Солдаты без формы - Пеше Джованни (читать полную версию книги TXT) 📗
В одной из своих статей орган миланской федерации компартии газета «Ла Фаббрика» писала: «Чем сильнее угнетение, тем беспощаднее и острее должна быть борьба. Эту борьбу надо вести не от случая к случаю, а непрерывно, и стратегической целью этой борьбы должно явиться изгнание из Италии немецких и итальянских фашистов, тактические же средства должны меняться каждый раз в зависимости от обстановки».
Народные массы так и действовали. Они ведут борьбу в рядах отрядов САП и ГАП; срывают производство военной продукции, бойкотируют фашистские органы власти и мероприятия захватчиков; организуют отряды самообороны, которые дают отпор полиции, грабителям и коллаборационистам; организуют политическую борьбу, участвуя в деятельности комитетов национального освобождения и активно работая в политических партиях; проводят митинги и распространяют печать, пропагандируя в народе идеалы и практические задачи борьбы за свободу и национальную независимость; принимают активное участие в молодежном и женском движении, создают забастовочные комитеты, организуют экономические и политические стачки и забастовки протеста.
Все эти действия народных масс не были изолированными, были связаны между собой, дополняли друг друга и породили в недалеком будущем всеобщее народное восстание.
Так, следуя примеру ГАП, отряды САП направили все свои усилия на борьбу против немецких и итальянских фашистов. В районах Монца, Робекко, Лоди, Бусто Гарольфо, Фиджино, Тренно, Сампьетро, Кашина Олона, Виттуоне, Седриано, Буффалора, Касальпустерленго, Пьолгелло, Понте Ламбро, в долине Валь Олона ширится движение патриотов, которые активизируют свои действия, усиливают саботаж.
Однажды в первых числах августа, во второй половине дня, я вместе с Сандрой проходил по площади Дуомо. Я внимательно смотрел вокруг и старался быть начеку. Обычно я избегал бывать в центре города, кишащем шпиками и агентами немецкой и итальянской охранок, которые бездельничали в шикарных кафе Галереи. И в этот день, как всегда, кафе были переполнены своими обычными посетителями. Итальянские фашисты в подходящей для них компании немцев и потаскух провозглашали тосты за немецкое секретное оружие, которое, несомненно, принесет победу армиям великого райха.
Там, где сидели итальянские фашисты, нередко слышались целые фразы на диалектах провинций Центральной и Южной Италии. Это были разные негодяи, которые в страхе перед справедливым возмездием за свои преступления сменили климат, бежав на север вслед за отступавшими немцами. И здесь, в Милане, они не бросили свое старое ремесло — грабили, занимались мародерством, убивали.
Так, например, появилась в Милане недоброй памяти банда Коха, о которой в Риме и во Флоренции люди говорили с ужасом. Кох и его бандиты обосновались в небольшой вилле на улице Уччелло, прозванной в народе «печальной». Каждый день десятки партизан подвергались там ужасным пыткам и бесследно исчезали.
Каждая банда действовала самостоятельно, но все они отличались зверствами и жестокостью. В страшные застенки были превращены казармы на улице Копернико, казарма отрядов «Мути» на улице Ровелло, гостиница «Реджина» на улице Санта Маргерита.
Значительная часть района Порта Маджента, включая улицы Маскерони и Марио Пагано, была полностью превращена в военную зону. Здесь, огородившись колючей проволокой, разместились различные штабы. На каждом углу стояли часовые. Но немцы даже не предполагали, что бесстрашных гапистов не испугает колоссальная разница в силах, не остановит никакое препятствие. Штаб на улице Маскерони разместился в двухэтажной вилле, окруженной чудесным садом. В саду немцы укрывались от жары и отдыхали после завтрака. На улице почти всегда стояли большие грузовики, на которых солдаты выезжали на облавы.
3 августа в помещение штаба были брошены две бутылки с горючей смесью. Сильный пожар охватил все здание, и ни один немец не ушел из него живым.
В тот же вечер я пошел на свидание с нашим техником. Он мне рассказал, что в мастерской одна бутылка с горючей жидкостью упала на пол и вспыхнул пожар. Только благодаря быстрым и смелым действиям техника и его жены огонь удалось потушить, не пустив его туда, где лежали другие такие же бутылки и взрывчатые вещества. Джулио, техник, поранил руки и получил сильные ожоги. И даже сейчас, когда он говорил мне, что ему нужно несколько тысяч лир, чтобы покрасить стены и удалить другие следы пожара до приезда владелицы дома, голос его дрожал. Меня прошиб холодный пот, когда я подумал, к каким трагическим последствиям мог бы привести пожар. В мастерской было столько взрывчатых веществ, что их взрыв мог бы снести по меньшей мере половину квартала.
Вот уже в течение нескольких дней Сандра следила за каждым шагом капитана железнодорожной полиции, одного из главных виновников трагической гибели трех железнодорожников в Греко, о которой я уже рассказывал. Когда она хорошо изучила, где он обычно бывает, то подробно обо всем доложила нам.
9 августа в час дня капитан возвращался домой. Повидимому, он чувствовал, что совесть его не совсем чиста, потому что против обыкновения на этот раз он сошел с трамвая, не доезжая одной остановки до площади Тонолли и пошел пешком. Сандра, ожидавшая на трамвайной остановке у площади, неожиданно увидела его перед собой. Она быстро оправилась от удивления и подала сигнал гаписту, который стоял около тротуара, не слезая с велосипеда и делая вид, что читает газету.
Гапист подъехал ближе и, поравнявшись с фашистом, выстрелил в него. Капитан грузно грохнулся на мостовую. Он был сражен наповал.
Выстрелы подняли тревогу в расположении фашистского отряда «Тонолли» и в казарме авиационной части. Чтобы прикрыть отход товарища, в бой вступили два гаписта резерва. Убегающих гапистов преследуют три фашиста. Вспыхивает перестрелка. Партизаны стремятся запутать следы и уйти, но преследующие их фашисты на велосипедах не отстают ни на шаг.
Свернув за угол в одну из улиц, два гаписта спрыгнули с велосипедов и устроили засаду, и когда преследователи оказались всего в нескольких шагах, открыли огонь. Два фашиста были убиты наповал, третий ранен, а остальные, отказавшись от преследования, удрали. Сразу же был оцеплен весь район, арестовали многих прохожих. Был задержан товарищ Аббьяти, проходивший по улице в том районе. У него нашли нелегальную литературу. Аббьяти был отправлен в концлагерь Бухенвальд.
В тот же день в восемь часов вечера я встретился с Джанни на площади Баракка. Нужно было выследить одного видного фашистского главаря. Нам было известно только, что домой он возвращался на трамвае, а иногда на машине. В тот вечер, несмотря на то что мы прождали больше часа, нам ничего не удалось сделать. Когда мы шли домой, Джанни сказал мне:
— Мы можем поправить дело, расправившись с первым попавшимся немцем.
Переходя через площадь Кадорна, мы увидели сидящего на земле немецкого сержанта, прислонившегося спиной к дереву. С пистолетами наготове мы подошли к нему.
Рядом с немцем лежит портфель. Смотрим, что это за тип. Задаем себе вопрос: «Что он тут делает?» Оказывается, он был в стельку пьян — вот и все. В руке он держал фотографию (кого-нибудь, конечно, из своих родных), бормотал что-то непонятное и плакал. Заметив нас, он сделал попытку встать. На ломаном итальянском языке сказал нам что-то, по-видимому, желая объяснить свое странное положение. Мы поняли только, что его дом разрушен во время бомбардировки. Некоторое время мы наблюдаем за ним. Сержант сквозь слезы то и дело проклинал Гитлера и войну. Наверно, в этот момент он был искренен, думая о своем разрушенном доме, о семье, которую, быть может, он никогда не увидит. Он осознал ужасы войны; очевидно, в ту минуту он понял, за какие чудовищные преступления несет ответственность нацизм.
Мы с Джанни переглянулись и пошли, оставив немца наедине с его грустными размышлениями.
10 августа я вышел из дома очень рано. Купал газет. В глаза мне сразу же бросилось сообщение, напечатанное на первой странице газеты. В нем говорилось: «В городе действует организация под названием ГАП, состоящая из уголовных элементов и политических преступников». И далее следовало:
