Героический рейд 20-й - Ильин Петр Сысоевич (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Я вспомнил его сменщика. А. В. Казаков был под стать ему: такой же смелый, умный и хороший специалист. На его счету, о чем писала бригадная газета, было три тысячи обезвреженных немецких мин.
Посоветовав Блохину быть повнимательней, я ушел.
Наступил рассвет, над Калачом появилась ненавистная нам «рама». Она, как коршун, парила над позициями, высматривая себе жертву и фотографируя оборону. Мы хорошо знали, что скоро она наведет на нас бомбардировщиков. И точно, не прошло и часа, как прилетели стервятники и начали бомбить траншеи. Но все обошлось хорошо, благодаря тщательной маскировке.
В конце первой половины дня настроение у бойцов поднялось. В бригаду прибыл целый батальон пополнения — около 900 человек. Почти все они уже участвовали в боях с фашистами, а это большое дело. Тут же я выделил из батальона взвод на оборону островка, что правее моста. Для остальных бойцов пополнения тоже нашлось много дел.
Под вечер мы с комиссаром бригады старшим батальонным комиссаром Дмитрием Давыдовым решили во всех частях и подразделениях провести митинги в связи с Приказом Верховного Главнокомандующего Сталина № 227.
Приказ был очень строгий, нужный и своевременный. В нем говорилось, в каком положении оказалась наша страна, что требуют советские люди от своей родной Красной Армии. А Родина требовала от бойцов и командиров: «Ни шагу назад с боевых позиций!», «Стоять насмерть!». Таков краткий смысл этого приказа.
По всем частям и подразделениям для проведения митингов по этому приказу были посланы политработники: начальник политотдела бригады майор Р. А. Михайленко; зам. начальника политотдела по комсомолу старший лейтенант В. В. Мамаев; инструкторы политотдела майор М. Н. Дегун, капитан Г. С. Заварзин; комиссар штаба бригады майор Скрыпник. Мы с комиссаром Дмитрием Давыдовым пошли в части, поставив цель побывать во всех подразделениях.
Митинги прошли очень хорошо. В своих постановлениях в ответ на приказ Верховного Главнокомандующего бойцы и командиры поклялись стоять насмерть. Полное единодушие мнений явилось следствием того, что мы особое внимание уделяли политической работе с личным составом. Регулярная политическая подготовка, марксистско-ленинская закалка позволили нам вооружить личный состав такой силой, которая в дальнейшем вылилась у них в огромный героизм, в великое чувство патриотизма и непоколебимую веру в победу над врагом…
Не успел еще забрезжить рассвет, как снова появилась все та же злополучная «рама». Через несколько минут вновь началась бомбежка нашей обороны. Стервятники летали над головами бойцов, сбрасывая бомбы, безнаказанно спускаясь низко, обстреливали наши укрепления из пушек и пулеметов. Обидно, конечно, когда можно дать сдачи, да нечем. Отвечали только малоэффективным винтовочным огнем. Но и в этих условиях времени не теряли. Несмотря на бомбежку, продолжали улучшать оборону и позиции огневых точек в узлах сопротивления.
Бруслик Николай Ефимович, бывший заместитель командира бригады по тылу.
В полдень ко мне на НП пришли начальник политотдела бригады майор Роман Алексеевич Михайленко и его заместитель по комсомолу старший лейтенант Виктор Васильевич Мамаев. Они доложили, что на учете в бригаде всего числится 130 коммунистов и 300 комсомольцев и что все коммунисты и комсомольцы получили задание: в бою быть образцом для остальных. Они обязались учить бойцов взаимной выручке, в схватках с фашистами сражаться не жалея своей жизни. Тут же Мамаев сообщил, что во всех подразделениях среди комсомольцев создан «счет мести» фашистам за Зою Космодемьянскую и Юрия Смирнова. Смысл его заключался в том, что каждый комсомолец будет отмечать зарубками на прикладах своего оружия — винтовки, автомата, пулемета или ружья ПТР — количество уничтоженных фашистских захватчиков.
В беседе выяснилось, что в бригаде много бойцов и командиров разных народностей и национальностей, которых надо было крепко сплотить в единую боевую семью, провести с ними разъяснительную работу.
Разговаривая с политработниками, слушая их, я подумал:
«Молодцы, черт возьми! Сила какая идет на нас, а они находят способы, как победить эту силу, вселяют в бойцов веру в победу. Молодцы!»
Пользуясь временным затишьем, я решил на несколько часов заехать в город Красноармейск к брату моей жены, чтобы узнать, нет ли весточки от моей семьи. Меня одолевали тягостные думы. Семья эвакуировалась из Киева в Воронеж, а там, по радиосводкам, шли тяжелые бои с противником, который сильно бомбил Воронеж.
Приехав к брату жены, застал у него своего 16-летнего сына Владимира. Оказывается, чтобы найти меня под Сталинградом, он прошел без денег, голодным от Воронежа до Красноармейска. Ребенок спал мертвецким сном после такой изнурительной дороги. Я не мог удержаться и, обняв сына, стал целовать его.
Володя рассказал, что мать при бомбежке Воронежа была тяжело ранена и засыпана землей, а потом была отправлена куда-то. А старшая дочь Валентина где-то воюет здесь же под Сталинградом в 95-й стрелковой дивизии в 103-м медсанбате.
Выслушав сына и забрав его с собой, я немедленно выехал в Калач. Там его зачислили красноармейцем в бригаду. Он участвовал в боях под Калачом и Сталинградом, потом в 1943 году окончил в Саратове 1-е артиллерийское училище самоходной артиллерии. Вначале преподавал в городе Горьком в офицерском полку самоходную артиллерию, а затем был командиром самоходной артиллерийской установки. Участвовал в боях под Ленинградом, Псковом, в Литве и в конце июля 1944 года геройски погиб в неравной схватке с двумя «Фердинандами». Погиб он, когда ему исполнилось ровно 19 лет. Вот что писал матери Володи его боевой друг и командир старший лейтенант Иван Тремасов:
«Я друг Володи еще по прошлой службе в 20-й мотострелковой бригаде, где командиром его отец. Позднее, в мае 1944 года, мы неожиданно встретились и стали работать вместе с Владимиром Ильиным…
Мы участвовали в прорыве обороны немцев на реке Проня, в форсировании рек Бася, Днепр, Березина, Неман. Месяц с лишним мы наступали, появлялись в глубоком тылу у немцев, где их настигали огнем и гусеницами своих громадин. На счету героя Володи до 100 уничтоженных фашистских солдат и офицеров, 10 пушек, три средних немецких танка, 20 автомашин, 26 повозок. Ильина знает, пожалуй, вся действующая пехота на 3-м Белорусском фронте. Но вот настал несчастный день 29 июля 1944 года… Володя выдвинулся вперед, обогнав наши танки в погоне за отступающими „фердинандами“, и из засады в районе Стрежельце его машина была в упор подбита вражеским танком. Осколками от снарядов были перебиты его ноги и пробита грудь. Он был мертв. Володя награжден двумя орденами Отечественной войны I и II степеней… После торжественных похорон мы над его могилой поклялись отомстить фрицам за его смерть… (Полевая почта 05245, И. Е. Тремасов)».
Так сражался с немецко-фашистскими захватчиками за нашу родную землю комсомолец Владимир Ильин. Участвуя в боях за Калач и Сталинград, он мне как-то говорил: «Не бойся, папа, в боях с фашистами я тебя никогда не подведу». И он не подвел, свой долг выполнил с честью.
Сейчас в городе Пренай Литовской ССР на братском кладбище есть могила Владимира, а благодарное население города за проявленный им героизм и отвагу в освобождении их города решением городского исполкома Совета депутатов трудящихся одну из улиц города Пренай назвало именем Владимира Ильина, а пионерия школы-интерната назвала его именем пионерскую дружину.
Я позволил себе это отступление по одной причине — мой сын был бойцом 20-й мотострелковой.
В бригаде кропотливо совершенствовали узлы сопротивления в обороне, ежедневно с личным составом проводили занятия по боевой и политической подготовке. Бойцы и командиры с большим сознанием относились к учебе и занимались охотно.
Четырнадцатого августа враг вплотную подошел к Дону, и все части 62-й армии под сильным нажимом крупных сил противника отошли на левый берег. Беспрерывно грохотала канонада по долине реки, трещали пулеметы, свистели пули, носились в воздухе стремительные «мессеры», на нашу оборону сбрасывали смертельный груз «юнкерсы».
