Ближние подступы - Ржевская Елена Моисеевна (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
В темноте терпеливо тащились неведомо куда, меся снег, по занесенным дорогам и полям, обходя деревни. Только слышно было, как выкликали номера частей, как командиры высылали боевое охранение или брали людей сменить тех, кто изнемог, идя впереди и протаптывая дорогу по пояс в снегу.
Где-то в стороне пролетали змейки трассирующих пуль. Повсюду было тихо. Но ночь кончалась.
Здесь, на близких к немцам подступах, рассредоточить такое количество людей, чтобы перебыть светлый день, не было возможности. И людская масса, захваченная стихией движения, была уже неостановима. Поток валил и валил неудержимо вперед.
Развиднелось. Стало видно, что с дороги отходят в сторону, садятся на снег те, кто совсем обессилел и не мог больше идти. Затравленно, с тоской в глазах или с безразличием смотрят на проходящих мимо. Кто-то громко просит, чтобы его пристрелили, и зло матерится вслед.
Уже командирские бинокли различили у деревни копошащихся немцев. И оттуда в свои цейсы с недоумением и наверняка с испугом обнаружили скопище нашего войска.
Всполошенно ударила вражеская артиллерия.
Дым накрыл наше войско, вопли раненых и разорванные тела.
Вдруг одинокое пронзительное "ура" и разноголосый отклик ему, разросшийся в неописуемое мощное "ур-ра-а". Все, кто был жив, поднялись с бешеным <110> ревом, рванулись, чтобы колоть штыком, душить врага.
Немцы побросали орудия. Казалось, еще немного… и в неистовом броске всей массой сомнут их, проломятся.
Но люди путались в глубоком рыхлом снегу на поле, спеша, застревая, валясь друг на друга, барахтались, поднимаясь. "Гранаты к бою!" — но их было еще не добросить до врага.
У немцев хватило времени понять, что наши без огневых средств. Стали рваться на поле снаряды, заулюлюкали мины, свистя, лопаясь.
Люди увязали в снегу, осев, пропадая…
Кто мог стал отползать к лесу.
"Приказание по войскам 30-й армии.
1. На дивизионных саперов возложить разведку и устройство проходов в минных полях, их обозначение и обеспечение порядков дивизий.
2. На армейских саперов возложить расчистку и расширение проходов в минных полях, их четкое обозначение и обноску жердями и указателями. Разминирование населенных пунктов, обозначение основных маршрутов и населенных пунктов указками…
3. Для расчистки дорог от снега и содержания их в проезжем состоянии начальнику инженерных войск армии выделить на каждый маршрут не менее одного инженерного батальона и по два трактора с угольниками".
"Мы завоюем мир силою торжествующего меча", — сказал Гитлер.
Ржев все время именовался немцами "трамплин на Москву". Отсюда "торжествующий меч" должен был обрушиться на ее голову.
Теперь, после сталинградского поражения, Ржев переименован — он "трамплин для русских на Берлин". Сдать Ржев, говорится у немцев, это значит "открыть Красной Армии дорогу на Берлин". Сдать его нельзя ни при каких обстоятельствах. <111>
"Штаарм 30. Боевой приказ № 0018.
215 сд действиями штурмовых отрядов овладеть Знаменское, Гришино, улучшить свои боевые позиции и быть готовой к общему наступлению на Ржев".
Поступают донесения, что в связи с угрозой окружения немцы готовятся отходить, оставить город. По приказу командарма разведчики брошены на захват контрольного "языка". Неудача за неудачей и жертвы среди разведчиков. Наконец захвачен пленный.
— Выделили нас девять человек, чтобы достать "языка", то есть живцом немца. Вот в ночь перед двадцать пятым февраля добрались мы через реку Волгу в траншею врага и захватили матерого фрица без выстрела и шума и потянули на реку Волгу. Половину прошли Волги, потом враги подняли шум, начали по нас стрелять, и троих из девяти человек враги убили, но, оставши в живых, нас шесть человек притянули матерого фрица, и в следующую ночь, перед двадцать шестым февраля, мы подобрали своих убитых товарищей и отправили в тыл на похоронения.
Этого пленного в расположение КП привели с завязанными глазами, как предписано инструкцией, но увидеть такое довелось впервые. Командарм допрашивал сам, я переводила.
Опрос не вносил никакой ясности — пленный только дня два как прибыл сюда на участок и был совсем несведущим. И вдруг под конец он между прочим сказал: вчера приказано всем сдать вторые одеяла в обоз, оставить по одному. Для нас это сообщение означало многое: да, немцы готовятся отступать.
…Танки, что стояли в укрытии, где-то в стороне, неожиданно загрохали, перекатывая сюда. И стало надежнее.
По лесу в сопровождении штабных приближался незнакомый командир — высокий пожилой человек в ушанке, отделанной серым барашком.
Танкисты выключили моторы, в открытых люках виднелись их шлемы. Все смолкло, все смотрели на <112> подошедшего командира, стало слышно: стучит дятел, а вдалеке раскатывается канонада.
— Смелее, братцы! — крикнул командир. — На врага!
Пехотинцы быстро размещались на танках. Грохнули, захлопываясь, крышки люков, взревели моторы, заклубился дым. Танки двинулись, вышвыривая из-под гусениц снег, разминая завалы, кромсая на пути деревья, не сваленные топорами.
Какой-то нерасторопный, замешкавшийся, не попавший на танк боец, со скаткой одеяла и закопченным котелком на боку у ремня, спеша, бежал по гусеничному следу, вскидывая винтовку…
"Командарм приказал:
боевые донесения командирам дивизий и бригад представлять точно каждые два часа — каждый нечетный час".
Хрустнул, обломался сухой сук. Покапал мартовский дождь — весь снег в оспе.
— Снег грубее становится, садится. Теперь свалишь дерево, по сукам идешь — не проваливаешься. Птиц стало слышно, когда не стреляют.
…Я почувствовала легкость, вроде бесплотна, и только щемящее душу воодушевление…
И сейчас, когда записываю в блиндаже, в безопасности, думаю: что это было такое пережито? Много ли за жизнь таких высоких, отрешенных минут выпадает? Но ведь были эти минуты, и не в первый раз были, их у меня не забрать, что бы там ни случилось дальше со мной.
Еще недавно немцы упорно твердили по радио: "Сдать Ржев — значит сдать половину Берлина, так сказал фюрер". Теперь они стремятся отвести войска, пока не замкнулось кольцо окружения вокруг Ржева. <113>
Танкист:
— Меня направили сбить водонапорную башню. С нее немцы просматривали далеко и корректировали огонь. Шесть боекомплектов было израсходовано за один светлый день. Водонапорная башня была изрешечена, как решето, простым глазом на большое расстояние видны дыры. В этот же день левее меня мужественно сражался бронепоезд "Муромец".
Вырвавшиеся вперед, они теперь лежали на поле серыми кулями, замерев неподвижно, чтобы казаться убитыми. Светало, и теперь немцы могли различить их и стрелять не наугад, на выбор.
В отбитом Кокошкине. С проселочной дороги карабкаемся на гору, где разбитая церковь. Церковь завершала пейзаж всей округи — самая высокая точка. Здесь была укрепленная огневая позиция наша, потом с нее били немецкие орудия. Боже мой, какая господствующая высота. Под кручей — замерзшая Волга, по ней переход в Ножкино, сожженное. А вокруг — протяжные, дальние белые дали.
И когда мы врагов здесь разгромим
И спокойно вздохнет наша Русь,
Из разбитого города Ржева
Я к тебе, дорогая, примчусь.
(Сержант М. Щ.)
В блиндаже начальника штаба Родионова.
Связной командира полка принес первое донесение из Ржева. Я попросила разрешения переписать в тетрадь: "Очищаем город от автоматчиков. Штаб полка разместился Калининская ул., 128".
