Старики - Хэсфорд Густав (книги онлайн полностью TXT) 📗
– Подымайся, кожаный загривок, выдвигаемся.
– Что за... ? – я узнаю комнаты, в которых нахожусь. Я помню эту комнату по прошлой поездке в Хюэ. Я во Дворце совершенной гармонии в Запретном городе.
Ковбой шлепает меня по руке. «Хорош, Джокер, хватит притворяться. Мы знаем, что ты не убит».
Я поднимаюсь, сажусь. Я на брезентовых носилках из вертолетного комплекта.
– Именно так. Опа! Намба ван! Первое Сердце!
Стропила спрашивает: «Пурпурное Сердце?»
Ковбой смеется: «С этим жопа, крыса ты штабная. Не будет никакого Сердца».
Я охлопываю себя руками. «Не гони. Куда меня?»
Стропила говорит:
– Ты несколько часов в отключке был. Док Джей говорит, тебя из В-40 долбануло. Ракетным снарядом. Но у тебя только контузия. А вот осколки кой-кому достались.
– Ну, – говорю, – поступок, достойный служаки какого-нибудь.
Зверодер фыркает и сплевывает. Зверодер вообще часто плюется, потому что думает, что так он выглядит круче. «Служак никогда не мочат. Разве что тех, кого я сам подорву».
Донлон делает шаг по направлению к Зверодеру. Донлон свирепо смотрит на Зверодера. Донлон открывает рот, но передумывает.
Стропила говорит: «Док Джей тебе морфия вколол. А ты его вырубить пытался».
«Именно так» – говорю я. «Крут я, даже когда без сознания. Но вот морфий этот – дурь классная».
Ковбой поправляет на переносице дымчатые очки, какие выдают в морской пехоте. «Я б и сам сейчас врезал. Жаль, времени нет, чтобы травки покурить».
Я говорю: «Э, братан, на тебя-то кто наехал?»
Ковбой качает головой. «Мистер Недолет теперь „пал на поле боя“. – Ковбой вытягивает из заднего кармана красную бандану и вытирает чумазое лицо. – Взводного радиста ранило. Забыл, как звали, такой деревенский парень из Алабамы. Снайпер ему колено прострелил. Шкипер пошел его вытаскивать. Гранатой накрыло. Граната их обоих накрыла. По крайней мере... – Ковбой оборачивается и глядит на Зверодера. – По крайней мере, Звер так говорит, а он в голове шел».
Трясу головой, проясняя мозги, и собираю свое снаряжение. «Где моя Маттел?»
Ковбой протягивает мне «масленку». «Накрылась твоя Маттел. На вот это». Он дает мне брезентовый мешок с полудюжиной магазинов для «масленки», пистолета-пулемета М3А1.
Рассматриваю «масленку». «Что за древний экспонат!».
Ковбой пожимает плечами. «Я ее у грохнутого танкиста засувенирил. – Ковбой скребет ногтями лицо. – Новый нож надыбал. И пистолет Мистера Недолета засувенирил».
– А где Граф?
Ковбой выводит меня наружу к длинному ряду похоронных мешков и пончо, набитых тем, что осталось от людей.
Мы стоим над Графом, Ковбой рассказывает: «Граф начал Джона Уэйна изображать. Озверел-таки окончательно. Начал пульками по гуковскому пулемету палить. Пульки от гуковских пулеметчиков только и отскакивали. Жаль, ты не видел. Граф заливался смехом, как дитя малое. А потом этот косоглазый пулемет его и грохнул».
Я киваю. «Кто-нибудь еще?»
Ковбой проверяет винтовку, двигает затвором, проверяя плавность хода. «С.А.М. Камень. Снайпер. Голову напрочь разнес. Я тебе потом еще расскажу. Сейчас-то за дело пора. Того снайпера найти надо. Я лично намерен этого сукина сына гуковского замочить. С.А.М. Камень – первый, кого убили после того, как я принял отделение. Я за него отвечал.»
Алиса подбегает к нам. «Тот снайпер там еще. Его не видно, но он там сидит».
Ковбой ничего не говорит, он глядит на длинный ряд похоронных мешков. Делает несколько шагов. Я ступаю рядом с ним.
Мистер Недолет больше не похож на офицера. Он лежит голый, лицом вниз на окровавленном пончо. Кожа у него стала желтой, в глазницах – сухие глаза. Мертвый, Мистер Недолет – всего лишь набитый мясом мешок с дыркой.
Ковбой глядит на Мистера Недолета. Снимает свой перепачканный «стетсон».
Донлон подходит к Мистеру Недолету. На глазах Донлона слезы. Он вертит в руках трубку радиостанции. Донлон говорит: «Мы злобные морпехи, сэр». Он спешит прочь, продолжая вертеть в руках трубку.
Алиса подходит к ряду похоронных мешков, пинает труп Мистера Недолета.
– Не серчай, братан.
Отделение один за другим проходит мимо.
Я наклоняюсь. Заворачиваю пончо на маленькое тело Мистера Недолета. Ощущаю дикое желание что-нибудь сказать этому зеленому пластиковому свертку с человеческими ногами. Я говорю: «Не долетели Вы, сэр».
Я думаю о том, что только что сказал, и понимаю, как глупо было отпускать такую дурную шутку. Но с другой стороны – что ни скажешь мертвому офицеру, которого только что убил один из его подчиненных, все одно выйдет страшно неловко.
Мы со Стропилой бегом догоняем отделение.
Мы топаем мимо благовонных лотосовых прудов, через ухоженные сады, через мостики, ведущие от одной изящной пагоды к другой.
Со всех сторон над прекрасными садами невидимые вертолеты огневой поддержки врываются в этот мир и спокойствие, как собаки, устраивающие драку в церкви.
Ковбой поднимает правую руку. Отделение останавливается. Алиса указывает пальцем на улицу с большими особняками.
Ковбой глядит на меня, потом на отделение. Ковбой отводит меня в сторону. Отходим вперед на несколько шагов.
– Этот снайпер начал стрелять по нам на гуковском кладбище. Ребята из первого первого сказали, что в императорском дворце нашли золотые слитки. Они утащили все, что могли унести, поэтому мы собирались засувенирить что осталось.
Ковбой протирает глаза от пота.
– С.А.М. Камень шел в голове. Снайпер отстрелил С.А.М. Камню ступню. Отстрелил напрочь. Ребята из отделения «Отморозки» пошли его вытаскивать, один за другим. Снайпер и им ступни поотстреливал. Мы укрывались за могилами, такими круглыми могилками, как бейсбольные холмики, а девять наших хряков лежали на улице...
Ковбой вытаскивает из заднего кармана красную бандану и протирает потное лицо.
– Мистер Недолет не пускал нас за ними. Ему самому было хреново от этого, но он нас не пускал. Затем снайпер начал отстреливать пальцы на руках, на ногах, уши – и так далее. Ребята на дороге плакали, молили о помощи, мы все рычали как звери, но Мистер Недолет удерживал нас на месте. Потом Зверодер пошел их спасать, а Шкипер схватил его за воротник и ударил по лицу. Зверодер так взбесился, что я думал, он нас всех перестреляет. Но прежде чем он успел что-либо сделать, снайпер начал всаживать пули в ребят на улице. Он промахнулся всего пару раз. Он разнес С.А.М. Камню голову, а потом всадил по пуле в голову каждому. Они все стонали и молились, а потом стало тихо, потому что все они умерли, и мне показалось, что и мы все умерли...".
Я не знаю, что сказать.
Ковбой сплевывает, лицо как камень в испарине.
– Когда СВА отошли, служаки послали арвинских Черных Пантер на захват Запретного города. Блин. Здесь никого не осталось, только отделения тыловой охраны. Мы долбили СВА, они долбили нас, а потом служаки послали вперед арвинов, и типа чертовы эти арвины все и сделали. Мистер Недолет сказал, что это их страна, сказал, что мы тут только помогаем, сказал, что это позволит поднять боевой дух вьетнамского народа. В жопу весь этот вьетнамский народ. Дикие кабаны из крутой, голодной до боя роты «Отель» водрузили американский флаг. Как на Иводзиме. Но какие-то крысы из офицерья заставили его снять. Собаки вынуждены были поднять этот вонючий вьетнамский флаг, желтый такой – самый подходящий цвет для этого трусливого народца. Нас в этом городе кладут как на бойне, а мы не можем даже этот долбанный флаг водрузить. Я уже не в силах эту хренову службу дальше тащить. Я обязан вернуть своих обратно в Мир в целости и сохранности.
Ковбой закашливается, сплевывает, вытирает нос тыльной стороной ладони.
– Под огнем не найдешь людей лучше них. Лишь бы кто-нибудь в них гранатами кидался до конца их дней... Я в ответе за этих парней. Я не могу послать своих людей,
чтоб они взяли этого снайпера, Джокер. Я могу все отделение положить.
Дожидаюсь конца ковбоевского рассказа и говорю: «По мне, так это твоя личная беда. Ничего посоветовать не могу. Будь я человек, а не морпех, тогда, может быть, и сказал бы чего-нибудь». Чешу подмышку. «Ты здесь главный. Ты тут сержант, и ты отдаешь приказания. Ты принимаешь решения. Я бы никогда так не смог. Никогда бы не смог командовать стрелковым подразделением. Хрен там, брат. Для этого яйца нужны, а у меня таких нет».
