Дорога длиною в жизнь - Людников Иван Ильич (библиотека книг txt) 📗
Не зря, видно, говорят, что дыма без огня не бывает…
На другой день позвонил мне Черняховский. Он уезжает в Ставку и сюда уже не вернется. Командовать 60-й армией будет генерал-лейтенант П. А. Курочкин.
— А с вами, Иван Ильич, мы скоро встретимся, — говорит на прощание генерал-полковник.
Я не стал уточнять, что он имеет в виду. Прошло немного времени, и уже новый командарм сообщает:
— Генерала Людникова вызывают в Ставку. Без возвращения в корпус.
Гриша Головнев убежден, что поедет со мной в Москву, и, собирая вещи, ликует:
— Помните, я говорил?.. «Солдатский вестник» не подведет!
Вот так и получается: ефрейтор знает то, что неведомо командующему…
ПРОРЫВ
Опять к Черняховскому
Бесконечно дороги сердцу воспоминания о Сталинградской эпопее, Курской битве, форсировании Днепра, в которых мне довелось участвовать. Но не менее ярко врезалось в память Витебское сражение, дорога нашего наступления от маленькой речки Лучеса до Балтийского моря.
Зрелость и мастерство, обретенные нашими войсками за три года войны, ярко проявились и в летней операции сорок четвертого года. Под Витебском мы не теснили противника, а, взломав оборону на всю глубину, окружали, расчленяли и громили его войска до полной капитуляции. Это было характерно для всех армий 3-го Белорусского фронта, которые очищали от фашистских оккупантов Белоруссию, советскую Прибалтику и осенью того же года развернули сражения на полях Восточной Пруссии.
Такое не забывается.
Из Тарнополя я вылетел в Москву. Встречавший меня на аэродроме дежурный офицер Генерального штаба сообщил, что завтра в десять часов утра буду принят Маршалом Советского Союза А. М. Василевским.
Маршал объявил, что я назначен командующим 39-й армией, и был немало удивлен, когда я спросил, на каком фронте действует эта армия.
Только после того как маршал назвал фамилию нового командующего 3-м Белорусским фронтом, я вспомнил свой последний разговор с Черняховским.
В Москве мне разрешили пробыть один день. Из Генштаба вышли вместе с П. Ф. Батицким. Он получил назначение на должность командира корпуса и тоже собирался в 3-й Белорусский. Не сговариваясь, мы с ним направились в одну сторону и вскоре оказались у подъезда академии имени М. В. Фрунзе. Приезжая в Москву по делам службы, фрунзевцы считали долгом наведаться в родную академию.
В штаб фронта я прибыл утром 1 июля.
— Вот и встретились, — сказал Иван Данилович Черняховский и познакомил меня с начальником штаба фронта генерал-лейтенантом А. П. Покровским и членом Военного совета генерал-майором В. Е. Макаровым. — Садитесь к столу. На голодный желудок о делах не говорят.
Но разговор с командующим не состоялся и после завтрака.
Иван Данилович предложил мне прежде всего ознакомиться с документами, касавшимися 39-й армии. Я узнал, что еще прошлой осенью 39-я вышла на подступы к Витебску и с тех пор топчется на месте, что в феврале 1944 года она провела весьма неудачную наступательную операцию под Витебском.
Ответственность за судьбу армии я почувствовал особенно остро, когда командующий фронтом объявил, что до начала большой наступательной операции осталось три недели.
У генерал-лейтенанта Покровского меня ждал начальник штаба 39-й генерал-майор М. И. Симиновский. Еще раз, но теперь уже на карте, была точно определена задача армии. Она вытекала из предварительного решения командующего фронтом. 39-й во взаимодействии с войсками 43-й армии предстояло окружить и уничтожить основные силы витебской группировки противника. Намечен был и срок готовности к наступлению — 22 июня 1944 года.
В сложном сплетении множества вопросов, связанных с подготовкой к большому наступлению, надо не упустить решающее звено. Успех операции в первую очередь зависит от ее исполнителей. Людей я еще не знал, но, приняв командование, уже отвечал за их действия. До начала наступления и в ходе сражения генералы и офицеры штаба полевого управления будут находиться рядом. Поэтому ограничился беглым знакомством с ними и поспешил к командирам корпусов, дивизий.
В первую очередь меня интересовал участок предполагаемого прорыва обороны противника.
Генерал-майор А. А. Вольхин, командир 251-й стрелковой дивизии, показал нам передний край, огневые позиции. Вместе с начальником штаба армии Симиновским, начальником разведывательного отдела подполковником М. А. Волошиным и начальником оперативного отдела полковником Б. М. Сафоновым проводим предварительную рекогносцировку. О плане операции знают немногие. На вторую рекогносцировку пригласили командующих родами войск, командиров корпусов и дивизий. Только после этого осведомляем генерал-майора И. С. Безуглого и генерал-майора Ю. М. Прокофьева о роли, которая отведена 5-му гвардейскому и 84-му стрелковому корпусам. За несколько дней до наступления задачи получают командиры полков, за два дня — командиры батальонов, рот, взводов. За три часа до сигнала атаки стало уже известно солдатам и сержантам, когда и что надо атаковать.
Очень помогли мне на первых порах данные армейской разведки. Все ее звенья действовали непрерывно, и подполковник Волошин располагал всеми необходимыми сведениями о противнике, группировке его сил и средств, системе обороны и характере инженерных сооружений.
Мы должны нанести удар по 53-му армейскому корпусу. Командует им генерал Гельмут Гольвитцер, назначенный Гитлером военным комендантом Витебска. Весь прилегающий к Витебску район объявлен укрепленным плацдармом, и Гитлер приказал Гольвитцеру удерживать этот плацдарм до последнего солдата. Коменданту запрещено отдавать приказ на отступление из Витебского укрепрайона, и уж тем более — на его сдачу.
Узнав об этом, мы поняли, с какой ожесточенностью будет обороняться враг в полосе нашего наступления.
Ценная информация поступила и от партизан, активно действовавших в тылу оккупантов. Не довольствуясь этим, войсковые разведчики проникли на семьдесят — восемьдесят километров в расположение немцев. Действуя в тылу противника, группа сержанта Рожнова захватывала пленных, сообщала нам по радио о передвижениях на коммуникациях. Воздушная разведка подтвердила сведения, добытые группой Рожнова. Но мы не ограничились изучением полосы противника, которую предстояло прорвать в первый день наступления. Задуманная операция обязывала нас знать, какими оперативными резервами располагает противник и как он намерен использовать эти резервы.
Надо отдать должное штабу армии, возглавляемому генералом И. М. Симиновским, и всем начальникам служб. Славно потрудились не только разведчики, но и саперы генерал-майора инженерных войск И. Н. Гнедовского, связисты генерал-майора А. П. Сорокина, артиллеристы генерал-лейтенанта Дереша.
И когда к нам в сопровождении командующего фронтом прибыл представитель Ставки Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба маршал А. М. Василевский, я мог с чистой совестью доложить: войска к наступлению готовы и способны успешно решить возложенную на них задачу.
Мы выехали на местность. Осмотрев местность, маршал заметил, что танки не смогут участвовать в наступлении 5-го гвардейского корпуса при форсировании Лучесы, проходящей в глубине первой позиции противника, а также во время атак корпуса на передний край. Он указал, что это обязывает нашу пехоту поторопиться с прокладкой дороги танкам на правый берег, иначе может захлебнуться наступление.
Пожелав нам успеха, маршал и командующий фронтом направились к машине. Перед отъездом Черняховский спросил, почему, планируя операцию, мы не предусмотрели разведку боем передовыми батальонами.
Я постарался убедить командующего, что в такой разведке нет нужды, так как мы хорошо знаем систему обороны противника. Но Черняховский с сомнением покачал головой.
