Александр Невский - Пашуто Валерий Петрович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Татарских послов вернули в город. И тогда «почаша ездити окаянные (переписчики) по улицам, пишюче домы». Переписав население и собрав и нагрузив на по-возки положенную дань, численники с охраной уехали. Следом покинул Новгород и князь Александр. Предварительно он заключил с новгородцами новый договор, «дав им ряд» с учетом перемен, внесенных ордынским игом, и оставил им наместником другого своего сына — малолетнего Дмитрия. Ввиду измены Василия приходилось идти на эту, в общем, не сулящую добра замену. Третий сын. Андрей был еще ребенком.
...Новгородская боярская республика попала под власть Орды. Тяжелая доля, но Александр понимал: уж лучше сразу принять требование хана, чем допустить опустошение монгольскими полчищами процветающих новгород-ско-псковских земель, разорение городов, уничтожение крепостей. Это было трудное решение, но князю к таким решениям не привыкать.
Мир с Литвой
Вскоре после Неврюевой рати Александр узнал, что его соперники — литовский великий князь Миндовг и Даниил Романович приняли от папы Иннокентия IV королевские короны. Это сулило и Литве и Руси новые тяжелые испытания. Сарай Даниилу коронации не простит, да еще после войны с Куремсой и русско-литовского похода на Киев.
Александр понимал, что, порвав с папой, сам оп утратил вместе с тем и виды на коронацию. Это не означало, однако, что он не притязал на равное с Даниилом и Миндовгом положение в международных делах.
На лицевой стороне печати князя Александра обыкновенно изображался его небесный покровитель святой Александр, пеший или на коне со щитом в одной руке и мечом в другой. На оборотной стороне — святой Федор в рост, с мечом в руке. Федор — христианское имя его отца — Ярослава.
Но отныне Александр велел изображать уже нечто иное: всадника в короне (или венце), с мечом в руке, а на обороте — все того же святого Федора, который,оборотясь влево, поражает копьем змея, извивающегося у его ног, а левой рукой держит за повод коня.
Александр рассудил, что его «благоверия» не убудет, если он распорядится вырезать на печати не своего святого покровителя в нимбе, а самого себя в короне — на рыцарский манер тогдашней Европы. Здесь Александр шел вслед за своим великим дедом: Всеволод Юрьевич впервые на Руси изобразил такого всадника на своей печати.
...Есть нечто символическое в том, что избранное Александром изображение вновь возродилось на печати Дмитрия Донского и стало знаменем борьбы за независимость России.
Коронованный властитель Даниил, решив не подчиняться переписи, спешно заключал договоры с Литвой, Польшей, Орденом, Венгрией.
Даниил уже сжег мосты — все равно быть войне с Ордой. Но ведь от нее, а не от католических союзников зависела судьба Галицко-Волынской Руси, и то, что произошло, подтвердило опасения Александра.
Если Даниил враждовал с Куремсой, то литовский король Миндовг продолжал посягать на северо-западную Русь.
Отношения с Литвой после татарского нашествия стали уже не местной полоцкой проблемой, а общерусской. Единой Руси больше не было, и князья разных земель вели свои дела с Литвой каждый к своей выгоде.
Как великий и новгородский князь, Александр ведал обороной всей северо-западной Руси, где главные столы Пскова — Смоленска — Полоцка — Витебска заняли суздальские ставленники. Но из Литвы в походы на Русь теперь направлялись не одиночные дружины, а целые группы воинственных литовских князей. По сговору с местным боярством, напуганным угрозой Орды или Ордена, они норовили осесть на русских столах. Эти набеги были Александру не внове.
Он не забыл, как в 1249 году неожиданно пришла весть, что литовцы прорвались к Торжку и Бежицам — небольшому укреплению в 12 километрах к западу от современного Бежецка. В Торжке наместником был Ярослав Владимирович, в прошлом псковский князь, прошедший службу у немцев. Он порвал с ними, чтобы служить Александру, который умел привлекать к себе нужных людей. От Торжка литовцев отогнали, но потеряли часть воинов и боевых коней. Соединенные рати из Торжка, Твери и Дмитрова пустились в погоню и настигли литовцев уже в Смоленской земле у Торопца. Потерпев поражение, литовские князья укрылись в Торопце.
Сюда и подоспел тогда со своими дворянами и новгородской ратью князь Александр. Грабителям не давали пощады, а в битве Александр, как всегда, был яр: восьмерых князей он зарубил в стычке. Освободили русских пленных, отобрали все награбленное добро. От Торопца новгородцы возвратились домой — дела других земель их не занимали. Но князь Александр должен был думать и о Полоцке, и о Смоленске. С конным отрядом своего двора он перехватил в Смоленской земле под Жижцем еще одну литовскую рать, она почти вся полегла под русскими мечами.
Затем Александр заехал в Витебск: здесь в ту пору сидел в качестве символического наместника его первенец — сын Василий, которому еще не было и десяти лет. Александр взял сына из города, лежавшего в 5—6-дневных переходах от Вильнюса, а главное, сын нужен был ему для Новгорода на время отлучки в Орду.
Возвращаясь «в мале дружине» домой, князь встретил в Витебской земле под Усвятом еще одну литовскую рать и уничтожил ее, и в Новгород «сам приде сдрав (здоровый) и дружина его». Ни приветствия новгородцев, ни славословия господы не радовали. Угроза набегов оставалась.
...Занятый ордынскими делами, Александр, быть может, и не знал причины, вызвавшей этот литовский прорыв и всех последствий одержанных им тогда побед.
Наступление на Русь было предпринято литовским великим князем Миндовгом. Стараясь упрочить единство едва возникшей монархии, он действовал по способу, издавна известному правителям средневековой Европы: отнимал собственность — поля, дворы, крепости у других династов, в которых не был уверен, и раздавал ее мелкому служилому люду. Князей же изгоев спешил отправить «воевать на Русь», заранее жалуя им в держание все, что оии завоюют, и напутствуя словами: «Кто из вас что приемлеть — собе держит». Так полоцко-новгородско-смоленское пограничье Руси стало «землей ратной». Александр пресек попытку сдвинуть литовскую границу к востоку, но в душе понимал полочан. Они звали его на защиту от Литвы, а он того и гляди привезет им татарского баскака. Полочане стали ладить соглашение с Литвой. Ее князья и воинственны и дальновидны: местное право они чтут — принимают православие, «старины» не рушат, «новин» не вводят.
Вот и появился в Полоцке, отчине жены Александра, литовский князь Товтивил, вассал Миндовга. Литовское наступление нарастало. Из Новгорода Александру сообщили, что литовцы с полочанами подступили к Смолен-, ску и взяли «на щит» лежавший южнее городок Вой-щину. «На щит» — значит без пощады грабя все, «до чего рука дойдет». Это были рати Товтивила. Осенью пришли еще вести — о нападении литовцев на Торжок, где они одолели засаду — многих перебили и увели в плен, — словом, «много зла бысть в Торжку». В то время князь Александр, едва подавив первые выступления Новгорода и Пскова против предстоящей переписи, находился с монгольскими переписчиками во Владимире.
От ханов Орды не ускользнули эти набеги литовцев, и вскоре зимой ее рати вторглись в Литву — «взяша та-тарови всю землю Литовьскую, а самех избиша».
В этом походе большого татарского войска старого воеводы Бурундая было велено участвовать и галицко-вольшским князьям. Орда решила расколоть союз Даниила и Миндовга. Бурундай прислал Даниилу очень короткую грамоту: «Оже еси мирен мне, поиде со мною» Даниил не имел сил противостоять новым полчищам мон голов. Католические союзники во главе с папой, как и предвидел Александр, ничем ему не помогли. Волынско-литовский противоордынский союз рухнул.
Полочане имели возможность обдумать, что сулит им разрыв с Александром и союз с Литвой.
В следующем году Бурундай двинулся уже прямо через галицкие и волынские земли, на этот раз против Польши. И вновь по его требованию с ним ходили русские войска Даниила. Тогда же по приказу Бурундая в самой юго-западной Руси были уничтожены оборонительные сооружения, стены, башни, валы важнейших городов — Данилова, Львова, Луцка, Владимира, лишь недавно отстроенных, укрепленных и, казалось, неприступных. Волынско-польский противотатарский союз тоже рухнул.
