Реквием (СИ) - Единак Евгений Николаевич (лучшие книги .txt) 📗
Все почему-то продолжали смотреть в его сторону. Огляделся. Бугры наледи, образовавшейся из тающего снега, стекающего с крыш частой капелью, листы картона на льду. На одном из них, как на лыжах, и поехали по склону ледяного бугра его ноги, а голова с размаху ударилась затылком о бугристую серовато-черную наледь.
Покрутил головой. Пощупал затылок. Признаков перелома костей черепа не было. В это время подбежал сын Женя, студент медицинского факультета университета и, поддерживая, приподнял:
— Не тошнит? Голова не болит? Вызвать скорую? Домой не поедешь! Тем более за рулем!
Гул котлов и колокольный звон в ушах стихал. Стали сильно болеть, словно перерубленные в кистях, обе руки. Боль была пульсирующей, казалось, она вырывается из отрубленных кистей частыми сгустками невыносимых ощущений. Помимо воли взгляд остановился на собственных, оголенных ударом и скольжением по наледи, руках. Особенно внимательно осмотрел обе руки в самом начале предплечий, где пульсировала боль. Кисти были на месте. Пошевелил пальцами. Натянул рукава куртки.
Словно вырвавшись из длительного мутного подводного плена далекого, никогда не виданного, Евфрата, глубоко вдохнул. Пронзительно чистый прохладный воздух ворвался в легкие. За несколько дыхательных движений тугой воздух расправил, сжавшуюся в результате удара позвоночником об лед, грудь.
Подошла Таня с шапкой в руке. По словам родных, его спасла шапка. Она смягчила удар затылком об ледовый бугор и отлетела на несколько метров кзади. Подумал:
— Не могла шапка смягчить такой сильный с громким треском удар, который привлек внимание всех, находящихся в радиусе двадцати — тридцати метров.
Внимательно осмотрел место удара головы о наледь. Лед был толстый, без воздушных пузырьков и полостей. Откуда был треск, как выстрел, который слышали и другие?
— Просто повезло, — пронеслось в голове. — Чудес не бывает…
Встал на ноги. Если бы не, снующие под кожей и покалывающие от бедер до самых кончиков пальцев обеих ног, мурашки, можно сказать, что ноги в порядке. Легкое головокружение. Словно несколько минут назад выпил рюмку доброго коньяку.
Несмотря на настояния сына и жены, решил ехать домой самостоятельно, за рулем. Чуть более двухсот километров. Чепуха! В молодости дальние путешествия за рулем автомобиля никогда не утомляли его. Наоборот. Длительная езда снимала нагрузку, освобождала мысли от разной шелухи. За рулем движущегося автомобиля думалось удивительно ясно и продуктивно.
Сел за руль. Вроде все нормально.
— Поеду, а там посмотрим. Если что, уверен, успею остановиться. Безрассудно? Как сказать… Почему-то был уверен, что с ним ничего плохого не может случиться. С другими случается, а с ним не должно…
На бетонке приоткрыл окно. С шумом в салон ворвался встречный ветер. Голову приятно холодило. О чем-то спросила жена. Встречный ветер шумел в левом ухе. Из-за шума ветра не разобрал ни одного слова. Полностью поднял боковое стекло и чуть приоткрыл ветровое окошко своего старенького верного «Москвича».
Таня снова заговорила. С удивлением, граничащим с изумлением обнаружил, слышит жену только левым ухом. Украдкой взглянув в сторону супруги, плотно закрыл пальцем левое ухо. Все звуки остались за его ушами. Как говорят, глухо, как в танке. Только еще глуше. Ни одного, кроме шума в правой половине головы, звука. Открыл левое ухо. В него сразу ворвалась целая гамма окружающих звуков: гула двигателя, шума ветра и голос что-то говорящей Тани.
Снова закрыл левое ухо. Все окружающие его звуки исчезли. Открыл… Затем, уже не таясь, плотно закрыл правое ухо. Никаких изменений. Открыл. То же самое. Только, накапливающаяся в темени, тупая головная боль.
Он, ЛОР-врач с большим стажем, знал что это такое. Не раз консультировал в травматологии больных с тяжелыми черепно-мозговыми травмами. Мгновенная, в результате удара, потеря слуха клинически достоверно говорит о переломе или трещине пирамиды височной кости. Еще неизвестно, что хуже. Как говорят: хрен редьки не слаще.
Сама собой возникла мысль о компьютерной томографии головы. Представил данные его компьютерной томограммы. А если где-то затаилась гематома? А может нарастающая? Расслаивающая? А вдруг сдавливающая? За четверть века работы он видел массу таких случаев. Не мог, по определению, удар такой силы не вызвать разрыва тонких, таких нежных стенок одного, а то и нескольких сосудов нежных мозговых оболочек! А внутрикостные сосуды?
Вспомнил лица пациентов, поставленных перед фактом грозного диагноза, необходимостью сложнейшей нейро-хирургической операции. В мыслях замелькало бесчисленное количество доводов pro et contra (за и против).
— Поехали! Со мной этого не случится!
Ровно через полтора-два месяца случился весенний, самый коварный гололед. А машина, как назло, не заводилась. Разрядился аккумулятор. Несмотря на левостороннюю хромоту, решил не вызывать такси.
— Пройдусь по свежему воздуху…
Перейдя перекресток у самой поликлиники, ступил ногами на лед, образовавшийся в результате замерзания воды после вчерашнего таяния снега и стекания воды с верхней части улицы, ведущей в центр. К утру образовалась мелко-волнистая наледь, на которую не обратил должного внимания.
Снова, как два месяца назад, кто-то сильно дернул обе ноги одновременно вперед и вверх. Отреагировать не успел. Весь удар пришелся только по затылочной части головы. Снова, словно выстрел, треск в голове. Сознание отключилось. Показалось, что на мгновения. Снова шум и тошнота. Только зототого купола на храмовой горе не стало.
Очнувшись, увидел свой портфель, отлетевший и проехавший по наледи в сторону на добрый десяток метров. Шапка, как и тогда, на Туче, осталась за ним в двух-трех метрах.
А вокруг него копилась толпа, спешащих на работу медицинских работников и пациентов. Подняться не спешил. Сам чувствовал, что рано.
— Надо вызвать скорую!
— Да нет! Тут недалеко, сразу в реанимацию!
— Надо же так упасть!
Над ним наклонилось лицо операционной сестры хирургического отделения. Кажется Валерия?
— Лежите, не двигайтесь, не напрягайтесь. Скорую!
Через короткое время сел на лед, вытянув и раздвинув ноги. Так сидят на дорогах, беспомощно упавшие, пьяные. Опершись на чью-то руку, встал. Кто-то из пациентов помог дойти до приемного отделения. Вот и реанимация. Словно нечистая сила, что-то пронесло его мимо белоснежных, недавно замененных стеклопакетных дверей реанимации. Поднялся на свой, второй этаж. Медленно шагая по коридору детского отделения, почувствовал, что кто-то потянул его за рукав куртки вправо, в столу поста дежурной медсестры. Повернул голову. Никого. Да-а…
Вошел в кабинет. Глаза Надежды Ивановны, медицинской сестры, стали круглыми:
— Сказали, что вы в реанимации. Несколько человек приходили друг за другом. Рассказали, что удар был таким, что был слышен очень далеко, за перекрестком. Я собралась в реанимацию.
Помолчав, Надежда Ивановна добавила:
— А еще сказали, что после такого удара Единак уже не сможет выйти на работу вообще.
В тот день сотрудники приходили и смотрели на него, как на редкий музейный экспонат. Снова фуросемид, аскорбинка, глюконат кальция, кавинтон, сермион, потом фезам… Амбулаторно… На работе…
Через несколько дней, вернее ночей, было единственное сновидение. С мучительным вниманием рассматривал пленку с результатами компьютерной томографии. Не видел ничего, даже собственного черепа. Просто большой блестящий лист пленки и одна чернота. Просто нет головы. Боялся повторения такого сна, превращения его в навязчивый. И он перехитрил его! Сам не знает, кого… Не себя ли…?
Не стал ждать повторного подобного сновидения. На следующий же день поднялся в рентгенкабинет. Была произведена рентгенография черепа в двух классических проекциях. Рентгенолог лаконично написал: Нарушения целостности костей черепа не обнаружено. Другой патологии полости черепа нет.
Почему-то вспомнилось расхожее выражение:
