Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945 - Вернер Герберт А. (серия книг .txt) 📗
Мы двигались трое суток, покрыв при умеренном волнении моря расстояние в 450 миль. На четвёртую ночь подлодка, патрулировавшая на крайнем севере Атлантики, радировала: «Конвой в сетке квадрата АЮ-35 курсом на восток. Скорость 12 узлов. Атакуйте».
Изменив курс, мы направились в давно знакомый, дальний район охоты. Другие подлодки, дешифровав радиограмму, также устремились на перехват. Однако штаб планировал использовать «У-557» иначе. Нам было приказано следовать в другой район, оставив добычу другим. Команде лодке оставалось ругаться, подобно пиратам, которые пролили бочонок рома.
Как выяснилось позже, конвой стал добычей большой «волчьей стаи». Раз за разом она торпедировала фланги, пока не уничтожила большую часть конвоя. Короткие радиограммы следовали одна за другой, извещая о нашей победе в одной из величайших битв за Атлантику. Эти радиограммы, скопившиеся на столе командира, свидетельствовали о беспощадности атак немецких подлодок, посылавших на дно суда противника одно за другим. Они были лаконичны и точны, как пуски наших торпед:
«Торпеды израсходованы. Потоплены пять судов тоннажем 24 тысячи тонн. Отправляемся на базу».
«Потоплено три судна тоннажем 18 тысяч тонн. Повреждено десять. Продолжаем преследование».
«Потопили четыре судна тоннажем в 21 тысячу тонн. Продолжаем преследование».
Жестокое сражение шло ещё двое суток. В эти часы безжалостной расправы с противником радиоаппаратура нашей подлодки была настроена на приём немецких радиостанций. Мы слушали специальные бюллетени новостей, которые информировали немецкий народ о победах германского подводного флота. Затем «волки» потеряли конвой в северном тумане, усеяв дно обломками 20 крупнотоннажных транспортов.
Когда одна из победоносных подлодок возвращалась на базу, она наткнулась ещё на один конвой и немедленно возобновила охоту. На этот раз «У-557» было приказано принять участие в атаках. По мере нашего приближения к северным широтам волнение моря усиливалось. Во время вахты на мостике меня нещадно хлестали резкие порывы ветра, морские брызги и пена. Видимость резко упала от 16 к четырём милям. Мы снова оказались в суровых климатических условиях Северной Атлантики. «У-557» сильно кренилась под действием продольных волн. Поиск продолжался второй день.
Ровно в 17.30 прозвучало:
– Тревога!
Подлодка быстро ушла под воду. Паульсен, примчавшийся в помещение центрального поста, крикнул в рубку:
– Старпом, что случилось?
Керн процедил закоченевшими губами:
– Эсминец по пеленгу тридцать, дистанция четыре тысячи метров.
Как только главмех выровнял лодку, акустик доложил, что вращающиеся на большой скорости винты медленно удаляются. Нас не обнаружили. Но тут же мы получили другую весть:
– Сильный шум впереди по левому борту. Должно быть, конвой.
Мы вышли на правый фланг предполагаемого конвоя. Паульсен приказал команде занять боевые места, а лодку погрузить на перископную глубину. Перископ ничего не обнаружил, и тогда командир распорядился поднять лодку на поверхность.
Как только рубка оказалась над водой, мы высыпали на палубу под набегавшие волны. Видимость составляла всего лишь две мили. Плотный слой облаков закрывал небо от бушующего моря. Мы тотчас бросились вдогонку за источником шума. Через 40 минут снова появился эскорт, но мы быстрым манёвром ушли от него. Морские волны, катившиеся с запада на восток, гнали нас вперёд. Лодка следовала всё дальше и дальше, преодолевая гигантские продольные волны.
Преследуя конвой в фиолетовых сумерках, мы сообщил в штаб о своей находке. Вскоре выяснилось, что конвой шёл, резко меняя курс. Два часа мы двигались на восток, совершая большие зигзаги, но так конвоя и не нашли. Крайне неохотно Паульсен приказал главмеху снова уйти под воду и продолжать поиск акустическими средствами. Акустик доложил, что слышит слабый шум по пеленгу 40 с правого борта.
Мы снова всплыли. Сумерки сгустились, и видимость убавилась до мили. Бурное море качало и бросало «У-557». Водяные валы перекатывались через лёгкий корпус лодки, хлестали нам в лицо и жгли глаза. Я пытался укрыться от них, присев на корточки и оперев бинокль на край ограждения мостика. Но свирепые вихри секли мои губы и кожу, насквозь промочили турецкое полотенце, которым я обернул шею, забирались за шиворот и в сапоги. Я трясся от ночного холода, несмотря на тройной слой одежды, зачехлённый сверху в водолазный костюм из толстой резины.
«У-557» упорно преследовала противника. Почти в полночь в окулярах моего бинокля показалась движущаяся тень. Затем их стало две… три… четыре. Паульсен и старпом тоже их увидели. Два эскорта нервно сновали в хвосте конвоя с правого борта. Ещё один совершал зигзагообразные манёвры впереди транспортной колонны. Никто не заметил нашего появления. Огромные цели – гигантские транспорты – беспечно двигались вперёд, подставляя свои широкие борта для торпедной атаки.
«У-557» постепенно вышла на угол атаки. Эскорт надвинулся на нас сквозь завесу тьмы, однако лодка снова ушла от него, прижавшись к гигантскому транспорту. Паульсен подошёл к конвою с хвоста. Ни один вражеский наблюдатель не смог бы обнаружить нашу лодку в водовороте воды, закрученном ветром. Когда она незаметно проскользнула между двумя транспортными колоннами, гигантские суда показались нам монстрами. Сквозь бушующий шторм раздался голос командира:
– Старпом, побыстрее определяй цели, мы сможем атаковать только один раз!
– Цели определены. Аппараты один-пять для стрельбы готовы!
– Право руля! – скомандовал Паульсен. – Старпом, пли!
Через несколько секунд две торпеды выпрыгнули из аппаратов. Сразу же лодка произвела ещё один веерный залп по целям, перекрывающим одна другую. Наконец последняя торпеда понеслась к ближайшему судну. Затаив дыхание, мы ожидали результата атаки.
Три мощных взрыва прогрохотали среди ночи. Почти одновременно начали извержение три вулкана. Три мощных толчка покачнули нашу лодку. Десятки сигнальных ракет взвились в небо, и бесчисленное число осветительных патронов повисло на парашютах, освещая хаотический морской ландшафт со свечением призрачных зелёных и жёлтых огней.
