Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Хачиков Вадим Александрович (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
У того же Арнольди встречаем: «В первых числах июля я получил, кажется от С. Трубецкого, приглашение участвовать в подписке на бал, который пятигорская молодежь желала дать городу; не рассчитывая на то, чтобы этот бал мог стоить очень дорого, я с радостью согласился. В квартире Лермонтова делались все необходимые к тому приготовления…» Наконец, падчерица генерала Верзилина, Э. А. Шан-Гирей, вспоминала о присутствии Трубецкого в их доме на вечере 13 июля. Именно он сидел за роялем во время ее разговора с Лермонтовым. И стал невольным виновником рокового столкновения, прекратив игру в тот самый момент, когда прозвучала фраза «Горец с большим кинжалом», которая возмутила Мартынова.
В одном из материалов о Трубецком есть фраза: «С собой в могилу он унес тайну гибели М. Ю. Лермонтова, к которой волею судьбы он был причастен». Сказано красиво. Но верно ли? Конечно, кое-какие подробности дуэли, скрытые ее участниками от следствия (и от потомства), ему были известны, но «тайну гибели Лермонтова» он вряд ли мог унести с собой в могилу. Тем не менее поклонники поэта ценят его за добрые и теплые чувства, которые они с Михаилом Юрьевичем питали друг к другу.
«Вторая бабушка» Алексей Столыпин
Фигура эта, нужно сказать, очень любопытная! Если, скажем, Михаил Глебов в лермонтоведческой литературе представляется чаще всего «белым и пушистым», а князь Александр Васильчиков выглядит, как правило, чернее черного, то Алексей Аркадьевич предстает перед нами то в белоснежных одеждах безупречного джентльмена и заботливого родственника, то в черном одеянии злодея и тайного врага поэта. Причем поляризация мнений о Монго началась еще при его жизни. К слову сказать, считается, что прозвище «Монго» дал своему дяде сам Лермонтов, увидев у него книгу «Путешествие Мунгопарка», хотя есть и другие версии – не будем тратить на них время. Просто Алексея Аркадьевича удобно именовать так – для отличения от других Столыпиных.
Алексей Аркадьевич Столыпин
В. И. Гау, 1844
Ну а чего все-таки больше выявляют в личности Монго пишущие о нем – плюсов или минусов? Увы! Если положить то и другое на разные чаши весов, то сохранится равновесие, ибо на каждый плюс обязательно находится минус и наоборот. Вот характеристики личности Алексея Аркадьевича, данные его современниками. Дальний родственник Лермонтова, М. Н. Лонгинов, писал: «Это был совершеннейший красавец; красота его, мужественная и вместе с тем отличавшаяся какою-то нежностию, была бы названа у французов „prover biale“ (легендарной). Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и, наконец, в одеянии современного льва, которым был вполне, но в самом лучшем значении этого слова. Изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца. Назвать „Монгу-Столыпина“ значит для людей нашего времени то же, что выразить понятие о воплощенной чести, образце благородства, безграничной доброте, великодушии и беззаветной готовности на услугу словом и делом. Его не избаловали блистательнейшие из светских успехов, и он умер уже не молодым, но тем же добрым, всеми любимым „Монго“, и никто из львов не возненавидел его, несмотря на опасность его соперничества. Вымолвить о нем худое слово не могло бы никому прийти в голову и принято было бы за нечто чудовищное».
А вот мнение князя М. Б. Лобанова-Ростовского: «…я много виделся с офицерами лейб-гусарского полка, расквартированного в Царском Селе… Здесь я познакомился с красивым Монго… Он тогда еще не предался культу собственной особы, не принимал по утрам и вечерам ванны из различных духов, не имел особого наряда для каждого случая и каждого часа дня, не превратил еще себя в бальзаковского героя прилежным изучением творений этого писателя и всех романов того времени, которые так верно рисуют женщин и большой свет; он был еще только скромной куколкой, завернутой в кокон своего полка, и говорил довольно плохо по-французски; он хотел прослыть умным, для чего шумел и пьянствовал, а на смотрах и парадах ездил верхом по-черкесски на коротких стременах, чем навлекал на себя выговоры начальства. В сущности, это был красивый манекен мужчины с безжизненным лицом и глупым выражением глаз и уст, которые к тому же были косноязычны и нередко заикались. Он был глуп, сознавал это и скрывал свою глупость под маской пустоты и хвастовства».
Да, прекрасную возможность дают эти отзывы желающим и поднять Монго на пьедестал, и принизить его! Тем же целям отлично служат и характеристики Алексея Аркадьевича, данные ему таким авторитетным лицом, как Лев Толстой. Так, 31 июня 1854 года он записывает в дневнике: «Еще переход до Фокшан, во время которого я ехал с Монго. Человек пустой, но с твердыми, хотя и ложными убеждениями». А запись от 26 апреля 1856 года гласит: «Обедал с Алексеем Столыпиным у Дюссо. Славный и интересный малый».
Словом, выбирай, что тебе по вкусу. Некоторые, кстати, так и делают:
«Среди людей, группировавшихся в Пятигорске вокруг Лермонтова, не все были искренними и достойными его товарищами… „Рыцарь чести“ – так характеризовали Столыпина в петербургских салонах, где Лермонтов считался „лишним“ человеком. И это вполне логично, ибо представления Столыпина о чести вмещались в рамки аристократических концепций. Лев Толстой о Столыпине-Монго выразился так: „Человек пустой, но с твердыми, хотя и ложными убеждениями“» (И. Кучеров, В. Стешиц. «И все же… Дуэль или убийство?»).
«…Если говорить о дружбе поэта со Столыпиным, то едва ли сегодня можно судить о том, достоин или не достоин ее был Монго. И если выбор Лермонтова пал на „великолепного истукана“, каким, по мнению некоторых, был Монго, значит, в этом был для него какой-то смысл, значит, для Лермонтова этот человек был дорог… Веселый, без претензий на ученость, по словам Л. Н. Толстого, „славный и интересный малый“, он был для Лермонтова незаменимым компаньоном и хорошим товарищем, особенно в бурные годы гусарской жизни» (В. Захаров. «Загадка последней дуэли»).
И тут, как видим, полярность мнений, с использованием в качестве «тяжелой артиллерии» цитат из Толстого, «стреляющих» в прямо противоположных направлениях. Особенно печально то, что, старательно окрашивая Монго светлой или темной краской, пишущие мало интересовались им самим. Лишь в самые последние годы появились работы, проясняющие некоторые важные моменты его биографии.
Основателем большого столыпинского семейства считается Алексей Емельянович Столыпин (1744–1817), пензенский помещик и губернский предводитель дворянства. Свое немалое состояние он нажил на винных откупах. Учился некоторое время в Московском университете, понимал значение образования. Был владельцем одного из лучших в России крепостных театров. Алексей Емельянович имел 11 детей – 6 дочерей и 5 сыновей. Своим сыновьям дал отличное образование – почти все они стали видными военными и государственными деятелями, игравшими важную роль в истории России. В частности, Аркадий Алексеевич Столыпин (1787–1825), отец Монго, был тайным советником, обер-прокурором Сената, затем сенатором. Просвещенный, передовой деятель своего времени, близкий друг М. М. Сперанского, он был знаком Н. М. Карамзиным, В. К. Кюхельбекером, А. С. Грибоедовым.
Любопытно, что именно благодаря Аркадию Алексеевичу протянулась первая нить, связавшая Столыпиных с Кавказом. В конце XVIII века Аркадий Алексеевич оказался в Георгиевске. Возможно, он начинал свою карьеру в одном из присутственных мест уезда. Самое интересное, что в 1795 году журнал «Приятное и полезное препровождение времени» опубликовал его стихотворение «Письмо с Кавказа к моему другу Г. Г. П. в Москве». Это – первое в российской литературе описание далекого южного края. И его автор выглядит не заезжим путешественником, а жителем тех мест, более того – их патриотом, который гордится уникальностью этого края.
