Траектория судьбы - Калашников Михаил Тимофеевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Не менее примечателен и второй документ, адресованный Военному совету Среднеазиатского военного округа (САВО), а копия – мне как конструктору пистолета-пулемета:
«В Артиллерийскую академию старшим сержантом тов. КАЛАШНИКОВЫМ был предъявлен на отзыв образец пистолета-пулемета, сконструированный и сделанный им за время отпуска, предоставленного после ранения. Хотя сам образец по сложности и отступлениям от принятых тактико-технических требований не является таким, который можно было бы рекомендовать для принятия на вооружение, однако исключительная изобретательность, большая энергия и труд, вложенный в это дело, оригинальность решения ряда технических вопросов заставляют смотреть на тов. КАЛАШНИКОВА как на талантливого самоучку, которому желательно дать возможность технического образования.
Несомненно из него может выработаться хороший конструктор, если его направить по надлежащей дороге. Считал бы возможным за разработку образца премировать тов. КАЛАШНИКОВА и направить его на техническую учебу».
Под этим документом он подписался, видимо для большей убедительности, полным «титулом»:
«ЗАСЛУЖЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ НАУКИ И ТЕХНИКИ
профессор, доктор технических наук,
На документах стояла одна и та же дата – 8 июля 1942 г. и место – город Самарканд.
Отправив меня, таким образом, «по надлежащей дороге» в июле 1942 года, Анатолий Аркадьевич много лет спустя встретил меня на одном из ее трудных перекрестков и мог своими глазами убедиться, как я по ней иду… Испытываю большое искушение сразу же рассказать об этой дорогой для меня встрече с академиком Благонравовым в 1964 году, однако всему свой час – до этого еще надо было дожить…
А пока я был в самом начале конструкторского пути.
В Ташкенте меня принял командующий войсками округа генерал-лейтенант П. С. Курбаткин.
– Посмотрим-посмотрим, что о вашем образце сказал уважаемый профессор Благонравов. – Генерал вытащил из конверта листок бумаги. – Значит, рекомендует направить вас по дороге конструирования? Дело это нужное. Правда, вот с учебой придется повременить. Считаю, прежде всего необходимо доработать пистолет-пулемет. Так что учиться пока придется в процессе практической работы.
Командующий еще раз взглянул на документ, подписанный начальником академии, и обратился уже к инспектору по изобретениям:
– В ближайший приказ включите пункт о награждении старшего сержанта денежной премией. Второе: подготовьте все необходимые документы для командирования Калашникова в Москву.
– В Главное артиллерийское управление? – уточнил инспектор.
– Да, в ГАУ. Направьте туда рекомендательное письмо. И сделайте его потеплее, без казенных фраз. Старший сержант будет представлять не просто какое-то безымянное воинское формирование, а наш славный Среднеазиатский военный округ.
– Кстати, вы откуда призывались? – Генерал-лейтенант повернулся в мою сторону.
– Из Алма-Аты, товарищ командующий.
– Что ж, приятно, что новый конструктор рождается из туркестанцев. Надеемся, продолжите лучшие традиции округа.
Генерал провел пальцами по своим пышным усам, словно подровнял и без того безукоризненно подбритые стрелки.
Когда мы выходили из кабинета, инспектор М. Н. Горбатов тихо проговорил:
– У командующего особая любовь к округу…
– Есть причины? – спросил я, когда мы закрыли дверь.
– Вся его служба, начиная с Гражданской войны и борьбы с басмачеством в Средней Азии, связана с нашим округом. Здесь он командовал взводом, ротой, был политруком полковой школы, командовал полком. – Горбатов понизил голос до шепота, словно поверяя тайну. – Он и в Испании был. Недолго, конечно. Вернулся опять сюда. Так что командующий у нас – боевой генерал!
На меня генерал-лейтенант Курбаткин произвел впечатление именно своей душевной гордостью за округ, его дела и людей. Среднеазиатский округ в военную пору занимал особое положение в структуре Красной Армии. В его частях и соединениях готовились фронтовые резервы. Отсюда уходили на передовую хорошо обученные маршевые роты и батальоны. Сюда были эвакуированы многие высшие военные учебные заведения, военные училища и гражданские вузы из европейской части страны, готовившие новые военные кадры.
Алма-Ата, Ташкент, Самарканд…
Надо сказать, что многое в моей последующей конструкторской деятельности было связано со Среднеазиатским (Туркестанским) военным округом. Собственно, именно здесь она началась и получила благожелательную поддержку. Я еще не раз буду возвращаться сюда для доработки того или иного образца, приезжать сюда и в пятидесятые, и в шестидесятые годы на войсковые испытания изделий, созданных в нашем конструкторском бюро.
Как ни вспомнить добрым словом тех, кто постоянно помогал, делал все возможное, чтобы я мог плодотворно трудиться, создавал мне для этого необходимые условия! В Среднеазиатском военном округе я повстречал немало отзывчивых людей.
В Ташкенте на вокзал меня провожал М. Н. Горбатов. Мы тепло попрощались с ним на перроне. Он пожелал мне удачи и выразил готовность оказать помощь в моей дальнейшей работе, если для доработки образца я вернусь в Ташкент.
Для обеспечения сохранности пистолета-пулемета мне выделили сопровождающего, вместе с которым мы и выехали поездом в Москву.
В конце этой главы, в подтверждение того, что я не был одинок в своем стремлении дать Армии новое стрелковое оружие, позволю себе привести еще одно письмо фронтовика и мой ответ на него:
«Уважаемый Михаил Тимофеевич!
Если после ранения на фронте, под Брянском, на излечении Вы находились в городе Казани, в эвакогоспитале 1645, размещавшемся в трех зданиях – гостиницы «Татарстан», мехового техникума и общежития медицинского института, тогда это письмо будет интересно для Вас, оно напомнит, как начиналась Ваша конструкторская деятельность.
Пишет это письмо Романенков Прокофий Алексеевич, бывший тогда военным комиссаром этого вышеназванного госпиталя. Точно дату уже не помню: ко мне в кабинет вошел политрук госпиталя по фамилии Садыков, положил на стол передо мной чертежи и говорит, что это конструкция нового стрелкового оружия – разработал его раненый. Назвал мне его фамилию, которую теперь я уже не помню. Посмотрев чертежи, Садыкову я сказал: передай автору чертежей, что их я направлю по назначению. Сам занялся уточнением, есть ли в городе Казани такое конструкторское бюро. После установления его адреса я сразу направился туда с чертежами нашего раненного. Меня принял главный конструктор. Он посмотрел чертежи и мне говорит: тут ничего особенно нет, но вы их оставьте нам, посмотрим более детально. Наши специалисты изучат их и результат сообщат вам. С этим я покинул конструкторское бюро. Прошли, по-моему, одни сутки, не больше, как в госпитале появились представители конструкторского бюро с предписанием об откомандировании автора чертежей в их распоряжение.
Начальник госпиталя Добровольская отвечает им: я не могу этого сделать, он еще не закончил лечение. Тогда я говорю Добровольской: поручите главному хирургу госпиталя Ждановой – пусть посмотрит историю его болезни, поговорит с лечащим врачом и даст свое заключение о возможности досрочной выписки из госпиталя. Жданова дала такое «добро», то есть разрешение досрочно выписать из госпиталя, и раненый, она говорила, сам об этом очень просил. И в тот же день новоявленного конструктора стрелкового оружия увезли из госпиталя в их распоряжение.
Уважаемый Михаил Тимофеевич! Об этом решил Вам написать после того, как прочел в газете Ваше о себе интервью. Если то, что выше написано, относится к Вам, то буду чрезвычайно рад, что, будучи совсем молодым по возрасту военным комиссаром – мне было двадцать пять лет, – правильно, по государственному отнесся к Вам и Вашим чертежам, что все в нашем госпитале помогли Вам проявить себя как выдающегося талантливого конструктора, а стране, ее оборонной мощи, получить грозное стрелковое оружие.
Желаю Вам и в дальнейшем больших успехов на этом важном для государства поприще.
Примите поздравления с наступающим нашим общим праздником: 50-летием Великой Победы над фашистской Германией. Михаил Тимофеевич, независимо от того, относится ли мой рассказ к Вам или нет, все равно очень прошу Вас сообщить об этом.
