Последний круг - Шенкман Стив (лучшие книги txt) 📗
Над финишем сидел Исаич и махал мне белой фуражкой. Мы так и условились: если график выдерживаю, он машет сверху вниз, если отстаю от графика — из стороны в сторону. Но и без этой сигнализации я знал, что все идет по плану. На стадионе работает огромный секундомер, и я по нему сверял свой график. Ориентировался спокойно и быстро.
С пятнадцатого круга я снова вышел вперед и стал наращивать скорость. Мой темп приняли Гродоцкий, Рхади, Ихарош, Халберг, Десятчиков, Пири и австралиец Пауэр, Кшишковяк и Зимны отставали от нас метров на 40. Спустя некоторое время я выпустил вперед Пауэра чтобы немного отдохнуть. Пока все шло нормально. Главное — я навязал свой темп. Кто его выдержит? Целый километр группа шла компактно. Пора и подергать! Я снова прибавил. Так и есть — отвалили сразу четверо — Халберг, Ихарош, Рхади и Пири. Темп будь здоров! Выше графика! Что с Исаичем? Он вдруг стал размахивать своей дурацкой фуражкой из стороны сторону. Обезумел старик! Бегу-то я на 5 секунд быстрее графика, по секундомеру все видно. Кто же со мной? Пауэр, Гродоцкий и Леня Десятчиков. Молодец Леня, терпеть может. Жара ужасная. Но я жару люблю, я ее хорошо переношу. Однако темп высоковат. Надо передохнуть. Пустил вперед Пауэра. Сколько до финиша? Семь кругов. Австралиец — крепкий парень. Хорошо держит темп. Кшишковяк и Халберг отстали метров на 80. Столько народу бежит, что ни черта не поймешь. Кого-то уже на два круга обошли. Жуков совсем сдал, еле тащится. Несладко ему, бедному. Да и мне вроде тяжело, пожалуй, даже слишком тяжело. Ого, Леня как прибавил! Гродоцкий обошел меня. Пауэра догоняет. Ух ты, парень! Чемпионом решил стать? Ну-ка, Петр Григорьевич, принимайся и ты за дело! Забудь пока про усталость!
Пошел я вперед. На трибуны посматриваю. Там столпотворение. «Десятка» самый последний вид в программе. Каждый хочет добрать все, что не успел в предыдущие дни. Все трибуны в немецких флагах — Гродоцкого поддерживают.
Два круга осталось. Ганс рванул. Нет, я не прозевал, тут же устроился. Еще чуть-чуть подожду, надо бить наверняка. Вот сейчас самое время — кончается поворот, на прямой я буду его обходить, до финиша — 500 метров. Рванул из-за плеча Гродоцкого и сразу ушел. Хорошо набираю скорость, дыхания сзади не слышу. Вообще ничего не слышу. Тихо вдруг стало на стадионе. Это немцы замолчали, их здесь тысяч тридцать. Такая тишина, что слышно, как щелкают затворы фотоаппаратов. Сколько впереди? 300 метров. Можно еще прибавить! Сил, правда, нет. Но потерпеть можно. Ради Олимпиады. Смотри, как ноги понесли, сами несут. Терпи, Петя! Кто это впереди? Никак Женя Жуков? На круг отстал. А сейчас вдруг прибавил, впереди меня мчится, как спринтер. Болван, судьи скажут, что он меня лидирует. Еще и дисквалифицировать могут! Ладно, прибавим! Все!!!
Только проскочил ленточку — на меня Витя Цыбуленко повалился. Огромный, как медведь, да еще с копьем в руках. Ему только что золотую медаль вручили. Неужели задушит на радостях? Вот скандал будет! Убежал я от Вити. Смотрю на табло. Елки-палки! Вот это результат! 28.32,3, двух секунд до мирового не дотянул. О таком результате никто не мечтал! Молодец, Болотников! Второй — Гродоцкий, третий — Пауэр, Десятчиков — четвертый, Халберга обошел на девять секунд. Где Леня? Надо бы поздравить его, из 28.40 выбежал! Да и помог он мне, когда за Пауэром помчался. Спасибо Лене!
Золотую олимпийскую медаль вручал мне Хоменков.
А потом я побродил немного по полю, напринимал поздравлений. И пошел было к выходу, но поймали меня болельщики — автографы подписывать. На этом стадионе дорожка отделена от зрителей рвом и решеткой. Сел я на край ровика и принимал через решетку блокноты, программки, все подписывал, что совали. Минут двадцать сидел так с медалью на шее и писал: «П. Болотников», «П. Болотников», «П. Болотников». Ни дать ни взять сумасшедший.
Потом Исаича через решетку увидел. И сразу рыкнул на него. «Что же вы все перепутали!» — «Ой, Петенька, — говорит, — прости старика, голову я потерял. А как вышел ты на прямую, я вообще свою фуражечку на поле закинул. Совсем нервы сдали!»
Кругом какие-то в форме снуют. А между нами решетка. «Люди, — кричу, — выпустите на волю! Дайте любимого тренера обнять!» В конце концов через крохотную дверцу пропустили меня к Исаичу.
Вот так я стал олимпийским чемпионом.
— Извини, я прерву твой рассказ, чтобы прочитать выдержку из «Всемирной истории легкой атлетики» Кверчетани:
«Болотников, много лет известный как хороший, но не выдающийся бегун, вдруг сбросил маску. И весь легкоатлетический мир увидел нового Куца. Несмотря на высокий темп и долгое бремя лидера, Болотников нашел силы для мощного и неожиданного рывка на финише. Гродоцкий ничего не смог противопоставить неожиданному и хорошо подготовленному переключению скорости. Не вмешались в спор за золотую медаль и Пауэр с Десятчиковым. Судьба забега была решена.
Болотников финишировал в блестящем стиле, покрыв последний круг за 57,4, а последний километр — за 2.38,6. Он на 26 секунд превзошел свой личный рекорд.
Это был самый великий забег на 10 тысяч метров за всю историю легкой атлетики. Восемь человек пробежали дистанцию быстрее 29 минут. Все первые десять улучшили личные рекорды. Темп Болотникова был так высок, что даже Халберг, Кшишковяк, Ихарош, Пири, выдающиеся бегуны нашего времени, не имели никаких шансов на успех».
— Уже через две недели я выступал в Краснодаре на Спартакиаде профсоюзов. Там я бежал фактически один, потому что Борис Ефимович, который занял второе место, отстал больше чем на круг. Не состоялся рекорд в Краснодаре. За километр до финиша диктор объявил, что я иду с опережением рекордного графика на 17 секунд. Я и не стал спешить. А оказалось, что опережение было всего на 7 секунд. Ошибся диктор, а Исаича рядом не было. Ясно, что эти секунды я быстренько растерял. Результат был 28.32,4 — почти точно как в Риме.
Все-таки потом я побил рекорд. Это было в Киеве на командном чемпионате СССР 15 октября. Там все было точно по графику и даже быстрее — 28.18,8!
— Еще один отрывок из «Всемирной истории» Кверчетани:
«Я готов поклясться, что если бы против Болотникова в этом рекордном забеге выступала «эстафета» из Пааво Нурми и Эмиля Затопека и оба они показали бы свои лучшие результаты на 5000 метров (14.28,2 и 13.57,0), то все равно советский бегун финишировал бы первым».
Глава IX. Ноша лидера
— Итак, остался позади самый счастливый, самый удачный твой год. Ты стал олимпийским чемпионом, рекордсменом мира. Тебе вручили высшую правительственную награду — орден Ленина. Я просматриваю архивы, листаю подшивки — всюду Болотников, твои фотографии, интервью, очерки о тебе, кинограммы, изображающие образцовую технику бега Болотникова. В списках лучших результатов сезона ты первый в мире на обеих дистанциях. Даже на 1500 метров пробился в лидеры, заняв первое место на Спартакиаде профсоюзов в Краснодаре. Согласно опросу читателей журнала «Легкая атлетика» ты признан лучшим легкоатлетом года…
— Остановись. Хватит. О чем ты хочешь меня спросить?
— О том, не стало ли тебе скучно в спорте. Ведь ты добился уже практически всего, чего можно добиться. Все цели достигнуты, все задачи успешно решены. Наверное, ты задавал себе вопрос: что дальше, к чему стремиться? Тем более годы твои были немалые — 30 лет. Куц в этом возрасте ушел из спорта.
— Да, задумывался, и не раз. А если бы мне, предположим, самому не пришли в голову эти вопросы, то о них все равно напомнили бы. И во время публичных выступлений, и в интервью меня обязательно спрашивали о дальнейших планах. Когда человек достигает максимально возможного, все очень интересуются, что он будет делать дальше, куда он полезет и не окажется ли это тем самый делом, на котором он наконец сломает себе шею, Я говорю без обиды, конечно. Мне и самому бывает любопытно, как сложится судьба счастливого человека.
