Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы - Врублевская Галина Владимировна
Редактор задает мне несколько общих вопросов, а, выслушав ответы, приглашает приехать на собеседование завтра.
За спиной вырастают крылья! Подлетаю к швейной машинке: появилась безотлагательная причина завершить дело. При этом решаю не только утеплить пальто, но вдохновляюсь новой идеей – превратить его в куртку. Отрезаю портновскими ножницами часть пальто, чуть ниже карманов, аккуратно подшиваю край – и строчка идет ровно, и иголка больше не ломается. Через три часа примеряю объемную куртку, сменив попутно халат на джинсы. Зеркало не льстит: и укороченное пальто выглядит как пальто. Снова орудую иголкой и ножницами. Из обрезков ткани выкроила капюшон, настрочила полоски-хлястики, вдела их в металлические пряжки, позаимствовав из запасов дочки-подростка. Притачала хлястики не к спинке, а к вороту и рукавам, и снова красуюсь перед зеркалом. Теперь отраженная в трюмо особа с копной взъерошенных волос и в куртке спортивно-молодежного вида, по моим представлениям, уже смахивает на репортера. Есть в чем выйти в люди.
Быстрым шагом, пряча лицо от встречного ветра, иду по безлюдной улице. Снежинки, колючие, как лед, массируют щеки. Уже виден высоченный дом – определенно, нужное мне здание. На фасаде вместо таблички лишь след от нее – темный прямоугольник, зато вестибюль пестрит самодельными вывесками только что созданных фирм. Проход к лестнице преградил охранник с неподвижным лицом, направил меня к окошку бюро пропусков и к местному телефону. Звоню Синицыну, напоминая о себе. Затем протягиваю в окошко паспорт. Девушка-инспектор, выписав мне документ, подсказывает нужный этаж.
Едва взглянув на разрешительную бумажку, страж пропустил меня к лифту. Но я направилась к лестнице, решив подниматься пешком: пока ноги будут пересчитывать ступени, мысленно проговорю речь для редактора. Понимаю, что робость губительна для журналиста, но я преодолею ее – наследие уединенной работы с формулами и приборами. Для меня труден только момент знакомства, а дальше всё будет нормально. Расстегнула куртку, металлическая пряжка, болтающаяся у ворота, придавала мне куража.
Поднялась на несколько пролетов, бормоча про себя заготовленные слова, как вдруг услышала разноголосый гул где-то наверху. Преодолела еще этаж и, ступив на площадку, увязла в плотной толпе. Люди – мужчины и женщины – теснились у закрытой двери, и на лицах многих застыло тревожное ожидание. Мои конкуренты, тоже кандидаты в репортеры? Значит, пригласили не только меня?
Ответ на свои вопросы я получила почти сразу, потому что запертая дверь распахнулась и сотрудник газеты пригласил ожидающих собеседования пройти в помещение. В строгом костюме и при галстуке он больше походил на телевизионного диктора, чем на журналиста, но толпой руководил уверенно. Раскинув руки и помахивая ими, поторапливал людей, будто хозяин, загоняющий кур в курятник. Войдя вместе с остальными в комнату, я убедилась, что попала на массовое анкетирование, а потому заготовленные для редактора слова оказались лишними.
Соискателей усадили за большой овальный стол, занимающий большую часть комнаты. Распорядитель закрыл дверь и раздал всем сидящим листы с анкетами. Объяснил, как их заполнять, призвал к искренности и внимательности, добавив, как важны эти качества для рекламных агентов.
– Рекламных агентов? – громко переспросила я.
Похожий на диктора теленовостей сотрудник подтвердил свои слова коротким «да».
Вот так ловушка! Я попала на отбор агентов, а не репортеров. Вмиг стало жарко, повесив куртку на спинку стула, раздумывала, как мне быть.
Нет, в агенты я точно не пойду, нет у меня ни нужных навыков, ни желания. Хотя обидно потратить столько времени на дорогу, на всю эту кутерьму, и уехать не солоно хлебавши. Решаю просто посмотреть, поизучать их анкеты. Достала авторучку и методично стала подчеркивать ответы: да, нет, иногда. Ироничная улыбка блуждала на моих губах, когда я, не скрывая, отвечала, что с людьми схожусь трудно, контакты устанавливаю медленно, и, вдобавок, боюсь звонить по телефону. От редактора скрыла бы свои комплексы, а тут выложила всё, как на духу!
Менеджер, с застывшей полуулыбкой на лице, собирал заполненные анкеты и отдавал их молодой женщине, сидевшей за отдельным столиком – то ли администратору, то ли психологу. Мое место было неподалеку и, отдав свою анкету, я стала разглядывать ее лицо. Ухоженное, кукольного вида – и возраст по нему не угадаешь, но моложе меня. Волосы, гладко забранные в пучок, как у балерины – верно, для солидности их убрала. По бледно-розовому костюму из тонкой дорогой шерсти я причислила ее к «новым русским». Эти девицы появились как-то сразу, будто грибы после дождя полгода-год назад. Надменно-глуповатый вид ее наталкивал на мысль о нерадивой студентке, вытянувшей у профессора заветный трояк! Что ее связывает с завредом Синицыным? И почему он, приглашая меня на собеседование, не сообщил об агентской деятельности?
Красотка, игнорируя взгляды присутствующих, вчитывалась в анкеты и раскладывала их по разным стопочкам, смешивала, тасовала, снова разделяла.
Соискатели работы – я сосчитала, нас было тридцать шесть человек – сидели тихо, сложив руки на столе или опустив на колени. Минуты ожидания затягивались. После сложных манипуляций с анкетами, администраторша оставила в руках только две. Она назвала фамилии принятых. Одним из счастливчиков оказался краснощекий крепыш лет тридцати, и второй – я. Вот вляпалась! Почему отобрали меня при моей-то некоммуникабельности? Нас двоих попросили остаться, а остальных менеджер вежливо выпроводил из зала.
Женщина с анкетами представилась:
– Марианна, директор по связям с общественностью, – ее тонкие губы (мода надувать их силиконом придет гораздо позже) растянулись в подобие улыбки.
Она разъяснила, за что выбрала нас: мы двое прошли тест на честность, а это главное, ведь нам придется работать с крупными суммами денег. Затем попросила паспорта, передала их менеджеру, чтобы переписал номера-серии. Свои координаты мы указали еще раньше, в анкете.
Пройдя такой строгий отбор, я уже не помышляла о бегстве. Я готова здесь работать! Притом, условия оказались неожиданно приемлемы для меня: мне предстоит обслуживать те компании, которые сами обращаются в газету. Буду ездить по данным мне адресам, оформлять рекламу и получать на месте деньги за нее. А общительный крепыш принимается агентом на свободный поиск. И он согласен прорываться незваным гостем в фирмы, предлагая им рекламное обслуживание от газеты. Обещанный ему процент от стоимости рекламы впечатлял. Мой заработок будет скромнее, зато и обязанности мои проще.
Марианна отбарабанила официальную часть, как скучный урок и, обращаясь ко мне, совсем по-свойски добавила:
– Вам повезло: мы как раз искали человека на выездное обслуживание! Можете чесать без заморочек, потому что обращений к нам тьма-тьмущая. Издание «Всем привет!» одним из первых в городе на рекламный рынок выкатило, теперь рекламодатель сам к нам бежит.
Брови мои вздрогнули, я прикусила сжатые костяшки пальцев. Все происходящее казалось мне абсолютно немыслимым. Ладно, что вместо репортеров набирают агентов – это сейчас в духе времени. Но орудовать чужим брендом, прикрываться известным изданием – верх наглости! Ведь по телефону Синицын четко назвался завредом «Городских новостей», надо еще раз посмотреть, что в пропуске написали. Однако пропуск лежал в пластиковой обложке паспорта, а паспорт на столе у менеджера.
– Есть вопросы, Галина? – с ласковой вкрадчивостью спросила Марианна.
Ее притворное участие вывело меня из себя. Кулаки мои разжались, и освобожденные пальцы запрыгали перед ее и моим носом, будто кисти рук дирижера:
– Значит, это газета «Всем привет!». Видела: ее по средам у метро раздают. Только реклама и объявления, и ничего больше!
– Вот, блин! Толком вы можете сказать, что вас не устраивает?
Марианна, с несколько озадаченным видом, повернулась к своему столику, налила из прозрачной пластиковой бутылки воды в стакан и протянула его мне:
