Ограниченный контингент - Громов Борис Всеволодович (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Первая диверсия произошла в начале 1985 года. Она была проведена очень профессионально. Ночью одновременно на нескольких стоянках было взорвано одиннадцать самолетов Ил-28. Это очень старые машины, одни из первых советских бомбардировщиков. Несмотря на свой возраст, эти самолеты отличались высоким качеством. От них пожар перекинулся дальше — практически весь авиационный полк, который состоял из Ил-28, сгорел дотла.
Как мы установили, эта диверсия явилась делом рук не столько душманов, сколько руководителей авиабазы.
Огромное количество сил у нас отнимала борьба с караванами. Это были бандгруппы, которые шли прежде всего из Ирана. Мы, кстати, знали не только количество лагерей для подготовки душманов, расположенных на территории Ирана, но и места их расположения. Их было не слишком много. Советское командование в Афганистане всегда знало, где, из какого лагеря выходит банда, какая у нее задача и сколько человек находится в пути.
К сожалению, сведения к нам поступали значительно позже, чем это было необходимо. Как правило, дня через четыре после выхода группы моджахедов нам становилось об этом известно. Но это слишком большой срок, информация устаревала — за три-четыре дня банда могла не только повоевать, но и вернуться обратно после выполнения задачи.
«Где прикроватные коврики?»
Летом 1981 года руководством Министерства обороны СССР было принято решение о том, чтобы направить в Афганистан на несколько дней командующих войсками некоторых округов. Это касалось в первую очередь военных округов, дислоцировавшихся в горной местности. Помимо Туркестанского, командующий которым практически не покидал 40-ю армию, в Афганистан приезжали командующие Среднеазиатским военным округом генерал армии Д. Т. Язов, Прикарпатским военным округом генерал-полковник В. А. Беликов и Закавказским военным округом генерал-полковник О. Ф. Кулишов. Не совсем понятно почему, но прилетал также и командующий Московским военным округом генерал армии П. Г. Аушев.
Вместе с командующими прибывала основная часть управления округов — разведчики, артиллеристы, авиаторы. В Кабуле они изучали обстановку в масштабе армии, а затем отправлялись по гарнизонам. Каждого интересовало свое: характерная горно-пустынная местность на западе страны, на юго-востоке — горная местность со специфическим климатом, невыносимая жара и влажность. Но никто из них не миновал Шинданд.
Я не хочу отдельно останавливаться на пребывании в Афганистане тех, кто к нам прилетал. Решение о том, чтобы начальники, пусть даже не очень высокого уровня, перенимали опыт ведения боевых действий в Афганистане, на мой взгляд, было совершенно правильным. К сожалению, имевшимся у нас боевым опытом не многие интересовались и тогда, а после завершения войны в Афганистане — тем более.
К нашему сожалению, накопленный опыт оказался никому не нужным. При всей правильности и своевременности решения выполнялось оно не совсем так, как задумывалось. Многие из прилетавших в Афганистан военачальников, за редким исключением, интересовались лишь размещением частей, питанием солдат и тому подобными вопросами. Безусловно, это очень важно и на войне не должно находиться на втором плане. Но для нас-то главными были подготовка к боевым действиям и их ведение, независимо от того, участвует в операции батальон, полк или дивизия.
Прилетавшие в 40-ю армию офицеры и генералы не скрывали своего отношения к ситуации в Афганистане. Война здесь носила локальный характер, происходившие события являлись весьма специфичными, и, собственно говоря, афганский опыт вряд ли пригодится, например, войскам Прикарпатского военного округа.
Если рассуждать с оперативно-стратегической точки зрения, то это, безусловно, правильно. Вероятность использования внутренними округами афганского опыта минимальна. Размах действий 40-й армии, не говоря о дивизиях и отдельных подразделениях, несоизмерим с масштабами округов, которые в военное время становятся фронтами. Но ведь всякая операция, в том числе и крупномасштабная, состоит из нескольких составляющих, в том числе и тактических действий. Именно с этим и нужно было внимательно знакомиться офицерам и генералам, которых на несколько дней отправляли в Афганистан.
Некоторые из наших военачальников основательно подзабыли, что такое боевые действия, а кое-кто и вообще никогда не принимал участия в реальном бою. Из командующих войсками округов на тот период лишь Язов, Беликов и Аушев прошли Великую Отечественную, да и то их боевой опыт весьма устарел. А их заместители и подчиненные вообще войны не знали, и для них поездки в Афганистан были бы полезны.
Тем не менее вся неделя пребывания в Афганистане нередко посвящалась тому, что некоторые из них внимательно рассматривали, как заправлены солдатские кровати и стоят ли рядом с тумбочками тапочки. Если же они появлялись в районе боевых действий, да и то лишь на несколько часов, то интересовались, например, тем, почему отсутствует громкоговорящая связь между руководителем боевых действий и командиром батальона или артдивизиона.
Одно дело, когда они, находясь в Союзе, проводили показные занятия или учения. У них там стояли полированные столы, дорожки были аккуратно посыпаны песком, солдаты ходили в выстиранной и тщательно выглаженной форме. В Афганистане же был совершенно другой интерьер.
В первое время, когда боевые действия только начинались, даже у некоторых офицеров 40-й армии было желание сделать все так, как нас учили. Остались и стереотипы, и привычки. Но жизнь в Афганистане очень быстро заставила нас от этого отказаться, потому что показуха приносит лишь вред. Поэтому меня нередко смущали те вопросы, которые задавали прилетавшие военачальники. Их не интересовало, каким образом организуется доставка продовольствия, горюче-смазочных материалов (ГСМ) и боеприпасов в район боевых действий, а это была одна из основных проблем для нас: треть боевых подразделений мы были вынуждены задействовать для охраны колонн. В уставах же об этом не было сказано ни слова. Написано лишь — охранять. А как это делать — приходило только с опытом.
Нигде подробно не расписывалась, скажем, степень взаимодействия командиров мотострелковых подразделений с авиацией и артиллерией. А как его организовывать в реальном бою? Нас еще фронтовики учили (я это хорошо помню, но тогда не верил), что комбат должен как с братом жить с командиром артиллерийского дивизиона. Они и питаться, и в бане мыться должны вместе. Все это еще раз проверялось и закреплялось в Афганистане.
Приобретенным нами опытом по большому счету так никто и не интересовался, его просто игнорировали и не внедрили в изучение. Считали, видимо, что о войне в Афганистане лучше помолчать. Я думаю, что причина развязывания войны не должна влиять на изучение бесценного боевого опыта.
Усовершенствование оружия
Кроме командующих войсками округов, для которых война громыхала все-таки где-то далеко, очень часто в Афганистан приезжали начальники главных и центральных управлений. Эти офицеры, как правило, всегда занимались настоящим делом. Например, часто прилетал в Афганистан начальник Главного бронетанкового управления генерал-полковник Потапов. Последний раз при мне он побывал в 40-й армии в мае 1982 года. В его группе находились ведущие конструкторы танков вместе с директорами крупнейших оборонных заводов. Они решали вопрос о том, что можно сделать для спасения экипажа танка в случае подрыва на минах. В конечном итоге у танков и бронетранспортеров было сконструировано двойное днище. Кроме того, был сооружен дополнительный фальшблок на борту, который давал возможность избежать поражения от гранатометов. На основную броню приваривали дополнительные щиты, в результате чего при попадании гранаты кумулятивная струя газа рассеивалась и концентрированный удар по основной броне терял свою мощь.
Приезжали в Афганистан офицеры и других главных управлений, которые искали возможность усовершенствовать технику и тем самым свести к минимуму потери. Например, в 40-й армии побывали офицеры ГРАУ, аппарата начальника ракетных войск и артиллерии сухопутных войск, по линии авиации. Несколько раз прилетал маршал авиации Кутахов. Появившиеся тогда самолеты-штурмовики Су-25 были его детищем. Очень хороший самолет. На аэродроме в Шинданде стояла единственная эскадрилья Су-25, и представители завода-изготовителя, рабочие, служащие и инженеры, доводили эти самолеты, как говорится, до ума, наблюдая за ними во время боевых вылетов.
