Анафема: хроника государственного переворота - Иванов Иван (читать книги .TXT) 📗

Оказалось, час назад кольцо оцепления полностью сменено на вновь прибывших. Ребята воевали в Осетии и о происходящем ничего не знают, кроме стандартного — «коммуно-фашисты». Разговорились. У офицера были пытливые и тревожные глаза, которые я всегда встречал в любых группах служак, выставленных против нас. Он явно пытался сориентироваться и разобраться в происходящем.

Василий перечислил офицеру имена защитников парламента, воевавших в горячих точках рядом, упомянул знакомых лично ему по этим боям офицеров бригады. Тот с уважением сказал, что знает некоторых из наших бойцов. Конспективно изложили суть происходящего, сценарий предстоящей рокировки. Это не была пропагандистская беседа. Была попытка с двух сторон в телеграфном стиле за пять минут получить оценку происходящего. Все подтверждало полученную Василием информацию, что сегодня произойдет кровопролитие.

С какой-то горечью и безысходностью я вслух констатировал, что за оставшееся время баррикадники не успеют ничего рассказать солдатам в оцеплении и передать им документы парламента, что через несколько часов нас как пушечное мясо бросят друг на друга, бросят по желанию властного дегенерата и будут со стороны наблюдать, как русские убивают русских. Сказал, что наших собеседников, как получивших специальную подготовку в ОМОН, погибнет меньше, чем людей в «Белом доме».

Один солдат честно сказал: «Какая там специальная подготовка! Нас просто одели в форму ОМОНа!» Автоматически ответил: «Какая разница, значит вас погибнет больше, чем наших».

Мы не стали скрывать, что если сможем попасть в Дом, то тоже возьмем в руки оружие. Солдаты ответили, что им до дембеля пара недель, и если ночью поступит такой приказ, то они просто уйдут. Офицер же молча освободил проход в «Белый дом» и сказал: «Проходите!» Это был благородный жест. Пожелали друг другу, чтобы ночью ничего не произошло, а солдатам — дембеля.

…За время нашего отсутствия перед «Белым домом» состоялся наиболее многочисленный за все время митинг. Но я об этом узнал только утром. Поднялись на 13-й этаж. За нас уже беспокоились, так как после нашего последнего сообщения в эфире на вызовы мы не отвечали. (Радиостанцию Василия нам пришлось выключить у оцепления.)

В кабинете были гости, в их числе Проханов и пара депутатов. Не стали пока рассказывать о задержании. Доложили главное. Получили с Василием замечание от Ачалова за манеру докладывать. То, что по сценарию нужно кровопролитие и речь идет в большой степени о нашей крови, дошло до всех.

Нам сообщили, что около 20.00 в столкновении демонстрантов с ОМОНом у метро «1905 года» Виктору Алкснису сломали ключицу и разбили голову. С переломом он увезен в институт Склифосовского.

Вечером Ачалов впервые провел совещание с командирами подразделений. Я признателен ему за это. Совещание это было просто уважительной формой дня того, чтобы в последний час, ничего не говоря, выразить нам признательность за поддержку. Мы сидели за огромным столом в кабинете 13-42. Он спросил: «Все ли здесь свои?» Большинству не знаком был только командир группы «Север». Командира группы хорошо знал один из авторитетных офицеров. Это сняло все вопросы. — Ачалов попросил всех поочередно по кругу высказать свое мнение и предложения. Начали с Ивана. Как человек с боевым опытом он поставил вопрос о плане прорыва. Ачалов отрубил: «Оставь эти пакостные мысли!» Все высказались за то, чтобы держаться вместе и стоять до конца. После этого лично у меня упала гора с плеч. Оказалось, что в таких вопросах просто необходима полная ясность.

Был высказан и ряд тактических пожеланий. В частности, поднят вопрос о границах охраняемой территории: о том, что необходимо определить, с какого их шага мы должны начинать действовать. Дело в том, что оцепление эмвэдэшников со стороны набережной в этот день зашло на 10 метров на нашу территорию, и при такой тактике они вполне могли вскоре оказаться непосредственно у наших дверей.

Предложение из арсенала приемов психологической войны (объявить при начале штурма через громкоговорители эмвэдэшникам о наличии у нас работающего военного трибунала) было отвергнуто Ачаловым в резкой форме.

Ачалов, как всегда, на лету схватывал суть предложений и записывал. В заключение он поблагодарил нас всех, сказал, что много почерпнул из нашего совещания, что все предложения полезны и своевременны.

После того, как все разошлись, Веслав, повернувшись к своему офицеру, сказал: «Все будет длиться 20-25 минут. После чего им останется подавить только несколько оставшихся огневых точек». Составил стулья и стал укладываться спать. Мне сказал, что я тоже могу спокойно ложиться, так как при начале атаки всегда бывает несколько минут на сборы. Стрелять надо по ногам…

Я прочувствовал тогда, что ощущали окруженные в 1941 в ожидании рассвета, когда понимаешь, что и уйти нельзя, и победа невозможна. Угнетало не столько предательство г-на X, сколько то, и что меня и всех нас уже заживо списали. Чуть ли не кожей ощущалась черта, разделяющая живых и мертвых, а душу терзал один невысказанный вопрос: «Почему же все так несправедливо и неудачно оканчивается?»

Это был самый тяжелый для меня вечер, когда ничего уже не осталось, кроме усталости, безнадежности и обиды преданного. Навалилась какая-то смертельная сонливость, я засыпал на ходу. Петр-кормилец уступил диванчик в предбаннике «спальной» Ачалова и дал одеяло. В глухой тоске лег спать в обнимку с автоматом.

…Проспал утром даже выход Ачалова. Он не стал никого будить и ушел на обход без охраны, что после Степанкова и ночной тревоги было недопустимой оплошностью.

Ночью Дмитрий стал свидетелем оригинального выступления Хасбулатова перед депутатами в зале Совета Национальностей. Хасбулатов пришел в зал в каком-то домашнем виде и спокойно проинформировал депутатов, что группа «Альфа» получила приказ сегодня ночью физически ликвидировать исполняющего обязанности Президента Руцкого и уже проникла в здание парламента. Поздравив с этим депутатов, Хасбулатов невозмутимо пожелал им спокойной ночи и ушел к себе. Картина напоминала известную сцену из «Ревизора».

Естественно, что охрана Руцкого держалась этой ночью несколько на взводе. Досталось многим депутатам, поскольку охранники пытались перекрыть около апартаментов Руцкого на 3-м этаже привычный проход по коридору в находившийся на этом этаже зал Совета Национальностей. Дмитрию они ткнули ствол ручного пулемета прямо в живот, сказав, что у них категорический приказ никого не пропускать через этот коридор и открывать в случае необходимости огонь на поражение. Оказавшийся рядом депутат-сибиряк, также «словивший» животом ствол пулемета, послал их куда подальше и, отбив рукой ствол, прошел своим курсом.

Буквально через день по новой информации из аппарата Руцкого, в «Белый дом» была заслана группа из 6 человек с приказом физически нейтрализовать руководство. Ночью опять ничего не произошло.

28 сентября, вторник. «Белый дом»

Утром узнали, что вчерашним распоряжением министерства печати газета «День» была действительно закрыта. Но Невзоров смог в понедельник вечером выйти в эфир и сказал все, что нужно. В тот день закрыть «НТК 600» помешала Белла Куркова. За это ей, возможно, что-то и зачтется. Думаю, в том что массового расстрела не произошло в ночь с 27 на 28 сентября, основную роль сыграл выход «600 секунд».

В 6.00 вокруг «Белого дома» были выставлены плотные кольца войсковых оцеплений МВД.

С этого дня мы в полной изоляции. Нас обнесли спиралью «Бруно», запрещенной к использованию еще в 30-е годы Лигой Наций. Во время традиционного обхода Ачалов рассказал, как у него на учениях один боец случайно зацепился за такую проволоку и мгновенно запутался. Солдата пришлось вырезать из «колючки» с помощью автогена. Посмеялись, что у Ельцина собрались явные идиоты — сами дают против себя очевидные козыри. К нам, как и прежде, не пропускают машины «Скорой помощи», грузовики с питанием и соляркой. Ачалов рекомендует активно знакомить западных журналистов с такими фактами.