Красный Царицын. Взгляд изнутри (Записки белого разведчика) - Носович Анатолий Леонидович
Они ввели для офицеров так называемую круговую поруку. Она состоит в том, что, если летчик из офицеров улетит в «белогвардейский» лагерь, то определенное количество летчиков данной группы будут расстреляны. Эти условия заставляют многих подозрительно относиться к своим сослуживцам и делают почти невозможным разного рода соглашения. Кроме всего система при отлетах на разведку принята следующая: аппараты никогда не выпускаются группами и без комиссара доступа к аппаратам летчики не имеют.
Семейная порука средство еще более безнравственное, но тем не менее весьма распространенное в «совдепии». В середине сентября нового стиля все штабы красной армии получили весьма определенный приказ: немедленно сообщать имена и фамилии служащих с непременным указанием места нахождения их семейств. В приказе было подчеркнуто: «за последнее время участились побеги начальствующих лиц в сторону контр-революционеров. В виду этого семейство каждого бежавшего должно быть отдано в распоряжение местной комиссии по борьбе с контрреволюцией. За неисполнение такового приказа виновные будут караться и т. д.».
Вот в кратких чертах те условия, в которых протекает жизнь в «совдепии», а исходя из них и также из многих других обстоятельств, можно разделить всех находящихся там офицеров на следующие главные группы. Первая — наиболее развитая и с наибольшим процентом офицеров генерального штаба, добровольно пошедшие на службу в советские войска в марте, апреле и мае 1918 г. Большинство из них шло во имя идеи: «сопротивление германцам во что бы то ни стало». Эти офицеры шли в армию на вольнонаемных условиях. Многие из них ставили непременным условием отправление на фронт против наступавших немцев и неупотребление частей, в коих они служить, в гражданской войне.
Таковые условия «совдепцами» принимались, но уже в конце мая все офицеры, ставившие таковые условия, были взяты на учет и посланы на различные внутренние фронты. Многие из числа этой группы поплатились своей головой за свое доверие к большевикам и за свою слепую любовь к родине. Они шли тогда в красную армию на муку и унижение. Эти мученики за идею шли командовать туда, где их поносили, избивали и издевались над ними. В конце же концов они были поставлены перед необходимостью идти против тех, на кого не поднималась у них их рука.
Весной 1918 года на Волжском фронте им было указано, что правительство считает Сибирский фронт внешним.
И… Многие сложили свои головы за твердость своих убеждений.
Но эта первая группа наиболее сильных духом и убеждением людей. И из них многие уже здесь — на юге. Вторая группа состоит из офицеров более слабых, как в нравственном так, вероятно, и в умственном отношении. Это люди принужденные к таковой службе голодом, нищетой и прочими условиями советской жизни. Но в некоторое их оправдание надо сказать, что все они были оставлены без всякой нравственной поддержки извне. Это та середина, для которой необходим не только временный пример, но и постоянное наблюдение.
К этой группе принадлежат в большинстве случаев и лица, обремененные большими семействами. В настоящее время они все связаны по рукам и ногам «семейной порукой». Но и из них могут найтись преданные идее «Великой России», надо только разбудить в их душах тлеющую искру мужества, и они покажут, в их сердцах живет чувство долга, и мужество их не покинуло.
Однажды довелось слышать такие слова:
— Да, я служу, но я употребляю все усилия, чтобы моя служба не шла на пользу. Я знаю, что меня за это могут расстрелять. На это у меня хватит мужества. Я сумею умереть. Но убежать, бросить мать, жену и детей на муки, на, быть может, медленную смерть, я не могу, даже если мне грозит таковая же смерть от тех, кто имеет полное право считать мой поступок изменой долгу и чести.
Третья группа добровольно и на свой страх и ответственность организует всевозможные «белогвардейские» мятежи и восстания.
В объяснении ее появления необходимо сказать, что в виду обширности нашей территория и полного отсутствия связи с крупными организации, наиболее энергичные, деятельные и наблюдательные лица, по многим причинам решили, что они могу принести значительную пользу общему делу, придерживаясь идеи, что общность задачи борьбы с большевиками должна объединять все партии. А потому, часто расходясь в принципах, в основной идее борьбы они проявляют полную солидарность. В Царицыне противобольшевистская офицерская организация не принадлежала ни к одному лагерю, т. е. ни к донским казакам, ни к добровольцам, но тем не менее, как только ее руководители узнали что их выступление может помочь общему делу борьбы против большевиков, она, не задумываясь согласилась предоставить все свои силы для борьбы.
Для этих трех групп необходима особая мерка, необходимо особое отношение.
Они без сомнения представляют из себя частью явный, а частью скрытый сочувствующий нам элемент.
Многие из них добровольно, часто без всякой надежды в будущем оправдать свое поведение, всеми своими силами содействуют идеям обновления «Великое России».
Нельзя обойти молчанием довольно распространенный тип «выжидающих» офицеров. Это четвертая группа, трусливо ждущих: «чья возьмет»?
Пятая группа едва ли многочисленна в смысле нахождения там лиц из старого офицерского состава и даже из офицеров самого позднейшего производства. Это офицеры, идейно вошедшие в орбиту большевизма. Таких, как уже сказано, минимальное количество, и число их все уменьшается и уменьшается, ибо, разочаровавшись в идеях коммунизма и способах его насаждения, они в большинстве случаев или покидают партию или только ждут удобного момента, чтобы сбросить с себя иго, которое их тяготит.
Шестая, последняя из разбираемых групп: люди, которые намеренно и обдуманно изменили своему долгу. Среди них тоже есть градации и различные нюансы. Приведем крайние из них.
Большинство прикрывает свое служение большевизму громкими фразами о долге по образованно военной силы России вообще, причем в зависимости от политического момента сами поводы к службе меняют их платформы. Это скользкий и мало уловимый тип, который никогда не бывает откровенным и разбор причин, побудивших их вступить в связь с «совдеповским» правительством, будет чрезвычайно сложен.
Меньшинство более откровенно: они открыто изменили своему долгу, связав свою жизнь и судьбу с большевизмом, внутренне отнюдь к нему не принадлежа. В истинных разговорах, они с откровенным цинизмом заявляют, что:
— «Я, конечно, не большевик и таковым не могу быть, но мое внутреннее убеждение, что победа будет на стороне „совдепии“, а потому чем мне быть повешенным, лучше я сам буду вешать. Конечно, я не разделяю идей, которые проводятся „наркомами“, но мне хорошо платят, и я могу не только сделать карьеру, но и спасти себе жизнь, ибо: „Грядет революция, которая вспыхнет не сегодня-завтра“».
Вот откровенный цинизм некоторых. Правда, такие типы можно считать только единицами.
Указанные шесть групп являются наиболее рельефными. Вне сомнения есть различные переходные одна от одной к другой, но названные представляются наиболее типичными.
«Белогвардейцы» в совдепии
Добровольческая армия [61] совместно с силами славного старого казачества двигается в глубь России, сметая большевистские полки, которые пытаются выставить против них Троцкий и Ленин.
Эти властители советской России называют силы, наступающие против большевиков, «белогвардейскими бандами». Не будем вдаваться в полемику и доказывать, как нелепо и по детски наивно такое название. Дело не в названии. Большевики давая презрительное название «банды», тем не менее усердно отступают, хотя численностью всякий раз значительно превосходят своего презираемого, по названию противника.
Последний продвигается в глубь России и продвигается, по-видимому, без всякого содействия, за исключением помощи союзников. Но мне, побывавшему в совдепских комиссарских тайниках, ясно В самой России у нас есть могущественные и весьма деятельные друзья, которые причиняют совдепам и комиссарам весьма и весьма много хлопот, облегчая тем самым нашу общую задачу. Я говорю про так называемые «белогвардейские» или, что то же, на языке многочисленных «чрезвычаек» [62], «контрреволюционные» организации.
