У нас с ним сложились нормальные приятельские отношения, поэтому на мой вопрос: «Что читаешь?» — он запросто протягивает мне небольшого формата книжицу с картинками. Вся книга посвящена одной главной героине — Норме Джин. Множество карандашных картинок и подписей к ним рассказывают о разных веселых ситуациях, в которые попадает или сама Норма, или ее нижнее белье, или белье вместе с Нормой, или Норма без белья. В общем, Пайклу есть чем занять время.
Мы беседуем о том о сем. Я неспешно отхлебываю кофе. Вдруг Пайкл лезет в свою сумку и со словами «Показываю только тебе» достает нож. Поясняет, что нож остался со времен службы в полиции, им вооружены бойцы специальных подразделений полиции, где служил Пайкл. Хороший нож с пластиковой рукояткой, однако ничего особенного. Но в комплекте с ножом есть и легкие пластиковые ножны. А вместе с ножнами целый набор ремешков и креплений, что позволяет закреплять нож в ножнах на различных частях тела. Пайкл показывает, что чаще всего носил нож под мышкой рукояткой вниз. Специальный фиксатор не дает ножу вывалиться из ножен. Я допиваю кофе, мою чашку. Пора возвращаться к месту дежурства.
Сегодня я работаю ночь «чифом». Первую половину смены в блоке дежурил американец Новак. За это время я дважды подходил к камере, проверял и заключенного, и надзирателя. Все в порядке.
Ночью хорошо читать умную книгу или учить язык. Тишина и спокойствие способствуют работе мыслей. Ну а если хочется спать, то можно взбодриться чашкой крепкого кофе. Чайник и банка растворимого кофе всегда стоят в комнате старшего дежурного надзирателя.
В четыре часа утра француз Парамон сменил американца в блоке. Тюремный коридор длинный и темный, и только в дальнем конце возле дежурного горит настольная лампа. Я видел, как Парамон осмотрел через дверное окно заключенного, достал газету и расположился в кресле. Спокойного дежурства! Я тоже пошел в свою комнату.
Около шести утра я иду в блок. Через полчаса-час заключенный должен проснуться, придет санитар, надо проверить, как прошла ночь. Тихонько ступаю по темному коридору. Еще издали вижу, что Парамон спит в кресле. Вдруг открывается дверь камеры и в коридор выходит «заключенный № 7». Он смотрит на Парамона и, стараясь не шуметь, направляется в туалет. Я останавливаюсь, не желая испугать его своим внезапным появлением. «Номер семь» находится на свету и не видит меня в темном коридоре. Он заходит в туалет, через какое-то время снова выходит в коридор и так же тихо, чтобы не разбудить французского надзирателя, возвращается в свою камеру. Где еще подобное увидишь? О такой тюрьме кино снимать можно! Я бужу Парамона.
У меня сегодня дневная смена в блоке. «Заключенный № 7» жалуется на плохое самочувствие. Санитар Мелаоухи измерил давление, температуру, провел осмотр. Никаких особых отклонений санитар не нашел, но рекомендовал воздержаться от прогулки. Поэтому вместо прогулки заключенный сейчас лежит на своей кровати, а я, поглядывая на него через окно в двери камеры, листаю скопившиеся на столике газеты.
За время нахождения в заключении — и в английском плену, и на Нюрнбергском процессе, и позже в Шпандау — Гесс неоднократно устраивал испытания для союзных врачей, объявляя о своей какой-либо болезни. Как правило, наличие болезни не подтверждалось и она сама по себе со временем излечивалась. К подобным симуляциям все в МТШ уже привыкли. Однако очередные жалобы заключенного и необходимость дальнейших обследований позволяли ему привлекать к себе постоянно повышенное внимание всех, находящихся вокруг него. Наиболее значимая и долгоиграющая имитация — выдавать себя за душевнобольного, потерявшего память.
До перелета Гесса в Великобританию 10 мая 1941 года никто в Германии даже подумать не мог объявить заместителя фюрера сумасшедшим. В данных уже после окончания войны показаниях многие люди, знавших Гесса лично, говорили, что в поведении и поступках третьего человека Третьего рейха не было ни малейшего намека, который позволял бы сделать вывод о его умственном расстройстве. За две недели до полета, 26 апреля 1941 года, Гесс отпраздновал 47-й день рождения. Многочисленные газетные статьи и несколько радиопередач были посвящены этому событию. Журналисты на все голоса расписывали достоинства заместителя фюрера. На многочисленных нацистских мероприятиях звучали речи, в которых Гессу высказывалось большое почтение и которые превозносили его до небес. Газета Nationalzeitung («Национальная газета») написала в эти дни: «Нет ни одного события в нашей общественной жизни, которое не было бы связано с именем заместителя фюрера».
Однако уже через две недели, 12 мая, немецкое радио передало сообщение: «Партийное руководство заявляет: член партии Гесс, которому ввиду его болезни, с годами все более усугублявшейся, фюрер категорически запретил пользоваться летательными машинами, на днях, нарушив приказ, сумел завладеть самолетом. В субботу, 10 мая, примерно в 18.00 Гесс отправился из Аугсбурга в полет, из которого до сих пор не вернулся, Оставленное им письмо, к несчастью, свидетельствует о признаках психических нарушений и позволяет заключить, что Гесс стал жертвой галлюцинаций».
Еще через день заявление о психической неполноценности Гесса было более откровенным: «Рудольф Гесс, как было известно Партии, несколько лет страдал от психического расстройства и все чаще находил убежище в различных формах гипнотизма, астрологии и так далее. Делается попытка установить, в какой мере подобные занятия причинили Гессу то умственное расстройство, которое заставило его предпринять этот шаг». Весть о психическом расстройстве одного из любимых партийных руководителей стала шоком для немецкого народа.
Но действительно ли нацистская партия знала, что ее партийный руководитель и близкий друг фюрера сумасшедший? Вряд ли. Скорее всего, это был заранее запланированный ход, когда стало ясно, что миссия Гесса потерпела неудачу. Как вспоминает его жена Ильза, в письме, написанным Гессом для Гитлера перед полетом в Великобританию, говорилось: «И если, мой фюрер… судьба обернется против меня, если возникнут вредные последствия для тебя или Германии, ты всегда можешь отрицать любую ответственность, просто сказав, что я сошел с ума». Это подтверждает и сообщение Черчилля американскому президенту Рузвельту, посланное через несколько дней после ареста Гесса. Британский премьер сообщил, что Гесс не обнаруживает признаков психического расстройства. То есть в Великобританию прилетел вполне здравомыслящий человек.
