Жизнь Рамакришны - Роллан Ромен (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗

15) Харипрасанна Чаттерджи, студент (Виджня-нананда).

1884 год: 16) Гангадхар Гхатак, молодой 14-летний студент (впоследствии Акхандананда);

17) Гириш Чандра Гхош, великий актер и драматург, основатель Бенгальского нового театра, директор Star Theatre в Калькутте.

1886 год: 18) Субодх Гхош, студент 17 лет, сын основателя храма Кали в Калькутте (впоследствии Субодхананда);

19) Пурначандра Гхош, один из шести ближайших учеников Рамакришны, пришедший к нему в 13 лет.

Я не смог точно установить, когда явились к Ра-макришне следующие лица:

20) богатый, зрелый, очень благочестивый человек Баларам Бос, много пожертвовавший на создание ордена;

21) молодой спирит-медиум Нитья Ниранджан Сен, которого Рамакришна силой оторвал от оккультных [244] верований (впоследствии Ниранджананда);

22) Девендра Мазумдар, зрелый человек, женатый, служащий заминдара, брат бенгальского поэта Сурендранатха;

23) Бабурам Гхош, студент 20 лет (впоследствии Премананда);

24) Тулси Чаран Датт, студент 18 лет (впоследствии Нирманананда);

25) Дурга Чаран Наг, главный ученик Рамакришны, живший в миру, стал настоящим святым из «Золотой легенды»… и т. д.

Как видно, за исключением бедного слуги Лату, большинство молодых и уже зрелых учеников Рамакришны принадлежали к людям свободных профессий, к брахманской аристократии или к богатой бенгальской буржуазии; некоторые из них сформировались под влиянием Брахма Самаджа. Здесь я говорю только о тех из них, которые тесно связались с Рамакришной и стали слугами его мысли.

Толпа людей всех классов, всех каст осаждала его теперь своими вечно бурными волнами; они приходили, смешавшись вместе, – махараджи и нищие, журналисты и пандиты, артисты и святоши, брахманы, христиане и магометане, люди веры и деловые, энергичные люди, старики, женщины и дети. Они приходили часто издалека, чтобы задать ему несколько вопросов. Рамакришне нет больше отдыха ни днем ни ночью. Он отвечал всем, двадцать часов в сутки, несмотря на то что его слабое здоровье окончательно разрушалось; он не отказывал никому, он дарил всем свое сочувствие, своеобразный свет и силы своей души, запускавшей когти [245] в сердце посетителей, даже когда он молчал, и оставлявшей их надолго преображенными. Он относился с уважением ко всем искренно верующим и охотно заставлял спорить в своем присутствии людей разных религий, чтобы создать между ними гармонию.

Но примирение религий было для него лишь одним из факторов великой гармонии. Он хотел бесконечно большего: он хотел, чтобы человек весь целиком понял, почувствовал и полюбил человека в целом, чтобы он слился с существом всего человечества. Так как божественное начало присуще всякому существу, всякая жизнь стала для него – должна была стать для всех – религией. И чем сильнее мы любим человека – человека самого несходного с нами, – тем ближе мы к богу. [246] Нет необходимости искать его в храмах, призывать его для чудес и откровений. Он здесь, повсюду и ежечасно, мы видим его, касаемся его, он наш брат, наш враг, он – это мы. И так как этот Вездесущий исходил из всего существа Рамакришны, так как его солнце спокойно разливалось на эту окружавшую его толпу, толпа чувствовала себя, сама того не понимая, поднятой и воскрешенной.

Он говорил своим ученикам:

– Мы должны строить на других основах, чем созидатели религии. Мы должны жить интенсивной внутренней жизнью, чтобы она сама стала Существом. Существо даст начало неисчислимым светочам правды… Реки низвергаются оттого, что породившая их гора остается неподвижной… Воздвигнем же посредине человечества гору господню! Не важно, где и когда. Когда она будет воздвигнута, от нее потекут реки света и сочувствия на всех людей во все времена. [247]

Итак, вопрос был не в создании, не в изложении нового верования.

«Мать! – слышал Премананда, как он молился, – не приноси мне почестей, приводя ко мне верующих! Не излагай моими устами нового вероучения!» [248]

И он предостерегал своих учеников против всякого рамакришнаизма.

Прежде всего не надо преград!

«Река не нуждается в преградах! Если ее заградить, вода становится застойной и ядовитой».

Нужно не запирать, а открывать, открываться самому и открывать других, чтобы воссоздать вместе всемогущее единство. Это должно быть прямым назначением избранных учеников: их общим усилием «воссоздать Существо, которое будет питать мужчин и женщин грядущих веков».

Это активная роль, требующая больших дарований, полноценности ума и сердца. И не надо дорожить собою, надо отдать себя целиком.

Вот почему, призывая все существа без единого исключения к божественной общности, он весьма строг в выборе своих учеников: ибо они будут дорогой, по которой пройдут ноги человечества.

Он не выбирает их, – по его словам, их выбирает Мать, [249] но Мать – не есть ли это наше глубочайшее «я», которое мы несем в себе? И это «я» приобретает у таких людей, как Рамакришна, исключительную способность сохранять на открытом просторе жизни, омываемой рекой человеческих масс, самую интенсивную сосредоточенность уединения, это «я» обладает щупальцами, безошибочно осязающими невидимое в людях. При самом поверхностном соприкосновении оно обнажает дно – силы и слабости, добродетели и пороки, скрытые даже от самого наблюдаемого, – то, что есть, то, что будет. Обыкновенные люди склонны отрицать возможность интуитивного прозрения, простирающегося из настоящего в будущее. Но это выходит за пределы законов природы не больше и не меньше, чем дрожание волшебной палочки «искателя воды» на земной коре, покрывающей водное пространство.

Рамакришна был такой волшебной палочкой в руках Матери. Рассказывают об удивительных проявлениях его повышенной физической и духовной чувствительности. Подобно тому как в конце его жизни, вследствие отвращения к богатству, прикосновение к золоту вызывало у него ожог, [250] простая близость несчастного человека вызывала у него, как утверждают, физическое страдание, точно от укуса кобры. [251]

Он тотчас же читал в душах тех, кто к нему приближался, и принимал их в ряды своих учеников лишь после тщательного изучения. [252]

В едва сформировавшемся юноше, затуманенном сомнениями, он открывал прямое назначение, для которого тот был создан, а иногда и великие судьбы, о которых сам этот человек подозревал менее, чем кто-либо другой.

Возможно, что он способствовал их зарождению, возвещая о них. Это был великий ваятель душ, под огненными пальцами которого расплавлялись, подобно воску, не только мягкие и нежные Иогананда и Брахмананда, но и отлитый из бронзы Вивекананда. Любопытно то, что самые страстные независимые натуры, подобно Вивекананде, твердо решившие противостоять ему, были обречены рано или поздно подчиниться его духовному выбору. Более того, они с такой же страстью покорялись ему, с какой когда-то старались сопротивляться. Он умел видеть, захватить и сохранить умы, предназначенные к служению его миссии. И кажется, что никогда его взгляд парящей птицы – Парамахансы – не ошибался.