Мата Хари - Ваагенаар Сэм (книги без сокращений txt) 📗
Но Голландия действовала Мата Хари на нервы. Она ненавидела голландское спокойствие и тишину. В провинциальной атмосфере Гааги ничего не происходило. А ей нужно было возбуждение большого города. Она скучала по Парижу и, очевидно также по некоему маркизу де Бофору, с которым познакомилась в декабре 1915 года в «Гранд-Отеле». Воспоминания о нем были в ней еще очень живыми, равно как и в нем — о ней.
Она попросила голландские власти выдать ей новый паспорт. Его она получила 15 мая 1916 года. Он до сих пор хранится в секретном досье французского военного министерства. Там я смог его увидеть. Это тоже просто лист бумаги. Но на нем есть и фотография. Это тот же снимок, только поменьше, как тот, что Мата Хари вклеила на последнюю страницу своих альбомов: дама в большой шляпе с белыми перьями, с сережками и жемчужным ожерельем.
ГЛАВА 12
На приеме у французского консула в Голландии Мата Хари не столкнулась ни с какими трудностями. Ей дали визу во Францию. Но у англичан она натолкнулась на сопротивление. Для возможного транзитного пребывания в Великобритании ей нужна была английская виза. Но британский консул в Роттердаме ей в визе отказал.
Она не понимала мотивы поведения этого джентльмена. Еще до того, как она 15 мая 1916 года получила свой паспорт, она обратилась за поддержкой в Министерство иностранных дел в Гааге. Обещанную поддержку ей вскоре предоставили. 27 апреля 1916 года в посольство Нидерландов в Лондоне была отправлена телеграмма за подписью министра иностранных дел Нидерландов господина Джона Лаудона. Это была стандартная подпись под всеми телеграммами МИД, которые подписывались либо именем Лаудона, либо господина Ханнема, генерального секретаря.
Согласно ответу посольства в Лондоне, отправленного в 6 часов вечера 4мая, англичане отказали в выдаче визы.
«У властей есть причины, по которым разрешение на въезд дамы, упомянутой в телеграмме за №74, в Великобританию является нежелательным».
Этот ответ британцев представляет собой важный поворотный пункт ввиду того, что произошло впоследствии. Но на него не обратил внимание ни один из авторов, писавших о Мата Хари. О нем никто не знал. Но это сообщение означает, что англичане заподозрили Мата Хари раньше французов. Верно, что капитан Жорж Ладу, руководитель французского Второго бюро позднее заявил, что его коллеги в Лондоне «раньше, чем за год» до ее ареста уже посылали ему донесения. Но это и все. Англичане не располагали подробной информацией, иначе бы они информировали Ладу более определенно. Как признал позднее сам Ладу, у него не было никаких компрометирующих Мата Хари сведений. Да, подозрение было по обе стороны Ла-Манша. Но само подозрение, несомненно, изначально исходило из Лондона.
Подозрение англичан, очевидно, основывалось на донесениях их тайного агента в Голландии. Он проинформировал британского резидента в Нидерландах об одном посещении Мата Хари в Гааге вскоре после своего возвращения из первой поездки во Францию. Как сообщила больше года спустя сама Мата Хари на допросах, ее посетил немецкий консул в Амстердаме. Британской секретной службе не было известно, о чем беседовали консул и Мата Хари. И не было ничего, что могло бы воспрепятствовать любому голландскому подданному в нейтральной Голландии свободно общаться с немцем. Но, скорее всего, именно этот визит пробудил подозрения в головах англичан. В любом случае с того момента в Лондоне Мата Хари стали считать подозрительной особой.
Отказ в визе, или, по меньшей мере, причины этого отказа не были известны Мата Хари. Министерство иностранных дел Нидерландов не сообщило ей содержание телеграммы из Лондона. Посему она ничего не заподозрила и простодушно отправилась во Францию. Но как?
И этот довольно долгий период ее жизни тоже полон вопросительных знаков. В разговоре с капитаном Ладу в августе 1916 года в Париже она заявила, что плыла на пароходе «Зеландия». Но это не было подтверждено официально — пока я не прочел собственные показания Мата Хари в ее французском секретном досье.
По сведениям, полученным мною в Амстердаме в центральном бюро Королевского Голландского Ллойда, пароход «Зеландия» отправился из Голландии 24 мая 1916 года. То есть, именно это и есть дата, когда Мата Хари начала путешествие, предопределившее ее печальную судьбу. Дата полностью совпадает и с печатями в ее паспорте, выданном, как я уже писал, 15 мая1916 года в Гааге. На этом простом документе есть с полдюжины штампов, подтверждающих ее визиты в консульства и переходы границ, среди них есть и испанская виза. Первая дата показывает ее прибытие в Мадрид 12 июня 1916 года. Это примерно через три недели после выхода «Зеландии» из амстердамского порта.
Другой штемпель доказывает, что 14 июня Мата Хари выехала из Мадрида в Париж. Об этом есть отметка в паспорте за 16 июня. В Париж она отправилась после примечательного происшествия в Хендайе. В этом пограничном городке ее задержали на французской стороне границы.
Секретная служба французов, по «наводке» англичан попыталась установить наблюдение за подозреваемой особой. Последовала инструкция вообще не пускать ее во Францию. — Почему? — спрашивала возмущенно Мата Хари. Француз на границе ответил, что и сам этого не знает. Он посоветовал ей попросить помощи у голландского консула в Сан-Себастьяне. Мата Хари была вне себя. По ее собственным словам, она написала тут же письмо своему старому близкому другу, месье Жюлю Камбону, бывшему генерал-губернатору Алжира, бывшему французскому послу в Вашингтоне, бывшему французскому послу в Мадриде, бывшему французскому послу в Берлине (до начала войны в 1914 году), брату тогдашнего посла в Лондоне, а теперь генеральному секретарю французского министерства иностранных дел. В этом письме она дала волю своему негодованию из-за задержания на испано-французской границе. Не мог бы месье Камбон посодействовать тому, чтобы ее впустили?
Если бы она на самом деле была шпионкой, то запрет на въезд во Францию заставил бы ее что-то заподозрить. Но не такова была Мата Хари. Тот факт, что до войны она часто общалась с немцами, никогда не казался ей подозрительным. Это было ее личным делом. Возможно, немного неподходящим для военного времени — но ведь Мата Хари была подданной нейтрального государтсва. Кроме того — кто в то время мог предполагать, что в будущем окажется подходящим, а что нет? Вот такой она была. Ее капризное, непредсказуемое поведение само по себе должно было заставить руководителя любой разведки — как французской, так и немецкой, отказаться от самой мысли хоть как-то использовать Мата Хари в шпионских целях. Согласен, она была красивой. Она знала языки, и по обе стороны Рейна у нее было множество высокопоставленных знакомых. Но ей не хватало элементарного базового интеллекта. Мой старый друг, Лео Фауст, который с 1912 года и всю Первую мировую войну был корреспондентом голландских газет в Париже, встречал Мата Хари на разных мероприятиях. Он писал мне, а в 1959 году подтвердил и в личной беседе, что тут он со мной полностью согласен:
«Все эти годы во мне росла убежденность, что никакой шпионкой она не была. Ей это просто не было нужно, потому что она могла получать достаточно денег совсем другим путем. Кроме того, она была слишком глупа, чтобы хоть кто-то нашел ее подходящей для шпионской работы. Напротив, такого человека следовало бы рассматривать как опасность для самого себя, если доверить ей какую-либо тайну».
Вернемся в Хендайе. Когда Мата Хари вернулась на пропускной пункт, пограничник то ли сменился, то ли забыл все свои инструкции. В любом случае, она не столкнулась ни с какими трудностями на этот раз. Ей не пришлось отправлять письмо Жюлю Камбону, и она села на поезд до Парижа — беспрепятственно и с чистой совестью.
За это время Мата Хари развила в себе бескомпромиссную привычку к постоянным неразборчивым сексуальным связям, но в ее дамском варианте. К некоторым мужчинам она питала нечто вроде настоящих чувств. Другие просто ее содержали. В Голландии все еще был барон ван дер Каппелен, но он находился так далеко. Зато со своего банковского счета в Гааге он по-прежнему регулярно переводил ей деньги. А во Франции она познакомилась за это время с одним русским офицером. Его звали Вадим Маслов. Она думала, что действительно полюбила его, но Маслова не было в Париже. Потому она утешилась в обществе другого мужчины, которого знала еще до войны — Жана Аллора. Как и большинство своих земляков, он тоже теперь носил военный мундир.
