Потом Лама продолжил:
Как смехотворен лама, не имеющий верящих в него учеников,
Как смехотворен ученик, не имеющий упорства,
Как смехотворен доказывающий что-то учёный, не имеющий слушателей,
Как смехотворна женщина, не имеющая возлюбленного,
Как смехотворен правитель, не имеющий подчинённых,
Как смехотворен богач, который не в состоянии есть,
Как смехотворен крестьянин, не возделывающий землю,
Как смехотворен кочевник, не имеющий скота,
Как смехотворен монах, не придерживающийся дисциплины,
Как смехотворен гомчен, не имеющий указаний,
Как смехотворна монахиня, терзаемая похотливыми мыслями,
Как смехотворен мужчина, не способный к эрекции,
Как смехотворны богатства, нажитые с помощью собственной задницы,
Как смехотворны робкие девственницы, томящиеся по любви!
И дальше пел Лама:
Хотя клитор и треугольной формы,
Он не подходит в качестве тормы для подношения местным божествам.
Хотя солнце и не иссушает нектар любви,
Он не подходит в качестве воды для приготовления чая, который устранит иссушающую рот жажду.
Хотя яйца в мошонке велики,
Она не годится в качестве мешка с провиантом для отшельника.
Хотя у члена мощный стержень и большая головка,
Он не подходит в качестве молота для забивания гвоздей.
Хотя обретая человеческое рождение, можно получить хорошо сложенное тело,
Оно не подходит в качестве невесты для Владыки Смерти.
Хотя ум и может быть чист,
Оставаясь дома, не достигнешь цели совершенного Учения Будды.
Хотя священные учения тантр
и глубоки,
Без практики достичь Освобождения не удастся.
Хотя Друкпа Кюнле и указывает Путь Освобождения,
Пройти по нему должны вы сами.
Когда он закончил свои наставления, его многочисленные слушатели смеялись и плакали; и так, всхлипывая и смеясь, они покинули базарную площадь. И не было среди них ни одного, кто бы ни исполнился большой преданности и уважения. Как следствие жизненной радости Ламы и его забот о благе других, и по сей день веет повсеместно в Бутане знамя его славы. Мужчина или женщина, монах или мирянин, — все они знают его деяния и почитают его. Такое доверие и преданность делает их сосудами для учения Будды.
Когда Лама пришёл в Шар Кюнзанг Линг [85], народ зашушукался:
— Надо бы нам стравить Друкпу Кюнле с нашим демоном. Давайте пусть никто из нас не пустит его на ночлег, и тогда ему придётся ночевать в руинах. Но всё же мы отнесём ему туда поесть.
Итак, Лама не смог найти никакого пристанища в деревне, и ему пришлось ночевать в руинах. В полночь на него набросился демон, из шеи которого одна над другой торчали девять голов. Кюнле вонзил свой Пламенный Алмаз Мудрости ему в зад, и, с подпалённым задом, демон скрылся в горах.
И но сей день под скалой Оргьен чувствуется запах палёного мяса и слышны крики от боли.
Прежде в Шар Кюнзанг Линге насчитывалось восемьдесят налогоплательщиков, но из-за того, что люди отказали Друкпе Кюнле в гостеприимстве, теперь их там только четверо.
На рассвете следующего дня, устремив взгляд с Кюнзанг Линга на Кхьюнг Секха, Лама обратил внимание на девушку Гьялдзом, танцующую и покачивающую бёдрами под сандаловым деревом.
С такой песней он обратился к ней:
Глядя с Шар Кюнзанг Линга,
Вижу я в Кхьюнг Секха
Под сандаловым деревом
Плавно раскачивающуюся фигуру богини.
Должно быть, это девушка Гьялдзом!
Сегодня, когда солнце будет в зените,
Свободный от забот Кюнле навестит тебя.
Наполни рог буйвола нектаром перегона трёх мер чанга [86]
И мы станем рассказывать друг другу истории
Да делать всё, что вздумается!
И мой ОМ войдёт в твою МА НИ ПЕ МЕ, ХУНГ!
К полудню он вошёл в деревню и был у дома девушки Гьялдзом как раз в то время, когда она собиралась сходить за водой. Она попросила Ламу подождать в доме.
— Тебе не нужно идти за водой, — сказал Лама, — сейчас мы отведаем водицы из твоего тайного источника, — и он уложил её на пороге и занялся с ней любовью. Потом она принесла ему чай и обслуживала его самым любезным образом, пока он снова не засобирался в дорогу.
— Останься со мной навсегда, — взмолилась она.
— Я не могу навсегда остаться здесь, — отвечал он, — но, поскольку твоё сокровенное место без волос, я приду к тебе ещё раз на девять дней; ещё раз на девять дней я вернусь к тебе, потому что оно сухое; и ещё раз на девять дней, потому что у твоего тела нет запаха. Но сейчас я должен уйти от тебя.
И всё же Гьялдзом поспешно схватила кувшин с водкой и вышла его проводить. На вершине холма Лама остановился и спросил девушку, как называется окрестная местность. Она сказала, что это Пханг Юл, а там дальше находится область Лог Тханг Кьямо.
— Что ж, это знак того, что ты погрустишь (ПХАНГ), погрустишь, да перестанешь (ЛОГ). Дай-ка мне водки! И он стал пить.
— Вы, девушки с востока, должны быть славными певицами. Спой мне песню!
Гьялдзом спела такую песню:
О Друкпа Кюнле!
Странствующий налджорпа!
Послушай песню девушки Гьялдзом!
Горные луга белеют зимой,
Но безумный Кюнле ещё белее.
Склоны долин белеют, потом зеленеют и снова белеют.
Но Друкпа Кюнле остаётся белым всегда.
Я как гриф, который мечтал отправиться в полёт,
Но, не имея силы в крыльях,
Становится игрушкой ветра кармы
И летит, уже не имея выбора, где остановиться.
Я, девушка Гьялдзом из Кхьюнг Секха,
Мечтала найти спутника, который останется со мной навсегда,
Но, будучи бессильна определить свою судьбу,
Следуя своей горестной карме,
Я встретила его, уже не имея выбора, что делать дальше.
И возможность уже снова потерять его печалит меня.
В ответ Лама запел:
Слушай, Гьялдзом из Кхьюнг Секха!
Послушай песню Кюнле!
Из-под ледника пенится бурлящая вода,
Но ещё больше взбудоражен ум Гьялдзом.
Клокочет вода в узком горлышке кувшина,
Но ещё больше взбудоражен ум Гьялдзом.
От возбуждения бьёт ключом нектар секретного источника,
Но ещё больше взбудоражен ум Гьялдзом.
Ты кипятишься, бурлишь и упрашиваешь меня,
А я просто брожу с места на место и всё равно в конце концов уйду!
