Николай Кузнецов - Лукин Александр Александрович (читаем книги онлайн txt) 📗

Кузнецов убеждал не только земляков, он настоял, в мае 1929 года, чтобы вступила в одну из старейших на Урале коммун «Красный пахарь» и его собственная семья. Той же весной Николай впервые использовал па практике знания, полученные за три года обучения в Тюменском и Талицком техникумах – помог колхозникам составить правильный, обоснованный план посевных площадей. Это была серьезная помощь, так как крестьяне, привыкшие иметь дело с узкими индивидуальными наделами, на первых порах чувствовали себя нерешительно на больших участках с перепаханными межами.

И вдруг тяжелый, злой, незаслуженный удар…

Активность Кузнецова, его принципиальность и требовательность пришлись не по вкусу некоторым его однокашникам. Сплелись в тугой узелок задетое самолюбие и зависть. Это был настоящий заговор со всем арсеналом подлых средств от подтасовки протоколов (как потом выяснилось, большинство членов бюро ячейки, хорошо знавших Кузнецова, отсутствовали на спешно созванном его недругами заседании) до прямой клеветы. Кузнецова обвинили в кулацком происхождении, в дружбе с «сомнительными элементами» и бог весть в чем еще. Отца его, действительно совершившего когда-то ошибку, но искупившего ее последующей честной службой в Красной Армии, произвели в… белогвардейские офицеры.

Абсурдность всех пунктов «обвинения» была очевидна, но на то и существует демагогия, чтобы белое выдавать за черное, а черное за белое.

Сильный и чистый человек, Николай Кузнецов был готов к любым испытаниям, но только не к испытанию подлостью. Он вспылил в первый и последний раз в жизни. Этого и ждали от него провокаторы. Кузнецова исключили из комсомола, а затем, как следствие, из техникума.

Нужна была недюжинная сила воли, чтобы выстоять, не впасть в отчаяние, не озлобиться, не растерять веры в людей и людскую справедливость.

Кузнецов выстоял. Доказательство тому вся его последующая жизнь.

Он покинул Талицу и переехал в город Кудымкар Коми-Пермяцкого округа. Здесь он начал работать помощником таксатора по устройству лесов в окружном земельном управлении.

Так закончилась юность Николая Кузнецова.

ГЛАВА 2

Годы, проведенные в Кудымкаре, стали счастливыми годами в жизни Николая Кузнецова. Здесь он нашел интересную, целиком захватившую его работу, новых друзей, наконец, вновь обрел то душевное равновесие, которого почти было лишился в последние месяцы в Талице – после апелляции в Центральный Комитет ВЛКСМ все «обвинения» против него были сняты, а сам он в комсомоле восстановлен.

Грамотных, к тому же и политически достаточно подготовленных работников в отдаленных, глухих местностях, каким считался Коми-Пермяцкий округ, тогда не хватало, и каждого дельного человека старались использовать со стопроцентной отдачей его сил, способностей и энергии, не говоря уже о знаниях.

Загрузили и Николая – кроме своей основной работы, он непрестанно выполняет задания исполкома в проведении различных сельскохозяйственных кампаний и по коллективизации. Изъездил, исколесил за четыре года не только прилегающие к Кудымкару места, по и территорию всего округа, вплоть до самых его дремучих углов.

По воспоминаниям, в то годы Николай был строен, сухощав, носил ладно сидевшую на нем комсомольскую юнгштурмовку, перехваченную портупеей, и единственную на весь Кудымкар кудлатую белую папаху. Приметен был жизнерадостностью и удивительно ровным характером. В отличие от многих сверстников он уже тогда умел рассчитывать свое время. Во всяком случае, товарищи его, постоянно встречавшие Николая на работе, на занятиях в кружке политграмоты, в самодеятельности, на собраниях, лыжных и стрелковых соревнованиях, даже и не подозревали, что ко всему прочему он еще готовится вступать в институт, так как твердо решил сменить специальность и стать инженером-конструктором, и изучает языки.

Да-да, именно языки, а не язык, потому что, кроме немецкого, Кузнецов взялся еще за очень трудный коми, так как справедливо полагал, что нельзя успешно работать с местным населением, если не владеть его родной речью, не знать его культуру.

Познакомившийся с ним в Кудымкаре коми Андрей Кылосов, ставший впоследствии в Свердловске известным скрипичным мастером, вспоминал, что Николай настолько хорошо владел языком, что он, Кылосов, некоторое время даже серьезно думал, что Кузнецов тоже коми по национальности.

Активное участие Кузнецова в борьбе с кулачьем и в коллективизации крестьянства едва не стоило ему жизни: однажды ночью в глухом месте города на него совершила нападение группа кулацких сынков. Жизнь Николаю спас в тот раз старый, времен империалистической войны наган, который был ему выдан накануне для поездки в дальний район за значительной суммой казенных денег. Бандиты, уверенные, что не встретят серьезного сопротивления, нарвались на человека не только смелого, но и вооруженного.

После восстановления в комсомоле Николай привел в порядок и свои дела в техникуме – администрация, осознавшая, что произошла тяжелая ошибка, охотно пошла ему навстречу, и нужный диплом он в конце концов получил. Однако документ об окончании среднего специального учебного заведения теперь уже Кузнецова не удовлетворяет.

Летом 1932 года Кузнецов берет отпуск, приезжает в Свердловск и успешно сдает приемные экзамены на заочное отделение индустриального института.

К тому времени в столицу Урала перебирается на постоянное жительство и вся его семья. Чтобы быть ближе и к ним, и к месту учебы, через два года едет в Свердловск и Николай. Его новая должность – статистик в тресте «Свердлес».

Но мать Кузнецова, Анна Петровна, встречи со старшим сыном не дождалась: она умерла так же неожиданно и скоропостижно, как умер и отец, Иван Павлович.

Еще один год – и последний – отдает Кузнецов старой лесной специальности, а затем переводится с заочного отделения на вечернее и поступает работать на знаменитый «завод заводов» – Уралмашзавод, сердце индустриального Урала.

Его зачисляют расцеховщиком конструкторского отдела. Служебные обязанности Николая – следить за прохождением бесчисленных чертежей по всем цехам завода-гиганта.

Сохранилось очень немного документов от этого периода жизни Кузнецова, поэтому есть смысл привести хоть один из них – производственную характеристику: «Принятый на должность расцеховщика в БТК [1] конструкторского отдела тов. Кузнецов Н. И., будучи на испытании с 5 мая по 5 июня 1935 года, проявил себя как хороший работник с первых дней. Усвоил за испытательный срок возложенные на него обязанности прекрасно. Работой интересуется, стремится к усовершенствованию. В целях создания бесперебойного снабжения цехов чертежами тов. Кузнецов работает не покладая рук и готов выйти на службу при первом его вызове. В общественной работе участвует».

Уралмаш стал для Кузнецова не только важной производственной, но и жизненной школой.

На заводе Кузнецов получил практически неограниченную возможность совершенствоваться в немецком языке. В те годы на Уралмаше, как и на других предприятиях страны, работало много иностранных инженеров и мастеров, особенно немцев, так как своих, отечественных, специалистов у нас еще не хватало.

Это были разные люди, некоторые из них приехали в СССР только для того, чтобы заработать побольше денег (платили им в твердой валюте), другие искренно стремились помочь Стране Советов своими знаниями в строительстве социализма.

Обаятельный и общительный, умевший легко сходиться с самыми разными людьми, Кузнецов вскоре завел знакомство с несколькими такими специалистами. Он встречался с ними и по работе, и в домашней обстановке во внеслужебное время, беседовал по-немецки на самые разнообразные темы, брал читать книги.

Инженеры, с которыми он познакомился, происходили из разных частей Германии; благодаря этому Николай Иванович стал теперь практиковаться не в немецком языке вообще, но изучать многие его диалекты и наречия. Это чрезвычайно помогало ему впоследствии в боевой деятельности, когда, вращаясь повседневно в среде гитлеровских офицеров, он в зависимости от обстоятельств выдавал себя за уроженца той или иной местности Германии. Недаром сам гаулейтер Восточной Пруссии Эрих Кох после получасовой беседы с Николаем Кузнецовым не только ничего не заподозрил, но без тени сомнения признал в нем… своего земляка – пруссака.