Генерал в Белом доме - Иванов Роберт Федорович (читаем книги онлайн TXT) 📗

Чтобы быть возможно ближе к месту боевых действий, Эйзенхауэр 7 июля прибыл на Мальту. Все было готово к началу десантной операции, но неожиданно налетел шторм. Резкий ветер и большие волны грозили сорвать действия авиационных и военно-морских сил.

Опасаясь риска, многие штабисты высказались за перенос сроков высадки. Это значило бы передвинуть сроки вторжения на 2-3 недели, чтобы дать возможность флоту заново сосредоточиться. Кроме того, терялся элемент внезапности, которому в плане Эйзенхауэра отводилось столь большое место. Метеорологи, правда, обещали улучшение погоды ко времени начала операции. Но на их предсказания, как показывала практика, можно было надеяться не больше, чем на три «счастливые» монеты – американскую, английскую и французскую, которые Эйзенхауэр всегда носил в кармане.

Решение мог принять только главнокомандующий. На него же возлагалась и вся ответственность в случае неудачи высадки. И он принял решение. В Вашингтон на имя Маршалла пошла телеграмма: «Операция начнется в запланированное время» [230].

Опытный штабной работник, Айк тщательно планировал и готовил все операции, которыми руководил. Однако он никогда не вмешивался в детали работы подчиненных, считал, что каждый командир должен нести ответственность за предпринимаемые действия. Помимо этого, Эйзенхауэр вполне логично полагал, что детали боевой обстановки мог знать только тот, кто осуществлял непосредственное руководство на том или ином участке фронта.

Во время одной из первых встреч с Черчиллем речь зашла о подробном инструктаже, который премьер, считавший себя выдающимся военачальником, давал командующему английскими вооруженными силами в далеком Египте. Эйзенхауэр со всей откровенностью заявил Черчиллю, что он на месте английского генерала не принял бы этих указаний и отказался от командования.

Доверяя своим подчиненным, Айк никогда не останавливался перед необходимостью снять с занимаемой должности того, кто не оправдывал возлагавшихся на него надежд. Во время боев в Северной Африке он говорил генералу Паттону, что нужно не колеблясь освобождать от командных должностей «любого командира, в способностях которого выполнить порученное ему дело можно усомниться». Эйзенхауэр отмечал, что такие решения «требуют смелости больше, чем что-либо другое» [231].

В целом погода не внесла резко отрицательных корректив в намеченные планы, и высадка в Сицилии прошла успешно.

В Италии, как и в Северной Африке, в обязанности Эйзенхауэра входило решение не только военных, но и определенных политических проблем. Он решал их, руководствуясь планами англо-американских правящих кругов. Эти планы в Италии были направлены в первую очередь на то, чтобы не допустить, по определению Черчилля, «хаоса, большевизации или гражданской войны» [232].

Эйзенхауэр, как главнокомандующий Средиземноморским театром военных действий, на котором сосредоточилась объединенная группировка англо-американских вооруженных сил, оказывал всемерную поддержку правительству маршала П. Бадольо, созданному в Италии после ареста 25 июля 1943 г. Муссолини. Бадольо был представителем монополистической буржуазии, монархистов и высших военных кругов. Он подготовил и осуществил агрессию против Эфиопии, руководил итальянской интервенцией в Испании. Внутри страны Бадольо стремился не допустить революционных выступлений трудящихся, а во внешней политике его главной задачей было заключение сепаратного мира с западными союзниками.

За шесть недель боев итало-немецкие войска потеряли 135 тыс. пленными и 32 тыс. убитыми и ранеными. Общие потери союзников равнялись 25 тыс. человек [233]. Подавляющее большинство пленных составляли итальянцы, которые, не желая воевать за фашистское правительство Италии, сдавались целыми воинскими частями.

В «Истории Второй мировой войны» отмечается, что ряд западных авторов стремится «преувеличить значение операций англо-американских войск в Италии, выдать их чуть ли не за открытие второго фронта в Европе и доказать их определяющее влияние на исход боев на советско-германском фронте… Высадка союзников в Сицилии, где в это время находились всего две немецкие дивизии, не создавала никакой угрозы самой Германии и не могла изменить стратегической ситуации на Востоке» [234].

Политическая цель западных союзников заключалась в том, чтобы направить свои вооруженные силы через Италию на Балканы и установить в странах этого региона режимы, подчиненные Англии и США. Оливер Литлтон, один из английских министров того времени, писал позднее, что Черчилль «настойчиво обращал внимание на преимущества, которые могут быть получены, если западные союзники, а не русские, освободят и оккупируют некоторые столицы, такие как Будапешт, Прага, Вена, Варшава, составляющие часть самой основы европейского порядка» [235].

В целом операции союзников в Италии не дали того быстрого военного эффекта, которого ожидали от них ее организаторы и исполнители. «С политической точки зрения кампания породила глубокое недоверие французов и русских к американцам и британцам, и те, и другие хотели открытия второго фронта в северо-западной Франции, и те, и другие очень подозрительно отнеслись к сделке с Дарланом и к переговорам Эйзенхауэра с Бадодьо. Кампания принесла минимальные военные достижения ценой дипломатического провала» [236].

Однако бесспорным положительным итогом операций в Северной Африке и Италии являлось то, что Эйзенхауэр, все западные союзники в канун их главной военной акции в Европе – форсирования Ла-Манша – приобрели столь необходимый опыт крупных военных операций, который не дается никакими военными академиями и штабной работой на самом высоком уровне. Когда в ходе операций союзников на Апеннинском полуострове Италия была выведена из войны, представители западных держав сосредоточили в своих руках всю полноту власти в этой стране. Еще до создания военно-политической комиссии в составе представителей США, Великобритании и СССР западные союзники передали Эйзенхауэру как главнокомандующему Средиземноморским театром военных действий все те функции, которые по предложению Советского правительства должна была бы выполнять эта комиссия [237].

Когда Советское правительство по просьбе Итальянского правительства пошло на обмен представителями правительств с Италией, это вызвало негативную реакцию со стороны США и Англии.

В связи с этим В. М. Молотов 25 марта 1944 г. заявил послу США в СССР А. Гарриману, что «нет оснований, чтобы согласиться с таким толкованием прав и компетенции главнокомандующего на освобожденной территории Италии, смысл которых сводится к неприемлемому для Советского Союза отрицанию права союзного государства устанавливать непосредственные отношения с Итальянским Правительством без санкции главнокомандующего». Руководитель советского внешнеполитического ведомства подчеркивал, что «установление такого контакта не имеет никакого отношения ни к «ведению военных операций в Италии, ни к осуществлению условий перемирия, т. е. к вопросам, относящимся к компетенции главнокомандующего англо-американскими вооруженными силами в Италии или к компетенции Союзной Контрольной Комиссии» [238].

В своей военной и политической деятельности в Италии Эйзенхауэр, так же как и в Северной Африке, первостепенное внимание уделял всему тому, что способствовало укреплению англо-американского сотрудничества. Он проявил незаурядные способности дипломата, умело лавировавшего, когда надо было урегулировать всевозможные споры и конфликты, возникавшие между американскими и английскими военачальниками.