Генштаб без тайн - Баранец Виктор Николаевич (читать полную версию книги TXT) 📗
Президент Приднестровья Игорь Смирнов:
— Мы за общее государство на равных правах, за конфедерацию.
Оценивая такие позиции, российские газеты писали: «Помочь договориться Лучинскому и Смирнову может разве что чудо».
И, несмотря на это, Москва с неуклюжестью медведя взялась по-своему решать деликатную и взрывоопасную проблему. Вице-премьер правительства РФ Вадим Густов, посетивший Молдову весной 1999 года, договорился о вывозе из Приднестровья 13 эшелонов российского вооружения и военно-технического имущества без участия официальных представителей Тирасполя, что являлось грубейшим нарушением Меморандума от 8 мая 1997 года. Молдавские власти и пресса с восторгом оценили эти действия Густова как «прорыв».
Вскоре в одном из аналитических документов российского военного ведомства появился такой вывод: «Опасно оставлять незамеченным подобный „прорыв“, поскольку это прежде всего прорыв в системе безопасности самой России».
Командующий Оперативной группой российских войск в Приднестровье генерал Валерий Евневич на все вопросы корреспондентов о вывозе оружия отвечал одинаково: мол, я человек военный и действую по приказам.
Летом 1999 года во время встречи с Лебедем я спросил у Александра Ивановича, что он думает о позиции Евневича.
— Он добросовестно довершает развал моей бывшей армии, — сухо ответил генерал.
Вскоре на эту же тему я говорил со знакомыми генштабистами. Мне хотелось понять смысл политических и военных решений, на основе которых мы шаг за шагом сдавали свои позиции в регионе. Внятных ответов на свои вопросы я не получил. И не потому, что офицеры были со мной неискренни, — они и сами не могли понять, что в действительности происходит. Их возмущало появление какого-то «полуподпольного» графика поэтапного вывода наших войск из Приднестровья, утилизации и реализации вооружений, военной техники и боеприпасов.
График этот не вписывался ни в один из ранее утвержденных российско-молдавских официальных договорных документов и не был утвержден ни президентом, ни правительством, ни парламентом РФ, но уже выполнялся. Создавалось впечатление, что этим процессом управляют привидения или какая-нибудь московская мафия, состоящая из правительственных чиновников и генералов, наподобие той, которая тайно перекачивала наше оружие в Армению в 1994-1996 годах (а количество «товаров», которые в соответствии с неким графиком подлежали вывозу с наших приднестровских баз и арсеналов, было более чем впечатляющим: только боевой техники почти 1100 единиц).
А тем временем наша разведка в регионе передала в Генштаб еще одну неприятную весть: молдаване и американцы разворачивали у берегов Днестра совместные учения, в эпицентре которых находился аэродром Маркулешты. На него готовился высадиться батальон американских десантников — штатовцы уже давно и основательно «пристрелялись» к этой молдавской военно-воздушной базе.
Накануне Тирасполь посетила американская делегация, состоящая из высокопоставленных госчиновников и замаскированных под них офицеров ЦРУ и разведуправления минобороны США. Американцы предложили властям ПМР 30 миллионов долларов «для вывоза и утилизации военного имущества», но с условием, что они будут допущены к этому процессу. Приднестровцы на это не клюнули. У заявившихся вскоре в Тирасполь генералов и полковников Минобороны РФ они уже в тысячный раз спрашивали:
— Считает ли Россия Приднестровье зоной своего влияния?
Московские военные удивлялись такой постановке вопроса, но отвечали невнятно.
Узнав об этом, я негодовал. Позвонил генштабовским направленцам по Молдове. Они что-то бубнили насчет «совкового сознания».
Я попросил перевести это на русский язык. Мне сказали: «Трагедия таких, как ты, мудаков старшего поколения состоит в том, что ваши амбиции времен СССР уже давно не соответствуют реальным возможностям России и ее армии».
Я это понял.
С такой банальной истиной трудно не согласиться.
Но согласиться — еще труднее…
Грузинский шашлык
После распада СССР в Закавказье была образована Группа российских войск. Вопрос о ее выводе в Грузии муссируется с осени 1991 года. Уже тогда Верховный Совет республики выдвинул требование о выводе наших войск с территории республики, объявив их «оккупационной военной силой». Местные националисты и сегодня все жестче требуют от властей немедленно «убрать вон русских солдат». Уже много раз случалось, что отношения между Москвой и Тбилиси из-за разных подходов к решению военно-политических вопросов на Кавказе доходили до опасной грани.
Летом 1992 года националистические силы Грузии спровоцировали военную агрессию против Южной Осетии. К пригородам Цхинвала (столица Южной Осетии) грузины подтащили системы залпового огня, танки и артиллерию и открыли огонь по жилым кварталам города.
Руководство Южной Осетии экстренно проинформировало об этом Кремль и попросило вмешательства. Ельцина в Москве не было. Он находился с визитом в США. «На хозяйстве» оставался вице-президент Александр Руцкой.
Руцкой приказал заместителю министра обороны генерал-полковнику Георгию Кондратьеву (отвечавшему в то время в Минобороны РФ за миротворческие акции) немедленно убыть в район Цхинвала, изучить ситуацию и принять меры «для предотвращения расстрела города».
Генерал Кондратьев с группой офицеров в тот же день вылетел на юг. Уже через четыре часа после вылета с подмосковного военного аэродрома Чкаловский Кондратьев по закрытой связи проинформировал Руцкого, что «идет массированный обстрел Цхинвала грузинскими боевиками». Несколько снарядов попали на территорию аэродрома, на котором базировался наш вертолетный полк. Руцкой и Кондратьев обсудили возможные меры, которые в той ситуации можно было оперативно принять, чтобы остановить бомбежку города и российских военных объектов.
Кондратьев, всегда отличавшийся решительностью, предложил поднять эскадрилью вертолетов и нанести ракетные удары по позициям грузинской артиллерии. Вице-президент согласился. Но, перед тем как вертолеты изготовились к нанесению ракетного удара, Руцкой позвонил Шеварднадзе и предупредил, что, если бомбардировка города не прекратится в течение ближайших 30 минут, он отдаст распоряжение уничтожить подразделения грузинской армии.
Шеварднадзе заявил, что войска, которые штурмуют Цхинвал, «не являются грузинской армией».
Такое утверждение развязывало руки Руцкому, и он не без ехидцы сказал грузинскому президенту, что в такой ситуации ничего не сдерживает его от того, чтобы помочь «дружественному южно-осетинскому народу противостоять неизвестному агрессору». И тут же отдал приказ Кондратьеву:
— Вертолеты — огонь!
Авиаторы сработали снайперски, уже во время первого вылета сумев сжечь две установки «Град» и несколько танков. Как только генерал Кондратьев доложил о результатах работы вертолетчиков вице-президенту, в Кремле тут же раздался звонок из Тбилиси. Шеварднадзе потребовал от Руцкого «не вмешиваться во внутренние дела суверенного государства Грузия».
В ответ Руцкой в откровенно-издевательском тоне выразил удивление такой «отеческой заботой» Шеварднадзе о жизни и сохранности безымянной войсковой группировки. И более того, вице-президент приказал генералу Кондратьеву снова поднять в воздух вертолетную эскадрилью и еще раз нанести ракетный удар по артиллерии, обстреливающей столицу Южной Осетии.
Гневу Шеварднадзе не было конца. Он снова звонил Руцкому и, уже не слишком заботясь о дипломатических выражениях, кричал в телефонную трубку, требуя прекратить удары авиации. В свою очередь, Руцкой упорно требовал остановить огонь грузинской артиллерии по Цхинвалу. В конце концов, перемирие наступило…
Тогда, летом 1992 года, многие наши офицеры и генералы, пожалуй, впервые ощутили реальную возможность грузино-российской войны.
Вот как Руцкой вспоминал о последствиях своего участия в погашении грузино-южно-осетинского вооруженного конфликта:
— По приезде Ельцина Шеварднадзе не только нажаловался ему, но и опубликовал открытое письмо вице-президенту Российской Федерации с обвинением в агрессии против суверенного государства. С этого момента в глазах «демократов» я окончательно стал «партией войны» и «милитаристом с имперскими замашками». С Ельциным состоялся жесткий разговор, где я открыто заявил, что если бы президент державы вел себя соответствующим образом, а не заигрывал с суверенными феодалами и не раболепствовал с США, боясь, что не «поддержат», то не лилась бы кровь в Южной Осетии, Приднестровье; не вел бы себя так нагло Кравчук, хапнувший практически всю транспортную авиацию Военно-воздушных сил СССР, стратегическую авиацию с единственной эскадрильей новейших стратегических бомбардировщиков Ту-160, целую воздушную армию фронтовых бомбардировщиков Су-24; не претендовал бы на Крым и Черноморский флот; не отошли бы от нас исконно русские земли Гурьева, Уральска, Павлодара, Акмолинска (Целинограда), Семипалатинска, Усть-Каменогорска; не растащили бы по национальным квартирам армию. К миллионам наших соотечественников в ближнем зарубежье все относились бы уважительно, а не глумились бы над ними, лишая гражданских прав, как это происходит в Прибалтике… Ельцину, разумеется, очень не понравились мои высказывания. В его глазах была не только привычная ярость, но и ненависть ко мне.
