Любовь Орлова в искусстве и в жизни - Романов А. В. (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Встречи и официальные, и просто дружеские.
С Любовью Петровной и Григорием Васильевичем встречаться и беседовать было особенно интересно. Я всегда испытывал искренние симпатии к этим прекрасным людям, с которыми к тому времени был знаком уже более четверти века. И они всегда с добрым чувством относились к встречам со мной. Я не мог не воспринимать этого их чувства, глядя им в глаза, светившиеся живой, покоряющей, искрометной улыбкой.
Осенью 1963 года, в самый листопад, когда все тропки и дорожки возле кунцевских дач были покрыты плотным ковром из опавших листьев, Григорий Васильевич уговорил меня заглянуть к нему на дачу «хоть на часок» и полюбоваться золотым осенним раздольем.
— Вы были у нас, помнится, зимой; ни весной, ни летом побывать вам не удалось, а нынче просто чудо что за осень... Да и Любовь Петровна не раз вас приглашала...
И мы поехали.
Любовь Петровна встретила нас у самых ворот.
— Боже мой, как же вы легко одеты, вы же замерзнете в этом вашем легкомысленном плаще! — так совершенно неожиданно воскликнула она, пожимая мне руку. — У нас нынче ночью уже был легкий заморозок...
— Надеюсь, не творческий заморозок, — попытался я пошутить.
— Нет, конечно... Творческих заморозков мы не испытываем, хотя их время как будто и пришло... Кстати, вы, надеюсь, читали статью Климентия Минца в журнале «Искусство кино»? Она очень удачно названа — «Мажор»... Не «фа-диез-мажор», какой ему представляется тональность фильмов, поставленных Григорием Васильевичем, а просто «Мажор». Он требует солнечной, радостной, яркой музыкальной комедии, которую, по его словам, ждет народ...
Я ответил, что статью эту прочитал давно, будучи в Кисловодске, в отпуске, статья эта мне показалась актуальной и очень живой по изложению.
— Ну, вот об этом мы сегодня и потолкуем у камина, — растягивая слова, как-то очень уж задумчиво сказала Любовь Петровна, взглянув на Григория Васильевича, словно испрашивая его согласия.
Пока Григорий Васильевич ставил машину в гараж, мы вошли в нижний, «каминный», зал их дачки. Отсветы пламени из камина падали на коврик, лежавший на полу, на глубокие кресла и небольшой диван. Любовь Петровна усадила меня в кресло возле самого огня, а сама по скрипучей лесенке поднялась наверх, в свою комнату, чтобы переодеться.
В ожидании хозяев я взял в руки лежавший на столике у камина июльский номер журнала «Искусство кино», который перед нашим приездом Любовь Петровна, видимо, читала, и попытался, листая его, восстановить в памяти содержание статьи Минца.
Статья была юбилейной, приуроченной к 60-летию Григория Васильевича, и написана так, словно ее автор беседовал с друзьями, — столь взволнованным и образным показался мне язык статьи. Минц рассказывал о недавнем своем посещении Кинотеатра повторного фильма у Никитских ворот, где в тот день шли «Веселые ребята». Он вспоминал о «гомерическом хохоте» зрителей, раскаты которого, по его словам, звучали «как майский гром, заряжая душу электрическим зарядом оптимизма».
Л. Орлова и Г. Александров в «каминной» на даче
Александров, писал Минц, «понял значение песни и понял это как художник, пожалуй, первым в отечественной кинематографии... Буквально на другой день после выхода этой комедии в свет народ дружно запел песни из «Веселых ребят».
Он вспоминал и о «Цирке», и о «Волге-Волге».
В фильме «Цирк», писал Минц, «патетика сочеталась с юмором. Лирика выигрывала от связи с комическим. Музыка и песня по-прежнему были органическими компонентами картины... Любовь Орлова в роли Марион Диксон была восхитительна. Интересно, что это была первая советская киноактриса, которую назвали «звездой» кино».
А «с песнями из «Волги-Волги», — говорилось в статье, — народ шел на Красную площадь. Эти песни народ распевал на массовых гуляньях, на колхозных полях, на фабриках и заводах. Эти песни можно было услышать в поездах, на пароходах, на стройках и лесосплавах. Эти песни поистине помогали жить и трудиться».
«Размышляя о творческом пути Г. Александрова, — писал Минц в заключение, — я прежде всего думаю о том ценном, что он создал вместе со своим творческим коллективом». Он напоминал, что в этом коллективе работали такие комедиографы, как И. Ильф и Е. Петров, В. Катаев, Н. Эрдман, В. Масс, И. Бабель, поэт-песенник В. Лебедев-Кумач и другие мастера смешного. Его постоянными участниками были композитор И. Дунаевский и такие выдающиеся актеры, как Любовь Орлова, Игорь Ильинский, Леонид Утесов, Владимир Володин. Это было поистине великолепное созвездие, постоянное творческое содружество.
И далее шел вывод, к которому пришел Минц: Нельзя создавать комедию в одиночестве».
«Скворец и Лира». Людмила Грекова — Л. Орлова
Восстановив в памяти все положения статьи Минца, я понял, почему с такой глубокой заинтересованностью заговорила о ней Любовь Петровна.
Действительно, возникшая в первые послевоенные годы обособленность творцов комедийного жанра в кино, их очевидная разъединенность волновала буквально всех: и кинематографистов и зрителей. И Минц ставил вопрос о создании на киностудии «Мосфильм» творческого объединения комедийных фильмов.
«Скворец и Лира». Людмила Грекова — Л. Орлова, Федор — П. Вельяминов
«Мы надеемся, что такое объединение будет! — писал он. — Мы хотим увидеть режиссера Александрова у кинокамеры. Мы хотим услышать из уст Григория Александрова команду:
— Мотор!..»
— Ну, что вы скажете? — как-то очень уж весело, заметив в моих руках журнал со статьей Минца, спросил, входя в зал, Григорий Васильевич. — Откликнется ли на это предложение Госкино?
— Вы считаете, — осторожно спросил я, — что дело только в этом?..
— Ну, конечно же, не только в этом, — услышав мой вопрос, сказала Любовь Петровна. Спустившись к нам с верхнего этажа дачки, она присела на диван справа от камина. — Конечно же, есть и другие причины. Мы постоянно говорим о них с Григорием Васильевичем... Главное, видимо, в том, что время стало другим и музыкальная комедия должна быть иной, отвечающей духу времени, новой и по содержанию и по форме...
— Новое — это хорошо забытое старое, — с улыбкой, показавшейся мне очень грустной, заметил Григорий Васильевич.
— Вы слышите, что он говорит, — тотчас, обращаясь только ко мне, сказала Любовь Петровна, словно продолжая давно начатый спор с мужем. — Вот как верен Григорий Васильевич нашим успехам в тридцатые годы... Конечно, мне приятно было прочитать статью Минца. Но и он, кажется, согласен с тем, что новое — хорошо забытое старое... Чаще же всего это совсем не так. Григорий Васильевич сейчас ищет тему для нового музыкального фильма. Уговаривает меня, а я после «Русского сувенира» сомневаюсь — дело не только в теме. И с каждым днем сомневаюсь все больше.
— Все в мире быстро меняется, — продолжала она, — а зрительские интересы меняются особенно быстро. Вы, вероятно, видели новые комедии Рязанова «Карнавальная ночь» и «Гусарская баллада», Чулюкина — «Неподдающиеся» и «Девчата» или, на худой конец, «Черноморочку» Коренева. Там тоже поют... Но сопоставимы ли эти фильмы с музыкальными комедиями тридцатых годов? Вы, вижу, не очень-то твердо говорите «нет». Значит, у моих сомнений есть основания. Попытки повторить приемы прошлого в «Русском сувенире» нам явно не удались. Следовательно, надо искать...
«Скворец И Лира». Генерал — Г. Александров, Людмила Грекова — Л. Орлова
Я воспроизвожу мысли Любови Петровны через двадцать лет после столь памятного мне свидания. Может быть, излагаю я их и не дословно, но то, что было сказано ею тогда, запомнилось мне надолго. Она, эта ее речь, словно и сейчас звучит здесь, совсем рядом, у моего письменного стола, звучит с новой силой...
