ЛСД – мой трудный ребёнок - Хофманн Альберт (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Минут через двадцать, Анита прошептала мне, что видит поразительные, с яркими границами образы. Гордон тоже ощущал действие зелья. Голос курандеры звучал из темноты наполовину говорящий, наполовину поющий. Эрлинда перевела: «Верите ли вы в кровь Христа и святость обрядов?» После нашего «creemos» (верим), церемония продолжилась. Курандера зажгла свечи, переставив их с «алтаря» на пол, а потом, напевая и приговаривая молитвы или магические заклинания, поставила свечи обратно под образа святых – снова стало темно и тихо. После этого началась сама консультация. Консуэла попросила нас задавать вопросы. Гордон спросил о здоровье его дочери, которая непосредственно перед его отъездом из Нью-Йорка вынуждена была раньше срока лечь в больницу, ожидая рождения ребёнка. Он получил успокаивающий ответ, что мать и дитя здоровы. Потом снова были пение, молитвы и манипуляции со свечой над «алтарём», на полу и над курительной чашей.
Когда церемония заканчивалась, курандера попросила нас немного полежать на циновках и помолиться. Вдруг началась гроза. Через щели в стенных шестах, молния озаряла темноту хижины, сопровождаясь яростными раскатами грома; тропический ливень неистовствовал, стуча по крыше. Консуэла опасалась, что нам не удастся уйти из её дома незамеченными в темноте. Но гроза ослабла до рассвета, и мы пошли по склону горы к нашему сараю с железной крышей, настолько тихо, насколько могли при свете зарниц, незамеченные жителями, однако собаки опять лаяли со всех сторон.
Участие в этой церемонии было высшей точкой нашей экспедиции. Это дало подтверждение тому, что листья пастушки используются индейцами в тех же целях и в тех же церемониальных действиях, что и священный гриб теонанакатль. Теперь у нас были настоящие растения, достаточные не только для ботанического определения, но и для запланированного химического анализа. Состояние опьянения, которое Гордон Уоссон и моя жена испытали при помощи листьев, было неглубоким и длилось недолго, однако оно проявило явный галлюциногенный характер.
После этой богатой событиями ночи, утром мы отбыли из Сан Хосе Тенанго. Проводник, Гуаделупе, и двое парней, Теодосьо и Педро, появились перед нашим сараем с мулами в назначенное время. Быстро собравшись и уложившись, наша маленькая группа снова двигалась в гору, по заросшей местности, блестевшей на солнце после ночной бури. Возвращаясь вдоль Сантьяго, к вечеру мы добрались к месту нашей последней стоянки на земле масатеков, их столице Уаутла де Хименес.
Отсюда мы возвращались в Мехико на автомобиле. Последний раз, поужинав в Посада Росаура, в то время единственной гостинице в Уаутла, мы попрощались с нашими индейскими проводниками и мулами, которые доставили нам немало удовольствий, уверенно пронеся нас на своих ногах через горы Сьерра Масатек. Индейцам заплатили, а Теодосьо, которые брал оплату для своего начальника в Халапа де Диас (куда нужно было вернуть животных) дал расписку с отпечатком его большого пальца, окрашенного шариковой ручкой. Мы остановились в доме Доньи Эрлинды.
На следующий день мы сделали официальный визит к курандере Марии Сабине, женщине, известной по публикациям Гордона. Я побывал в той хижине, где Гордон Уоссон стал первым белым человеком, которому довелось попробовать священные грибы во время ночной церемонии летом 1955. Гордон и Мария Сабина сердечно поприветствовали друг друга, как старые друзья. Курандера жила в отдалении, на склоне горы над Уаутла. Дом, в котором произошёл исторический сеанс с Гордоном Уоссоном, сожгли, предположительно разгневанные местные жители или завистливый шаман, из-за того, что она разгласила секреты теонанакатля чужакам. В новой хижине, где мы теперь были, царил невероятный беспорядок, наверное, такой же, как и в старой, посреди которого вертелись полуголые дети, куры и свиньи. У старой курандеры было умное, необычайно выразительное, лицо. Она была явно удивлена, когда мы рассказали, что нам удалось заключить дух грибов в капсулы таблеток, и она сразу заявила о своей готовности «услужить нам», то есть, дать нам консультацию. Мы договорились, что это должно произойти этой ночью в доме Доньи Эрлинды.
Днём я прогулялся по Уаутла де Хименес, которая вытянулась вдоль главной улице на горном склоне. Потом я сопровождал Гордона во время его посещения Национального Института Аборигенов. Эта правительственная организация занималась исследованиями и помогала решать проблемы аборигенного населения, то есть индейцев. Её глава рассказал нам о сложностях, которые вызвала «кофейная политика» в те времена в этой местности. Председатель Уаутлы, в сотрудничестве с Национальным Институтом Аборигенов, пытались исключить посредников, чтобы формировать цены на кофе так, как удобно производящим его индейцам. Его искалеченное тело обнаружили прошлым июнем.
Наша прогулка привела нас к собору, из которого доносились григорианские песнопения. Пожилой Отец Арагон, которого Гордон хорошо знал по своим прошлым визитам, пригласил нас в ризницу на стаканчик текилы.
Когда мы вечером вернулись в дом Эрлинды, Мария Сабина уже была там с большой компанией, состоявшей из её двух очаровательных дочерей, Аполонии и Ауроры (двух будущих курандер), и её племянницы, каждая из женщин привела с собой детей. Как только её ребёнок начинал плакать, Аполония предлагала ему свою грудь. Присутствовал также старый курандеро Дон Аурелио, громадный одноглазый мужчина, в украшенном черно-белым орнаментом серапе (одежда вроде плаща). На веранде подали какао и пирожные. Это напомнило мне отрывок из старой хроники, где описывалось, как пили чоколатль перед употреблением теонанакатля.
После наступления темноты мы все отправились в комнату, где должна была произойти церемония. Её закрыли: загородили дверь единственной кроватью. Только запасной выход в сад позади дома остался открытым на случай крайней необходимости. Когда церемония началась, было около полуночи. До этого вся компания лежала в темноте на полу на циновках, кто спал, кто дожидался ночной церемонии. Время от времени Мария Сабина подбрасывала кусочки копала на угольки очага, и душный воздух переполненной комнаты становился чуть более терпимым. Я объяснил курандере через Эрлинду, которая опять была переводчиком, что одна таблетка содержала дух двух пар грибов. (Таблетки содержали по 5.0 мг синтетического псилоцибина).
Когда все были готовы, Мария Сабина распределила таблетки попарно среди всех присутствующих взрослых. После окуривания, согласно правилам, она приняла две пары (соответственно 20 мг псилоцибина). Она дала такую же дозу Дону Аурелио и своей дочери Аполонии, которая также была этой ночью курандерой. Аурора получила одну пару, как и Гордон, тогда как моя жена и Ирмгард получили только по одной.
Одна из девочек, лет десяти, под руководством Марии Сабины, приготовила для меня сок из пяти пар листьев пастушки. Я хотел попробовать это снадобье, который мне не удалось принять в Сан Хосе Тенанго. Говорили, что зелье становиться особенно сильным, когда его готовит невинный ребёнок. Перед тем как передать мне чашку с выжатым соком, Мария Сабина и Дон Аурелио так же окурили её и произнесли заклинания.
Все приготовления и последующая церемония происходили в основном так же, как и консультация курандеры Консуэлы в Сан Хосе Тенанго.
После того, как таблетки распределили и погасили свечу на «алтаре», мы стали ждать в темноте, когда они подействуют.
Не прошло и получаса, как курандера что-то пробормотала; её дочь, и Дон Аурелио тоже забеспокоились. Эрлинда перевела и объяснила, что же было не так. Мария Сабина сказала, что в таблетках не было духа грибов. Я обсудил положение с Гордоном, который лежал рядом со мной. Нам было ясно, что поглощение действующих веществ из таблеток, которые сначала должны раствориться в желудке, происходит медленнее, в случае грибов, во время пережёвывания которых, часть активных веществ поглощается через слизистую оболочку. Но как мы могли дать научное объяснение в подобных условиях? Вместо того чтобы объяснять, мы решили действовать. Мы раздали ещё немного таблеток. Обе курандеры и курандеро получили ещё по одной паре. Теперь, каждый из них принял в совокупности по 30 мг псилоцибина.
