Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой - Радько Наталья Ефимовна (читать книги бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Один из соседей потом расскажет, что видел в глазок, как Лена одну за другой зажигает спички. Они ломались, сгорали в ее руках. Сосед подумал, что она вышла покурить. Он не видел, как пропитанное керосином платье все же загорелось, как огонь потянулся к лицу, волосам. В это время Елена уже шла неторопливым шагом с шестого этажа вниз. Во многих квартирах были люди, но она не позвонила ни в одну дверь. На третьем этаже, кроме гари и обгорелой кожи, — следы крови. Видимо, там она упала. Из подъезда вышла уже без платья. Оно превратилось в коричневую корку, вожженную в кожу. Волос не было, на лице живыми оставались только глаза. Рядом была Тверская с обилием людей, машин, где была возможна помощь. Но она пошла через арки, дворами, к театру Моссовета. Она остановилась перед вахтершей Галиной Михайловной, которая, конечно, ее не узнала, взглянула пронзительно и страшно. И упала. Потом появился участковый милиционер. Видимо, кто-то из соседей все-таки ему позвонил, он вызвал «скорую», которая повезла Елену Майорову в Институт Склифасовского. Когда ее там снимали с носилок, одна медсестра сказала: «На артистку одну похожа».
— Я — артистка, — сказала Лена.
Ее привезли в пять часов. Врачи сразу стали искать родственников, знакомых. В девятнадцать сорок Елена Майорова покинула землю. Она оставила тем, кто ее знал, страшное наследство: муки, сомнения, вопросы без ответа.
Сначала церковь отказалась отпевать Майорову, поскольку самоубийцы — грешники. Для мужа Сергея это был невыносимый момент. Он считал, что их брак так трагически закончился во многом из-за того, что они не обвенчались. Задним числом пришлось найти свидетелей, которые якобы слышали слово: «Помогите». В театре Моссовета кто-то даже сказал, что Лена произнесла: «Прости меня, Господи. Прости, Сережа». Вряд ли это было возможно хотя бы по причине адской боли. Могла кричать в первые минуты, но не закричала. А потом… Потом факелы догорают молча.
Родственники приложили много усилий, чтобы смерть Елены Майоровой была названа «несчастным случаем». Например, журналистка Ямпольская, встретившись с сестрой Сергея Светланой, предложила такой вариант. У Лены болит горло, она решила его прополоскать керосином, пролила на платье, закурила, а дальше все, как было. Светлана ухватилась за эту идею: «Я об этом не подумала, но может быть и так». Версия пошла гулять по газетам и телефильмам. Но в биографии Майоровой, написанной Ямпольской, автор отрекается от собственной версии. Так быть не могло. «Похоже на правду, но не правда — вот что думаю я теперь о своем «дедуктивном» открытии. Расставаться с ним жаль, но приходится. У авиационного керосина легко воспламеняются только пары. Пролитый на ткань, он не горит — во всяком случае, единичная искра здесь бессильна. Надо долго держать вещь в открытом пламени — вот прочему лестничная клетка была засыпана обгоревшими до основания спичками». Честно говоря, это и не было похоже на правду. Мороженым Лена керосин, что ли, закусывала? В вечернем платьем, днем, одна в квартире? И это обилие спичек, к сожалению, не оставляет повода для сомнений. Майорова, девочка-отличница, при всех своих выходках, алкогольных провалах была трезвым, умным и сильным человеком. Она была чистюлей и максималисткой. В самоуничтожении, страшнее которого не придумаешь, она не оставляла для себя шансов спастись.
На прощание с ведущей актрисой МХАТа не пришел главный режиссер. Один из журналистских изысков — версия о том, что он не простил любимой женщине такого чудовищного ухода. Бросила, мол. Мне кажется, правда проще и яснее: страх и чувство вины. Во всяком случае, так сказал бы любой криминалист. На роли Майоровой срочно ввели других актрис, ее портрет через несколько дней сняли со стены в фойе. Еще один человек повел себя так, что трудно не вспомнить о шапке, горящей на воре. Съемочная группа «Странного времени» во главе с режиссером Натальей Пьянковой пришла на похороны перепуганной кучкой. Все в темных очках. Плакал только Олег Васильков. Пьянкова после похорон по свидетельству очевидцев пыталась смыть пленки со снятым материалом. Ее многие обвиняли в том, что она серьезную актрису втянула в мутное, невыносимое для чистой души занятие. Впрочем, она быстро оправится и даже найдет для себя возможность пиара. Она начнет рассказывать журналистам, что «Странное время» раскрыло Елене Майоровой ее суть и потому она пошла на такое открытое самоуничтожение. На «моноспектакль». Язык повернулся. После этих слов трудно не согласиться с Сергеем Шерстюком, предъявившим Пьянковой тяжелейшие обвинения. Он не пойдет с ними в прокуратуру. Он напишет все, что думает, самому близкому, единственно близкому человеку — жене Лене. Он всю их совместную жизнь вел бесконечные беседы с ней в своем дневнике. У них было мало времени на разговоры. Ее гибель оставила ему единственную возможность душой приблизиться к душе. После его смерти дневники под названием «Украденная книга» будут опубликованы в журнале «Октябрь». До его смерти оставалось ровно девять месяцев. Раковую опухоль обнаружили после гибели Лены, а горе страшно ускорило процесс. Он пишет почти до последнего дня. И все о ней, все — ей. Он терпит невыносимые муки, но смерти он не боится, он надеется на нее, как на возможность вновь быть вместе. «Нас с тобой — просто-напросто — убили. Нашли дорожку. Я без тебя жить не буду. Я — твой. Ты меня получила не на двенадцать лет и семьдесят пять дней, а на всю-всю — жизнь». «Родная моя, мы знакомы двенадцать лет и шесть месяцев. В пять часов откроется моя выставка «Ты и я». Я очень болею. Господи, помоги мне прийти хотя бы на открытие. Я очень тебя люблю. Ты жива, Леночка, это я умер». В предисловии к «Украденной книге», написанном Игорем Клехом, есть такие слова: «Это история, которую надо рассказывать с конца». Так я и поступаю.
ГЛАВА 2
По факту загадочной гибели актрисы Елены Майоровой, как водится, было заведено уголовное дело. Рассматривались версии самоубийства, несчастного случая и убийства. Единственным подозреваемым третьей версии стал Сергей Шерстюк. Безумно влюбленный муж, знавший о том, что в последнее время у его жены был молодой любовник. Вряд ли Сергей заметил, что его допрашивают как подозреваемого. Узнав о своем невероятном горе, он выпал из действительности. Он никого не видел и не слышал. Он все шел и шел по этой лестнице — с шестого на первый, по этому двору, — пытаясь попасть в ритм ее походки, пристроиться, услышать последние мысли, понять. Он ни минуты не сомневался в том, что она уничтожила себя продуманно и сознательно. Но это было ее право, ее логика. Сергей не жалел себя, оставленного со своей великой любовью на пепелище. А ведь жалость к себе могла бы его спасти. Просто его выбором стал зажженный ею огонь. Все остальное — предательство. Он горел дольше, чем она, — девять месяцев без ночей и дней, ни на секунду не забывая о том, что произошло. «Что?! Лена!» Только однажды он напишет в отчаянии: «Неужели был настолько плох, что со мной незачем было оставаться? Ну, просто, чтоб побыть» Но в следующей фразе найдет для нее оправдание: он же оставил ее, уехав на дачу…. Пока Сергей искал свою единственную женщину на земле, пока насмерть боролся с мыслью о том, что именно на земле ее нет, его родные прятались от звонков и вопросов, родственники Лены ехали в Москву с далекого Сахалина. МХАТ, друзья, знакомые пребывали в шоке. А работники морга звонили начальнику 108 отделения милиции по поводу того, что тело актрисы у них никто не забирает. Бедная Леночка Майорова, о которой в те дни говорили все, вновь по стечению обстоятельств оказалась брошенной. Сергей так и не сообразит, с чего нужно начинать эти страшные хлопоты. Все взяли на себя друзья и театр.
Дело об убийстве возбуждено не было, по поводу самоубийства следствие старалось избегать официальных комментариев, родные, театр, знакомые дружно заявили о том, что был просто несчастный случай, детали которого в разных интерпретациях не совпадали. Лишь агентство «МК-Новости» и «Коммерсантъ», сославшись на информацию правоохранительных органов, сообщили: покончила с собой известная актриса Елена Майорова. Я занималась в те годы журналистскими расследованиями, общалась с криминалистами, экспертами, следователями. Должна сказать, что у профессионалов двух мнений не было. Речь шла о продуманном, публичном самоуничтожении с особой жестокостью по отношению к себе. И по отношению к нему. У этого самосожжения — не женский почерк. Психологи считают, что хотя женщины чаще совершают попытки суицида, именно мужчины лишают себя возможности спастись. Перерезать вены и полезть в петлю, встать на подоконник высокого этажа и застрелиться — это мужской почерк. То, что совершила 23 августа 1997 года Елена Майорова, конечно, трудно, почти невозможно принять, как ее выбор. Яркая, заметная, нестандартная актриса, прекрасная женщина, любовь которой нужна была как минимум трем мужчинам, добрый, великодушный, порядочный человек. Почему она ступила в эту адскую боль, отдала огню все — чистое лицо, прекрасную кожу, красивое тело? А за пару минут до этого, как хорошая хозяйка, убрала все на кухне, помыла посуду, оставила на столе сумочку с паспортом. И вышла на площадку с коробком спичек, чтобы не вернуться никогда и никуда.
